Новосибирский политик Аркадий Янковский, депутат Госдумы в 1995-1999 годах, провел недавно в спецприемнике восемь суток: его признали виновным в организации несогласованного мероприятия после того, как он вышел на акцию протеста в поддержку политика Алексея Навального 23 января.
В эфир Настоящего Времени Янковский вышел прямо с больничной койки: несколько дней назад его госпитализировали с коронавирусом. Янковский уверен, что заразился COVID-19 именно в камере, где отбывал арест.
Политик рассказал Настоящему Времени, когда и как он узнал, что болен, и как выглядел спецприемник, где он отбывал свое наказание:
— У меня сейчас критические дни хода болезни, завтра будет определено, в какой степени меня COVID-19 наградил этот спецприемник. Терпимо, разговаривать могу, могу отвечать на вопросы. Я в больнице уже пять дней, под капельницей с кислородом.
Как раз на четвертый-пятый день после моего помещения [в спецприемник] появились все симптомы, мне вызывали "скорую". Затем был сдан тест уже дома, затем был сдан в воскресенье, и меня поместили в первую инфекционную больницу Новосибирска, все подтвердилось. Это вывод врачей.
Условия [в камере] были не ахти, можно сказать, пыточные. Мне еще не повезло, меня привезли без одежды. Во-первых, продержали почти сутки без еды в РОВД, потом суд – я мог и там уже подхватить. В помещении ничего не проверялось, только спросили, есть ли туберкулез. Я без теплой одежды оказался в самой холодной комнате, она только что отремонтирована, такая VIP-комната, там два окна, угловая комната, батареи на нуле, а на улице минус 30. Я продрог. Я настаивал на том, чтобы ко мне никого не подселяли, потому что я вхожу в зону риска, но на второй день подселили зэка, потом еще двух. В общем, я провел четыре дня в этой камере.
Самое страшное, конечно, – это пытка холодом. Представьте, на мне было четверо носков, три майки, три кофты, три одеяла, двое штанов. То в жар, то в холод бросало четыре дня.
Один [из подселенных в камеру] был конкретный зэк – его на сутки подселили, объяснили, что он вышел, причем такой рецидивист, несколько ходок. Ну нормальный мужик, он меня младше на десять лет – выглядит на пятнадцать старше. Сразу бросился мыть пол. Не обнаружил ведра, взял тряпку, прям в параше все это развез по полу. Говорит: "Они любят, чтобы мы тут сами мыли пол". Потом было еще два – автомобилисты по административным правонарушениям, без прав и все такое. На пятый день меня перевели в теплую камеру.
Вторая пытка кроме холода – это яркий свет. Причем в этой камере, в которой я был, были свежие лампочки – одна сильнее, другая слабее. Почему-то на ночь отключали слабую – оставляли сильную, чего уже потом в теплой камере не было.
И пытка звуком радио. Радио Energy на одной частоте, самая такая забойная музыка. Тоже это у меня все работало громко. Мне заявили, что не переключается частота, радио сломано. И так с утра до вечера давит на уши. Когда мне принесли беруши в уши, я вставил, стало немного полегче, но это я бы тоже отнес к пыточным условиям.
VIP-камера – потому что она угловая, с двумя окнами, она отремонтирована. Видимо, считалось, что когда хорошая погода, там светло, ярко и хорошо. Но помимо всего прочего, она в конце коридора, в камерах курят, и у меня было открыто окно в конце коридора постоянно. И, видимо, был сквозняк еще через коридор.
Трудно было все проанализировать, но я чувствовал, что дело плохо. При этом жаловаться бесполезно, очень вежливо разговаривают, но [говорят]: "У нас все в порядке, у нас все в порядке". Начальник-майор скрупулезно все отмечает.
И, самое главное, они не пустили на обжалование. Я обжаловал свой арест, адвокат все сделал, мне три раза заявили, что меня доставят, но этого не случилось. Это тоже нарушение моих прав.
