Алексей Пашнин из деревни Великополье в Коми – один из 35 мобилизованных, которых отправили на войну из Усть-Куломского района 24 сентября 2022 года. Через полгода 29-летний Алексей погиб в Луганской области. Родным сказали, что он умер от "повреждений, причиненных неуточненными военными действиями", но близкие считают, что Алексея убили, причем, вероятно, его же сослуживцы. Его тело, которое семье привезли в гробу, было все в синяках и в грязи: по всей видимости, Пашнина сильно избили.
Несмотря на то, что Алексей был именно мобилизован на войну с Украиной, в Минобороны заявили, что умер он не в зоне боевых действий, поэтому никаких выплат за смерть сына матери не положено. Родственники не согласны с этим решением и рассказали журналистам Север.Реалий о том, что произошло с Алексеем и как они намерены добиваться выплат за его гибель.
"Военком сказал, что заберет сына на три-четыре месяца, а потом вернет. Обманул"
До деревни Великополье от столицы Коми Сыктывкара – около 250 километров. Усть-Куломский район – один из немногих в республике, где большинство жителей причисляет себя к коми: таких здесь почти 77%.
Мать Алексея Пашнина Раиса живет в большом деревянном доме. Раньше тяжелые работы по хозяйству выполнял Алексей, но с тех пор, как пришло известие о его гибели, 66-летней Раисе помогают родные: ее навещает старший сын из Сыктывкара, а к зиме из соседней деревни к ней перебралась жить сестра-близнец Лидия. Раиса называет себя не очень образованной, говорит на языке коми, а если переходит на русский, то с трудом подбирает подходящие слова. С переводом ей помогают родные.
"Военком сказал, что заберет сына по мобилизации на три-четыре месяца, а потом вернет. Обманул", – говорит Раиса Пашнина.
"Алексей вообще служить не должен был. У него с детства было косоглазие, его и по призыву-то сначала, еще до войны, не брали", – добавляет племянница Раисы и крестная мать Алексея Любовь Игнатова.
Родные рассказывают, что Алексей получил эту болезнь после травмы в детстве. Он хотел со временем сделать операцию и исправить дефект, но не успел. Армия Алексею не грозила по нескольким показателям: он был низкого роста, под 160 сантиметров, плюс дистрофия – не дотягивал до минимальных к призыву 45 килограммов.
Но Алексея, говорят родные, задевало, что он не может пойти служить, как другие деревенские парни. Он несколько раз сам ходил в военкомат и в итоге добился отправки в армию. Несмотря на дефект глаз, Алексей оказался отличным стрелком.
"Другие там воюют, погибают, а я буду прятаться?"
После школы, до армейской службы, Алексей выучился на печника: клал печи во всех соседних деревнях. После срочной службы в армии он устроился упаковщиком на фанерный завод в поселке Жешарт в 400 км от дома и ездил туда работать вахтами.
Пару лет назад, когда в селе Помоздино открылся магазин "Пятерочка", Алексей устроился туда продавцом-кассиром. Снять жилье на месте у него не получилось, и он ездил на работу на велосипеде: каждый день 35 км в одну сторону.
"22 сентября тете Рае домой повестку принесли. Бумажку оставили, а там ни печати, ни подписи. Просто написано: явиться в военкомат. Не сказано даже, какого числа", – рассказывает Любовь Игнатова.
Это уже потом родные узнали, что можно было проигнорировать бумагу из военкомата, а все, что Алексею грозило бы за неявку, – штраф в три тысячи рублей.
"Но у меня Леша не такой был, – уверяет Раиса Пашнина. – Он не мог спрятаться за спину, все равно бы пошел. Говорил: "Другие там воюют, погибают, а я буду прятаться?"
В военкомате Алексей узнал: к девяти утра ему надо быть в административном центре Усть-Кулом. Оттуда на войну будут отправлять мобилизованных со всего района. Из Великополья, где прописано около 200 человек, он оказался единственным мобилизованным. В соседних деревнях тоже провожали парней, в том числе нескольких одноклассников Алексея. Все набранные тогда, уточняет Любовь, были одного возраста: 29–33 года.
