40-летний житель Бурятии Владимир Колмаков попал в районную больницу с пневмонией. Врачи сказали родственникам, что случай несложный, пациента быстро поставят на ноги. Однако на следующий день вместо лечения медики районной больницы заперли Владимира в маленькой каморке, а потом, похоже, и вовсе забыли про него. Когда к пациенту приехал отец, ключ от "карцера" так и не нашли, пришлось вскрывать дверь болгаркой. Но было уже поздно: пациент умер от отека легких.
Историю Владимира рассказывают Сибирь.Реалии
"Другая палата"
Житель села Баргузин Владимир Колмаков поступил в Баргузинскую районную больницу в отделение терапии с диагнозом "пневмония средней тяжести" и низким давлением 90/50. Он задыхался, был ослаблен и с трудом мог говорить – садился голос.
Узнав об этом, его старшая сестра Анна, которая всегда опекала брата, сразу заволновалась. Сама она живет в Улан-Удэ, в 300 километрах от Владимира и родителей. Врачи заверили Анну, что ничего страшного с ее братом не случится, мол, обычное воспаление легких.
"6 февраля с 16 до 23 часов я звонила в отделение терапии, но трубку никто не брал. Дозвонилась только в 10 утра следующего дня. Лечащий врач, терапевт Эржима Гармажапова, сказала мне: "Все хорошо, будем смотреть динамику, через две недели он будет дома, так как мы всех так лечим, и никаких осложнений не было", – вспоминает Анна.
Она предложила перевести больного в Улан-Удэ или хотя бы помочь с лекарствами, но врач сказала, что ничего не нужно. Однако Владимир на вопросы сестры о том, как идет лечение, отвечал, что ничего не происходит. Тогда Анна обратилась на горячую линию Минздрава Республики Бурятия, рассказав о том, что ее тревожит бездействие районных врачей.
Владимир лежал в обычной палате. Другие пациенты видели, как в столовой он уже не мог есть, было заметно, что ему плохо. В какой-то момент он попытался найти свою знакомую врача-хирурга, работавшую в той же больнице. Он стучал в двери, спрашивал, как можно найти Нину Николаевну. Затем, вероятно, его состояние ухудшилось, сознание стало спутанным, он стал искать свою мать.
Пациенты больницы, которые видели его в тот день, утверждают, что ни о каком хулиганстве или "буйстве", на которое впоследствии ссылались медики, не было и речи. Владимир вел себя вежливо, к тому же у него почти не было голоса.
Одна их пациентов того же отделения, в котором лежал Владимир, рассказывает, что он заходил в ее палату и очень тихо спросил, где найти такого-то человека. "Причем во все подряд двери он не стучал, успел только буквально в две-три".
Видимо, эти попытки пациента найти помощь медики и сочли хулиганством и решили запереть его в отдельном помещении на ключ. Без телефона и личных вещей. Внутри каморки, напоминающей карцер, не было ни туалета, ни воды, а кровать скорее похожа на нары с наскоро брошенной на них подстилкой. Кто именно и когда его здесь запер, что произошло с ним потом – сейчас неизвестно.
"Он тебе кто?"
Николай Колмаков, приехав навестить сына 7 февраля в 16 часов, обнаружил, что в палате на прежнем месте Володи нет. Кто-то из медперсонала в ответ на расспросы ответил, что пациента перевели в другую палату.
"Медсестра сказала отцу: "Посидите на диванчике, я сейчас принесу ключ". Но долгие поиски ключа ни к чему не привели. Тогда отец решил вскрыть дверь болгаркой: рядом как раз велись ремонтные работы, – рассказывает сестра Владимира Анна. – В запертой комнате была невыносимая духота, Володя лежал на кафельном ледяном полу у окна. Папа начал его реанимировать, делать искусственное дыхание, массаж сердца, искал пульс. Когда понял, что бессилен, лег рядом с Вовой на пол. Позвонил моей сестре Наталье".
К ним подошла медсестра, пощупала пульс, отрицательно покачала головой и ушла.
Приехала сестра Наталья с мужем, и они вместе с отцом уже ползали по полу, пытаясь вернуть к жизни Владимира.
Никто из врачей даже не пытался помочь родным.
В это время мимо проходил хирург по фамилии Бабаев, рассказывает Анна. "Он коротко спросил папу, обращаясь на "ты" и кивнув головой в сторону Вовы: "Он тебе кто?" Папа ответил: "Сын". После чего этот врач тоже прошел мимо, – подчеркивает Анна. – Впоследствии по результатам вскрытия выяснилось, что смерть наступила от отека легких".
На похороны Владимира Колмакова пришли многие жители села. Его, тихого, вежливого, дружелюбного, в Баргузине знали не только как профессионального сантехника, мастера на все руки, но и как добрейшей души человека. Он часто помогал односельчанам с ремонтом и только недавно закончил строительство своего большого дома прямо на опушке леса. У Владимира осталась 12-летняя дочь.
"Чтобы не убежал"
Лечащий врач тогда пояснила родственникам, что пациента заперли всего лишь на пять минут, поскольку после обеда 7 февраля он начал вести себя буйно, ходил по палатам, вел себя неадекватно, поэтому его временно определили под замок – чтобы не убежал. Однако Колмаковы уверены, что врачи изолировали больного, приняв за психическое расстройство агонию, должным образом не оказали ему медицинскую помощь и, по сути, бросили умирать.
Родственники обратились в прокуратуру и Следственный комитет. В СК по Бурятии возбудили уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ ("Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей").
Главврача Баргузинской центральной районной больницы после инцидента уволили. Исполняющим обязанности стал тот самый Бабаев, который дежурил в день смерти Владимира и прошел мимо умершего пациента и его родственников, когда они взломали дверь и пытались сами реанимировать родственника.
До сих пор, спустя 60 дней после экстренного обращения в службу горячей линии регионального Минздрава, на запрос Анны Ивановой никто так и не ответил. Извинения от сотрудников больницы семья услышала, только когда о происшествии стала писать пресса.
По подсчетам семьи, Владимир больше трех часов пробыл в "камере-одиночке". Позже выяснилось, что больных в Баргузинской ЦРБ запирали в "карцер" и раньше. После публикации статьи о гибели Владимира в республиканской газете "Номер один" Анну засыпали звонками и рассказами о похожих случаях. Кроме того, выяснилось, что главврач сельской больницы Людмила Карпова – бывший сотрудник СИЗО. 23 года она проработала в управлении Федеральной службы исполнения наказаний.
О Карповой еще в 2015 году писал местный еженедельник "МК в Бурятии": "начиная с 2010 года Минздрав республики пытался куда-нибудь пристроить врача, и непременно на руководящую должность". При этом коллектив баргузинской больницы, по сведениям издания, пытался протестовать против этого назначения. Тогда эта публикация никак не повлияла на назначение Карповой главврачом. И только после того, как информация об обстоятельствах смерти Владимира Колмакова попала в СМИ, власти Бурятии приняли решение уволить медика.
Материал полностью читайте на сайте Сибирь.Реалии
КОММЕНТАРИИ