Директора правозащитной некоммерческой организации "Правовая инициатива" Ванессу Коган высылают из России. Она гражданка США, но последние 11 лет жила в России и в начале осени подала документы на получение российского гражданства. В этом ей отказали, вид на жительство аннулировали. В течение двух недель она должна будет покинуть страну. Муж и дети правозащитницы живут в Москве, они граждане России.
Ванесса Коган – директор голландского фонда Stichting Justice Initiative, а также руководитель ее российских проектов "Правовая инициатива" и "Астрея".
"Правовая инициатива" действует в России с 2000 года. Правозащитники представляют интересы пострадавших в Европейском суде по правам человека и занимаются делами из Чечни, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Дагестана, а также делами крымскотатарских активистов. В частности, адвокаты "Правовой инициативы" обращались в СК Ингушетии с просьбой проверить законность деятельности клиники, где, по их данным, вплоть до мая 2020 года проводились операции по обрезанию женщин и девочек. Также проект занимался юридической защитой матери Мадины Умаевой, погибшей, как считают ее родственники, в результате домашнего насилия.
В декабре 2019 года "Правовую инициативу" внесли в список "иностранных агентов". В московском офисе организации в августе 2020-го ФСБ провела обыск. В феврале полиция обыскивала партнеров организации в Дагестане.
В эфире Настоящего Времени Ванесса Коган рассказала о давлении, которое оказывалось на нее лично и на организацию, а также о том, что будет с ее семьей.
— Как вам объяснили, почему вы должны покинуть Россию?
— Я была в ФМС в эту среду, меня там ждали три сотрудника, которые отвели меня в сторону и предоставили два документа. В одном документе была информация о том, что мне отказано в выдаче гражданства Российской Федерации, и в другом документе о том, что у меня вид на жительство тоже аннулирован. В обоих документах ссылаются на одни и те же основания – то, что я представляю угрозу национальной безопасности Российской Федерации.
— То есть они никак дальше эту мысль не развивали: в связи с чем, почему?
— Мне сказали лишь устно то, что меня не одобрила ФСБ. В самом документе, конечно, ничего нет, потому что материалы, на которых они обосновывали свое решение, это, скорее всего, субъект гостайны. И мы сейчас будем просить доступ к этим материалам в рамках обжалования этого решения высылки из России.
— Какие у вас догадки – в связи с чем это могло быть сделано? Какая ваша работа могла так не понравиться?
— Здесь может быть множество примеров. Это могут быть наши доклады о вредных традиционных практиках против женщин и девочек на Северном Кавказе. Это могут быть некоторые из наших дел, особенно резонансные. Например, этим летом дело Мадины Умаевой – жертвы домашнего насилия, которая умерла при очень подозрительных обстоятельствах в Чечне, в разбирательствах которого участвовал лично Рамзан Кадыров. Это могут быть наши образовательные программы, которые мы проводим на Северном Кавказе и в других регионах России со студентами, со специалистами, например, которые работают с жертвами домашнего насилия.
Вся эта деятельность, конечно, могла бы раздражать власти. В принципе, мы знаем, что действительно в течение нескольких лет очень пристальное внимание уделяется организации и мне лично за последние два-три года со стороны органов безопасности.
— Как это проявлялось?
— Когда я подавала на вид на жительство в 2016 году, на меня выходили представители Федеральной службы безопасности с запросами о сотрудничестве, от которых я категорически отказывалась. И в это время я действительно боялась, что, скорее всего, я не получу этот вид на жительство и уже моя судьба здесь будет неясна.
К счастью, я смогла получить вид на жительство, но все равно после этого опять выходили те же представители органов безопасности и намекали на то, что раз я получила, то все-таки я должна хоть какую-то информацию о моей организации, о других организациях, о коллегах все-таки обеспечить им. То есть был такой намек достаточно очевидный. Я все равно отказалась. Пока меня не трогали, но, видимо, сейчас, когда я подавала на гражданство, они нашли повод это все поднять и решили так подействовать [на меня].
— Что с вашей семьей, куда вы планируете возвращаться?
— Сейчас совершенно неясно, потому что у меня есть гражданство США. К счастью, у моих детей есть двойное гражданство, но у моего мужа есть только российское. Сейчас, учитывая ситуацию с коронавирусом, вообще непонятно, пустят ли его в США. И возникает действительно очень реальная опасность разлуки с одним родителем. Для детей это, естественно, травматично, для меня, для всех в нашей семье. И другие государства сейчас ужесточают каждый день ограничения в связи с коронавирусом и в связи с тем, что скоро Рождество. Мы сейчас смотрим, ищем место, но пока не ясно, куда мы сможем поехать все вместе, чтобы не было этой разлуки.
— У вас две недели для того, чтобы покинуть Россию?
— Да, это будет 16 декабря.
— Будете куда-то обращаться? В Совет по правам человека, в какие-то правозащитные международные организации, возможно, чтобы оказать какое-то давление на Россию в связи с этим?
— Ряд общественных организаций – и российских, и международных – уже выступили, заступились за меня, и за это я безразмерно благодарна: за солидарность коллег. Я очень тронута, и я надеюсь, конечно, что это как-то может повлиять, хотя боюсь, что все-таки, наверное, нет. Раз это гостайна, я думаю, что очень мало шансов на что-то повлиять.
Естественно, я тоже подам обжалование – это будет завтра. Подам иск в районный суд по моему месту жительства с ходатайством о том, чтобы суд принял обеспечительные меры для того, чтобы остановить этот двухнедельный срок.