Утром 24 сентября у военкомата приехавшим из окрестных деревень мужчинам выдали списки, какие вещи и медикаменты собрать за пару часов. Любовь пыталась доказать в военкомате, что ее крестник не подлежит призыву. Она помчалась за доказательствами в поликлинику к окулисту, но тот отказался выписать заключение.
"Сказал: "Я не могу ничего написать, иначе меня посадят. И не такое уж сильное у него косоглазие, тем более зрение отличное", – вспоминает Любовь слова врача. – После этого мы уже побежали вещи покупать".
"Оставили в чистом поле: ни еды, ни палаток, ни инструментов"
Семья Алексея рассчитывала, что мобилизованные пройдут медкомиссию и там проблемы Пашнина с глазами будут очевидны. Но мужчин не осматривали ни в столице региона Сыктывкаре, ни в Ленинградской области, куда их направили в учебную часть. Крестная Любовь все это время продолжала бороться за Алексея. Она писала письма в прокуратуру, что Алексей не подходит по здоровью, что у него проблемы со зрением и камни в почках. И требовала вернуть домой.
"После моих обращений к нему приезжали в часть, но он возвращаться отказался. Позвонил мне и отругал. Просил, чтобы я больше не писала. Думаю, все это из-за мужской солидарности", – предполагает Любовь Игнатова.
В учебке мобилизованным выдали форму, и бережливый Алексей всю гражданскую одежду, в которой он уехал, отправил домой. Когда у Пашнина в учебке сломался телефон, то новый ему подарил глава Усть-Куломского района Сергей Рубан.
Посылки Алексею семья отправляла регулярно. "Все, что мы присылали, им потом пригодилось. Их сначала в Луганске бросили и забыли. Оставили в чистом поле: ни еды, ни палаток, ни инструментов не привезли, – пересказывает разговоры с крестником Любовь. – Перебивались тем, что добудут. Одноклассник Алексея из деревни Ярашъю как-то подстрелил косулю. Ребята всех собрали, в ведре сварили ее, у кого-то осталась последняя банка рассольника, кинули туда же. Зайца как-то подстрелили, тоже сварили".
"Командир сказал: "Мне на вас пох…й. Сказали отвезти на передовую"
В ноябре мобилизованные из Коми перестали выходить на связь. Их жены и матери Усть-Куломского района скооперировались и поехали на службу в Ульяновский монастырь. В храме друг у друга все интересовались: есть новости?
"И вдруг звонок, одной женщине позвонил сын и только сказал: "Передай всем – у нас все нормально", – вспоминает Любовь. – Все прямо ахнули! Звонок как чудо!"
После этого Алексей тоже позвонил и рассказал, что их отправили на передовую. У Любови случайно сохранилась запись разговоров с крестником с ноября 2022 года.
"Вежань, вы не верьте тому, что по телевизору показывают". Вежань – это по-коми крестная, – поясняет Любовь. – Он сказал, что их отправили на передовую в Херсонскую область. Я возмутилась: обещали же оставить в тылу, обучать. "Командир сказал: "Мне на вас пох…й. Сказали отвезти на передовую, вот привез".
"Мы сидим в окопах, не высовываемся, пули летают, страшно голову поднять, – пересказывает Любовь разговор с Алексеем. – На полях лежат трупы наших парней, но мы забрать их не можем". Я переживала, матери-то ждут тела ребят. Но Алексей позже, как они уже уехали, сообщил: тела так и не удалось забрать".
После одного из боев Алексей позвонил крестной и попросил все досконально записать.
"Вежань, запиши мой личный номер". Я испугалась – зачем? "Вдруг со мной что-то случится, погибну, ранят или возьмут в плен, ты меня по нему найдешь", – говорит. Передал пароли от онлайн-банка, попросил погасить кредит", – рассказывает женщина.
Деньги, которые с ноября стали приходить на карту сына, по 199 тысяч, для Пашниных были огромными. Поэтому, как и просил Алексей, семья сначала погасила долги. У Пашниных были кредиты почти на 140 тысяч рублей: Алексей купил велосипед, а его мать Раиса планировала поставить зубные протезы. Но сначала решили отремонтировать дом: заменили пару окон, купили стройматериалы, трубы для скважины. В итоге денег "на зубы" Раисе Пашниной уже не хватило.
