Гилани Дамбаев приехал в поселок Муслюмово в Челябинской области в 1987 году, работать строителем в совхозе. Тогда он еще не знал, что поселок, где он поселился, находится в зоне заражения комбината "Маяк", где перерабатывают отходы ядерного производства.

Бывшие жители Муслюмово вспоминают, что первый раз радиоактивные отходы в Течу спустили еще в 1949 году. Тогда на "Маяке", вероятно, думали, что все вредное как-нибудь осядет в речном иле, не причинив вреда окружающей среде. Людям об опасности, естественно, никто ничего не сказал.

Потом в 1957 году случилась "Кыштымская авария", первая и одна из крупнейших во времена СССР. О ней власти долгое время тоже молчали. В зону заражения радиацией после "Кыштыма" попало и Муслюмово, от которого до комбината в Озерске по прямой всего лишь около 70 км.

После этого почти полвека обитатели Муслюмово жили рядом с радиоактивной рекой, не зная об этом.

"Мы даже не понимали, что такое радиация: ведь ее не поймаешь, не схватишь, в карман не положишь, – вспоминает Гилани, рассказывая о бывших обитателях поселка. – Радиация? Что такое радиация? Мы купались. После работы дети купались, мы тоже. Скотина к речке подходила, колхозное стадо воду пило".

Гилани рассказывает, что жители Муслюмово перестали купаться в реке Тече лишь в начале 90-х годов.

"Когда Ельцин приехал в 93 году, вот тогда перестали, когда он нас оповестил, что тут жить нельзя, – вспоминает он. – Он нам и рассказал, что нас переселяют. Но меня, как вы видите, с 1993 года "переселяют", но все не могут вытолкнуть отсюда".

Дамбаев – уроженец Чечни. В Муслюмово он приехал в 1987 году.

"Я учился в Московском академическом хореографическом балетном училище. После училища год проработал по специальности, а потом поехал строить КАМАЗ, на комсомольскую стройку, – рассказывает он. – Романтика, молодежь, друзья. Потом в Германии год отслужил, потом поехал на БАМ, а с БАМа уже переехал сюда, вот в этот совхоз".

Потом в Чеченскую войну его дом на родине был разрушен, и мужчина с семьей вынужденно остался на Урале. Когда в 2000-х годах Муслюмово решили наконец переселить, его обманули с жильем.

Так Гилани вынужденно стал правозащитником и хранителем радиоактивной Течи. Даже сегодня дозиметр на берегу реки показывает от 170 до 3000 микрозиверт в час, при том что максимально допустимый показатель – 18 микрозиверт.

"Какой был самый высокий показатель? В микрозиверт было больше нормы в 380 раз, в микрорентген в час – в 7800 раз", – вспоминает Гилани. Он уверен, что радиоактивные выбросы с "Маяка" в Течу сливаются до сих пор.

Сейчас он сотрудничает с организацией, которая помогает жертвам аварии на "Маяке". И продолжает жить в мертвом поселке на берегу зараженной реки, даже несмотря на то, что уровень радиации в его теле превышает норму в восемь раз.

"Теча заражена с 1957 года, – показывает окрестности Гилани. – После аварии здесь вроде бы висит знак: "Запретная зона". Но если я говорю кому-то: "Не купайтесь здесь!" – мне не верят. Думают, будто мы просто так мешаем купаться. Зимой у нас тут ловят рыбу, везут в город продавать и продают".

"Тут у нас коровы пасутся, на водопой приходят, а потом домой идут и молоко нам дают, – продолжает рассказывать мужчина. – А пока деревню не снесли, с того берега школьники через эту речку проходили и каждый день ходили в школу вот в этом месте".

Гилани говорит, что его предупреждения о радиации мало кто воспринимает всерьез.

"Если кто подъезжает на машинах и останавливается, я подхожу объясняю, что нельзя здесь спускаться и купаться и вообще что-либо делать, – рассказывает он. – Но об этом никто не знает. Допустим, едет человек вдоль речки, устал, остановился, видит: вода чистая. Он может чай вскипятить воду попить, отдохнуть, искупаться. И за это время он очень много может схватить радиации, потому что в иле же все осталось. А знака об опасности у нас нет".

Дамбаев вспоминает, что несколько месяцев в Москве судился с Росатомом, требуя, чтобы ведомство огородило Течу, чтобы доступа к радиоактивной воде не было "ни скотине, ни человеку".

"Но мы проиграли, – рассказывает он. – Они сказали, что все эти знаки есть, что мост покрашен и все как будто оповещены. Но на самом деле до Тобола, куда Теча впадает, никто ничего не знает".

Не удалось семье отсудить себе и положенное жилье. По словам Дамбаева, каждому переселенцу, которого вывозили из зараженного Муслюмово, было положено жилье на сумму в 1 млн рублей. Но на деле чиновники и Росатом переселяли людей в гораздо более дешевое жилье, кладя разницу себе в карман. К тому же поселок Ново-Муслюмово, куда массово переселяли село, построили всего лишь в паре километров от зараженного берега. И сейчас эти дома, как оказалось, загрязнены радоном.

"В 2006-2007 году и до 2010-го шло переселение села, были выделены деньги из федерального бюджета, плюс из области добавили около 2 млрд, – вспоминает Дамбаев. – Но руководство решило, что наши деньги уплывают, и надо их в кармане оставить. И вот на одну квартиру дали миллион, а на нашу – себе в карман положили. И мне шесть лет понадобилось, чтобы отсудить этот дворец, каждый год по три-четыре процесса в течение шести лет. Три раза ездил в приемную президента, премьера и генпрокурора Чайки – ноль".

Он не единственный, кто пострадал. Его соседку Веру Ивановну чиновники при переселении тоже обманули с жильем.

"Нам дали квартиру. Но мы туда приехали – оказалось, что там невозможно жить: печка дымит, холодно, туалета нет, воды нет, соседи не дают ни воды, ни в туалет сходить", – вспоминает женщина.

Дамбаев все еще верит, что однажды победит чиновников.

"Верю! Я не тороплюсь. Пока хватит жизни, буду биться до тех пор, когда мне не вручат жилищный сертификат, – говорит он. – Я возьму себе квартиру и уеду отсюда".

Но в то же время он рассказывает, что большинство его бывших соседей, которые живут в Ново-Муслюмово, умирают от рака. У него самого тоже букет диагнозов: сахарный диабет, было три инсульта. По данным Гринпис, в зоне вокруг "Маяка" люди в целом болеют онкологическими заболеваниями втрое чаще, чем в среднем по России. Но никто из властей не обращает на это внимания.

"Мне правда нужна. Я стараюсь жить по закону, всю жизнь старался. И, когда кто-то нарушает закон, я органически это не перевариваю, это все меня гнобит, – говорит Дамбаев. – Мы сейчас живем и тихо-мирно угасаем, не требуя своего. Но если это было бы в проклятой Америке – там у властей уже были бы больше проблемы с народом".