Акции протеста против политики властей на протяжении нескольких недель проходят сразу в трех странах Евросоюза, а также в России и Грузии. Из раза в раз они собирают от нескольких десятков до нескольких сотен тысяч человек. Всех их объединяет требование справедливости.
- Во Франции несколько недель не стихают протесты "желтых жилетов" из-за повышения цен на топливо и социальной несправедливости.
- В Венгрии несколько дней подряд протестовали против нового трудового законодательства.
- В Бельгии причиной протестов стал глобальный миграционный пакт, который в декабре приняли 196 стран-членов ООН. Он упростил миграционную политику.
О феномене вспыхнувших протестов Настоящему Времени рассказал Борис Райтшустер, немецкий журналист и политический обозреватель.
— Как бы вы описали те процессы, которые сейчас происходят в Европе, эти протестные настроения?
— Я считаю, что протестные настроения и демонстрации – это в первую очередь признак здоровой демократии, что в России запрещают, что, как мы только что видели, там практически пытки были применены в отношении тех, кто там участвует. Это именно плохо. А то, что люди выходят на улицу, что они стараются привлекать внимание к своим интересам, пока они делают это ненасильственно и мирно, я считаю, это очень хороший признак того, что демократия работает.
— Заявлений о пытках и применении чрезмерной силы не было в европейских протестах?
— Нет, я не слышал о таких упреках. Более того, я вам скажу, я сейчас только что из Парижа, мне куча людей писали: "Как ты смеешь туда ехать, вообще там ужас". Я ничего от этих протестов не видел, абсолютно мирный город, нет ни малейших признаков. Это было в рабочие дни, в субботу, я в субботу днем уехал. И даже до этого никаких этих признаков не было. К сожалению, действительно была пара людей или десяток, несколько десятков, которые применяли насилие. Это ужасно. Но, увы, очень быстро выдается это исключение за общую картину.
— Борис, хочу попытаться обобщить эти европейские протесты. Мне кажется, что требования довольно простые, они, скорее, о социальной справедливости, пусть каждый и понимает ее по-разному, и это все же левая риторика. Во-первых, согласны ли вы с этим, и, по-вашему, если это так, то нужно ли ожидать, что тенденции в Европе меняются: правые настроения меняются левыми?
— Я тут не совсем согласен, потому что то, что вы только что показывали в Брюсселе, – это были протесты против миграционной политики, против договора о миграции, к которому я, кстати, тоже очень отрицательно отношусь. Во Франции действительно это более левые протесты. Но я думаю, мы немножко выходим из-под этого старого понятия "правые" и "левые". Это в первую очередь недовольство людей элитой, политикой, и люди упрекают элиту справа и слева, если хотите, в том, что они немножко оторваны от реальности.
— То есть и правые, и левые сошлись в своих претензиях к элите. Вы упомянули, что выступаете против этого пакта о миграции. Если можно, коротко расскажите почему.
— Во-первых, многие его воспринимают как приглашение мигрантов, что оспаривают власти. В Германии и в СМИ, и в политике это долго вообще не было темой, пока правая партия AfD эту тему не подняла. И потом это стало большой темой. По-моему, большущая ошибка старых партий, что они это все поле оставили AfD. Например, в этом пакте даже социал-демократы, левые политики, которых совсем нельзя упрекать в национализме, некоторые из них говорили, что пакт говорит только о правах человека-мигранта, но не о правах тех людей, которые уже живут в Германии.
Там, например, написано, что надо обеспечивать положительный образ мигрантов и прочие такие параграфы, которые меня лично настораживают, потому что если кто-то у власти должен решать, что можно писать или нет, это, на мой взгляд, опасно. Кто это определяет? Будет Министерство правды? Как в партии можно говорить, как СМИ должны освещать [эту тему]? Меня это пугает. Мне это напоминает немножко эти левые, даже коммунистические идеи, что мы скажем, как СМИ должны освещать. Я к этому отношусь с аллергией. Может, потому что долго жил в России, но меня это настораживает.
— Такие темники, возможно, раздаются для СМИ. По крайней мере, ожидаются.
— Вот-вот. Там четко, как надо что освещать, какие надо ударения ставить. Нет уж, дорогие господа, это мы, журналисты, должны решать. Это в Кремле могут раздавать листовки и говорить, как мы должны отдельные темы освещать. Но с какой тихой радости в свободных демократических странах лидеры государства решают подписью, как мы должны освещать?
— Где возможны еще сильные протесты, где их стоит ждать уже в ближайшем будущем в Европе?
— Я думаю, во Франции они могут еще усиливаться. Насчет немцев можно спорить, потому что даже Ленин говорил, что немцы вместо того, чтобы делать революцию и захватывать железную станцию, они купят билет на эту станцию. И пока, слава богу, в плане насильственных протестов в Германии тихо. Но не только слава богу, потому что лучше пара тихих, спокойных, мирных протестов, они [бы помогли] немножко давление, пар выпустить. А сейчас это может, наоборот, под давлением остаться, и как показывали события, например, в Хемнице, возможен такой всплеск.
Я боюсь, что в Германии то, что было сейчас в Париже, это может повториться именно как в Хемнице, что это будет столкновение сильно левых с сильно правыми, и очень не хотелось бы этого видеть. Я, честно говоря, такого обострения боюсь, очень сильное расслоение чувствуется в обществе, очень много агрессии. И даже наша внутренняя служба в закрытом докладе предупредила, что настроения людей ухудшаются, что гнева много, ненависти много. И это меня настораживает. В Германии не было такого раньше.
КОММЕНТАРИИ