В Пскове вдова погибшего в Сирии Николая Григорова добивается повышенной пенсии за мужа. Деньги символические, но для Натали это принципиальный вопрос. Ее супруг Николай погиб в Сирии, однако ветераном боевых действий его не считают: объясняют, что рапорт для получения этого звания Григоров должен был написать сам, но он не успел.
Николай Григоров редко бывал дома: постоянные сборы, командировки – служба занимала большую часть его жизни, рассказывает его жена Наталья.
"У него это как болезнь. Втянуло: ВДВ, Россия, армия, президент, правительство – он за все это был. За Россию был. Он считал себя ценным специалистом. Он говорил, если пошлют – я поеду. Безапелляционный. Это был один из немногих вопросов, который вообще не обсуждался", – вспоминает супруга Николая.
Не обсуждалась и командировка в Сирию. Приказ из Москвы пришел в октябре 2017 года, а 27 ноября Николай улетел. Звонил редко. О том, где именно находится и чем занимается, никогда не рассказывал. Поэтому Наталья не знает, как на самом деле муж относился к военной операции России в Сирии. Она уверена лишь в том, что служил он на совесть.
"Он не ехал туда по контракту, он не ехал туда сам, он ехал как представитель действующей армии Российской федерации. Он военнослужащий. Его даже никто не спрашивает, хочет он поехать или нет", – рассказывает Наталья Григорова.
Накануне трагедии Николай позвонил домой и сказал, что прилетит ближайшим самолетом: 17 марта их сыну исполнялось 3 года, и он не хотел пропустить его день рождения.
"По новостям я слышала, что самолет упал, но я даже не подумала, что там мой муж. Только к вечеру, когда он не отвечал, я начала писать друзьям его, спрашивать. Меня все успокаивали: "Наташа, не переживай". И жена друга сказала, что искал меня командир. Тогда у меня все оборвалось", – вспоминает супруга Николая.
6 марта 2018 года при заходе на посадку на сирийской авиабазе Хмеймим разбился российский транспортный самолет Ан-26. В Минобороны России сообщили, что погибли 39 человек.
Николая Григорова похоронили с необходимыми почестями, но без лишней огласки. Кладбище оцепили военные, прессу не пустили, снимать и делать фотографии запретили даже родственникам. Потом Наталье очень быстро выплатили страховую компенсацию.
Женщина, далекая от юридических вопросов, в стрессе из-за смерти мужа, сначала не слишком вникала в документы, которые подписывала. Но потом заметила, что в извещении о смерти не указано, что муж погиб при исполнении обязанностей в Сирии. Позже она узнала, что такие же вдовы, как она, в других регионах получают дополнительную надбавку, о которой ей никто не сообщил. Наталья написала заявление в военкомат, ей ответили, что надбавка ей не полагается, так как у мужа нет официального статуса ветерана боевых действий.
"Должна быть отметка в личном деле. Но с этим справиться никто не может, с осознанием этого. Нас ни в части не понимают, нигде не понимают, за что я борюсь. Мне говорят: "Но он же ветеран у вас, что вам надо?" Я говорю: "Нет, не ветеран". И мы – как попугаи: он ветеран – он не ветеран. Я думала сначала, что они шутят, но поняла, что они реально не понимают".
Цена вопроса, говорит Наталья, – около 1000 рублей в месяц: не те деньги, ради которых стоит бороться. Но для нее это принципиальный вопрос. Никакой дополнительной поддержки она не просит – только то, что положено по закону. Наталья решила бороться до конца не только для себя, но и для тех, кто в будущем может оказаться на ее месте.
"Может быть, после нашего случая что-то и упростят, может, законодательство поменяют, – надеется она. – Просто многие люди не обращаются, потому что не знают".
По официальным данным Министерства обороны России, во время военной операции в Сирии в результате боевых действий погибли немногим более 40 российских военнослужащих. Еще 50 человек относятся к небоевым потерям, в их числе – погибшие в результате нескольких крушений российских военных самолетов и вертолетов.
