Что именно взорвалось на полигоне под Северодвинском 8 августа, неизвестно до сих пор. Ясно только, что в ракете был некий источник радиации. Авария унесла жизни семи человек, из которых двое военнослужащих.
Профессор Валентин Синицын, заведующий кафедрой лучевой диагностики и терапии факультета фундаментальной медицины МГУ, в эфире программы "Вечер" рассказал, что думает о последствиях взрыва в Северодвинске.
— Вам что-нибудь известно про облучение врачей, ваших коллег из Архангельской области?
— Вы знаете, я внимательно слежу за этой ситуацией, я читаю новости тоже, смотрю порталы. Мне не слышно, чтобы кто-то получил какую-то дозу облучения. Например, я читал, что станции слежения в Швеции и в Норвегии не сообщили о повышении традиционного фона.
— Там и ветер не дул в их сторону.
— Я говорю то, что есть. Читал новости, что в аптеках скупили весь йод и так далее.
— Кстати, скупили, как вы думаете? Люди напуганы после Чернобыля.
— Я могу сказать так, как специалист: я думаю, что это было не очень правильно, потому что еще вдобавок все смотрели сериал "Чернобыль", вспомнили эту катастрофу. Но там была другая история.
Йод принимают, когда есть короткоживущие изотопы йода с пылью, когда действительно происходит ядерный взрыв. То, что произошло в Северодвинске, – это, видимо, не тот случай. Поэтому в данном случае радиоактивного йода не было, и йод принимать не было смысла.
— Были некоторые сообщения (тут давайте с большой долей допущения, чтобы успокоить всех или, наоборот, предостеречь от чего-то), что у некого врача в Архангельске в мышечной ткани были обнаружены изотопы цезия-137. Этот изотоп образуется при работе ядерного реактора уранового при наработке, он, насколько я понимаю, живет 30 лет. Если предположить, что такой изотоп в каких-то своих мельчайших фракциях – микрофракциях, милифракциях – мог попасть в атмосферу и, например, выпасть с дождем 10 августа в Москве, что-нибудь делать с этим или нет?
— Сказать честно, мы все, конечно, относимся всегда с недоверием [к подобной информации], но я думаю, что если бы действительно была бы такая катастрофа, то российские органы, которые занимаются радиационной безопасностью, конечно, оповестили бы население, имея в прошлом горькие уроки Чернобыля и так далее.
— Недоверие возникает только в тот момент, когда мы понимаем, что речь идет о каком-то настолько сверхсекретном оружии, что, видимо, сам факт его существования…
— Я не думаю, что здесь секретность связана с выбросом изотопов. Поэтому, мне кажется, судя по тому, что я слышал и читал, достоверных сведений о выбросах изотопов нет. Мы знаем, есть разные виды излучения, возможно, это было гамма-излучение, которое гораздо менее мощное, и его действие на организм не такое сильное. Поэтому мне все-таки кажется, что, конечно, произошла трагедия, погибли люди, но это, видимо, последствия все-таки взрыва.
— Объясните одну вещь, наши зрители, которые смотрели сериал "Чернобыль", легко поймут. Есть гамма-излучение, есть альфа-излучение. Альфа-излучение опасно, когда оно внутри, насколько я понимаю. Оно как может оказаться внутри?
— Здесь, я думаю, не та была ситуация. Я могу судить только по тому, что я видел и читал в интернете. Я за этим следил очень внимательно. Я думаю, что это не та ситуация, и здесь, конечно, взрыва ядерного реактора не было. Слава богу, не произошло такой трагедии.
— Ядерного взрыва там точно не было, судя по всему, там речь идет о неком тепловом взрыве или разрушении оболочки, может быть, которая могла обычным взрывом быть разнесена. Вопрос вот какой: если предположим, что где-то какая-то часть ядерного топлива куда-то улетела с ветром, наверное, она не очень большая. Но на массу населения большую – небольшая, на одного конкретного человека, может быть, и достаточная. Можно ли вообще как-то проследить, говорить о каких-то возможных отложенных проблемах со здоровьем, или в этом случае это не стоит даже [обращать внимания]?
— Я думаю, что сейчас все научены, у людей есть бытовые дозиметры, помимо того, что есть специальные организации, которые следят за радиационной обстановкой. И все-таки мне кажется, что в современной ситуации, особенно в России, это слишком серьезная история, чтобы скрывать повышение радиационного фона. Я все-таки думаю, что информация о безопасности радиационного фона для населения правдива. Я не верю, что какие-то вещи могут скрываться в такой ситуации.
— Если бы было что-то очень серьезное, то, судя по всему, вы бы как врач знали, потому что вас бы по тревоге подняли, я правильно понимаю?
— Нет-нет, меня бы не подняли, потому что есть МЧС, есть специальные медицинские организации, роль которых заключается в реагировании и в неотложной помощи населению в таких ситуациях. Обычные врачи в этом не участвуют, когда какая-то катастрофа.
— Давайте с вами покумекаем (тут по-другому невозможно сказать), почему могли отключить станции слежения за ядерными взрывами?
— Не знаю, это совершенно не мой вопрос. Как я вам говорил, сейчас вы можете купить бытовой дозиметр где угодно, у людей есть свои личные дозиметры. Если бы там было повышение радиационной нагрузки, все бы об этом знали.