Однажды, когда часть находилась на передовой в Херсонской области, Алексей в телефонном разговоре сказал то, что всех его родных удивило.
"Я в человека стрелять не смогу, – сказал он. – Меня, скорее всего, убьют или возьмут в плен". Я стала его убеждать, чтобы стрелял, иначе он погибнет. Но он отказывался. Он действительно не мог бы стрелять в человека. Алексей был слишком добрый, в драку не лез, ни с кем не ссорился, – рассказывает Любовь Игнатова. – А однажды сказал: "Когда вернусь, стану попом".
"Что вы с ним сделали?"
Родным стало спокойнее, когда часть Алексея перевели в относительный тыл – в Луганскую область. Раиса Пашнина, помня обещание военкомата, что мобилизованных вернут через три-четыре месяца, ждала возвращения сына в начале 2023 года.
27 марта Алексей Пашнин, как обычно, позвонил родным. Рассказал, что ночью был в наряде, а сейчас вернулся в землянку: хотел поесть и лечь спать.
А уже на следующий день, 28 марта, на пороге дома Раисы Пашниной в Великополье стояли люди из военкомата, сельсовета и фельдшер наготове с лекарствами.
"Сказали: "Ваш сын накануне в 21:30 скончался", а дальше я ничего не помню, – рыдая, вспоминает Раиса. – Только какие-то уколы делали".
О том, что произошло и как погиб Пашнин, родные до сих пор ничего не могут узнать от Минобороны. Во врученном Раисе Пашниной уведомлении сказано: умер, захлебнувшись рвотными массами. Но эти сведения потом больше ни в каких документах не появлялись.
Родные сразу предупредили, что цинковый гроб будут вскрывать и похоронят Алексея в обычном, деревянном.
"Когда мы в Усть-Куломе открыли гроб, ахнули, – вспоминает Любовь Игнатова. – Старший брат Дмитрий посмотрел и Алексея не признал: "Это не он". Я на минуту обрадовалась, решила: ошиблись, привезли другого. Но когда всмотрелась, увидела знакомые губы, нос. Все лицо было в грязи и крови, на теле синяки. Видно было, что перед смертью Лешка сильно мучился. Мы были в шоке, поняли, что это никакое не отравление. Кричали: "Что вы с ним сделали?"
"Лешку точно убили! Сделал это кто-то из своих"
Любовь стала требовать от тех, кто сопровождал гроб, документы. Обычно бумаги родственникам не выдают, но Игнатова была настойчива и полученный документ сфотографировала. В нем судмедэксперт из Ростова-на-Дону причиной смерти назвал перелом свода черепа и травматический отек головного мозга. Формулировка в заключении была такая: "повреждения, причиненные неуточненными военными действиями".
Присутствовавший при вскрытии гроба местный патологоанатом предположил, что удар сзади был нанесен каким-то тупым предметом, похожим на приклад.
"Лешку точно убили! Сделал это кто-то из своих. Но за что? Мы даже догадываться боимся. Мы же не знаем, что там творится", – говорит Любовь Игнатова.
Любовь с сыном просили других мобилизованных из Усть-Куломского района узнать, что произошло в части. Те сообщили: двух свидетелей происшествия вызвали на допрос, а после возвращения те отказались что-либо рассказать. Вместе с Пашниным в окопе нашли без сознания еще одного парня. Его откачали и отправили в госпиталь. Родные не смогли найти его, чтобы узнать подробности. Расследование же убийства, как говорят родные, из-за продолжающихся боевых действий не закончилось.
"Сказали, что сын сам умер – не в бою, поэтому ни мы, ни военкомат вам ничего не должны"
Когда первое потрясение после похорон прошло, родные опомнились. После гибели сына его матери были положены деньги: единовременная выплата за гибель участника войны, страховая выплата за погибшего военнослужащего, зарплата практически за весь март, который отслужил Алексей, ежемесячная компенсация матери за гибель сына, наступившую при исполнении им обязанностей военной службы. И, кроме того, 38 тысяч компенсации от военкомата за доставку тела и рытье могилы.
До середины лета семья, помня о причинах смерти в заключении патологоанатома – "повреждения, причиненные неуточненными военными действиями", рассчитывала на все положенные выплаты. Но когда Любовь Игнатова пришла в военкомат, ей выдали копию выписки из приказа войсковой части Алексея. Там, помимо информации, что его исключают из списков личного состава, было указано: "Смерть наступила в период прохождения военной службы и не связана с исполнением обязанностей военной службы".
Эта формулировка, как оказалось, перечеркнула право матери на единовременную выплату в 5 миллионов и на ежемесячную выплату за гибель мобилизованного сына. Раиса Пашнина побывала в районном соцобеспечении, и там ей в этих выплатах отказали.
"Сказали, что сын сам умер – не в бою, поэтому ни мы, ни военкомат вам ничего не должны", – говорит мать.
Семья убеждена, что в приказе указаны недостоверные сведения о том, что Алексей погиб "не в связи с исполнением обязанностей военной службы". Единственный документ, который говорил об обратном, – это заключение судмедэксперта. Но, похоже, его выводы нигде не учитывалась. Игнатова обращалась в военную прокуратуру Воркуты, по Северо-Западу России, в приемную президента, в местный военкомат, к главе Усть-Куломского района и приемную главы Республики Коми, но везде получала отписки.
"Мы хотим знать, что случилось, – говорит Любовь Игнатова. – Чтобы признали: Алексей погиб на войне, а матери выплатили все, что положено. Как Лешина мать будет жить на 14 тысяч пенсии? У нас машина дров на зиму столько стоит".
"Только зря деньги на адвокатов потратите, все равно ничего не добьетесь"
После нескольких месяцев безуспешных попыток добиться от прокуратуры ответов и поисков адвокатов родные Пашнина решили придать эту историю огласке. Сын Любови Игнатовой Гелий Пашнин от лица матери погибшего написал пост, который распространил про местным пабликам. В нем говорилось, что Алексея вырвали из мирной жизни за три дня, что он погиб на войне и что деньги семье не выплатили, а мать живет на 14 тысяч рублей.
Как говорит Гелий Пашнин, семья рассчитывала, что на их историю отреагируют органы власти и СМИ. Но местное телевидение не решилось сделать сюжет: "не хотят переходить дорогу власти".
Отреагировало только государственное агентство "Комиинформ", выдав официальную позицию: Минтрудсоц Коми получил от Военного комиссариата Коми информацию, что смерть рядового Пашнина "наступила в период прохождения военной службы, смерть не связана с исполнением обязанностей военной службы". Право же на выплаты по случаю смерти военнослужащего имеют родственники "лиц, принимавших участие в "специальной военной операции" (так в России называют войну – НВ) и погибших (умерших) при ее выполнении". Данные судмедэкспертизы, которые сфотографировала Любовь Игнатова, заявило агентство, не могут служить юридическим основанием для выплат. Также госСМИ заверило, что военкомат Усть-Куломского района произвел все выплаты на похороны.
Впрочем, как признает Любовь Игнатова, по поручению из приемной главы Коми к ним обратился юрист, который помогает составить исковое заявление в суд. А в прокуратуре Усть-Кулома уже пригласили на прием и помогли составить жалобу в Генпрокуратуру на бездействие должностных лиц военной прокуратуры. А вот военкомат Усть-Кулома отреагировал на историю с Пашниным по-своему.
"Там сказали: "Вы только зря деньги на адвокатов потратите, все равно ничего не добьетесь. Смиритесь, живите дальше", – пересказывает разговор с военкомом Любовь Игнатова.
Алексей Пашнин стал первым из мобилизованных Усть-Куломского района, кто погиб на войне в Украине. По неофициальным данным, которые собирают волонтеры, в Коми на конец сентября погибло около 330 человек. Из них 27 были родом из Усть-Куломского района. Среди районов республики и по соотношению на 10 тысяч населения – здесь самое большое число погибших.
Материал полностью можно прочитать на сайте Север.Реалии.
