Поселок Васильевский Мох стоит среди тверских болот. Сегодня здесь заканчиваются все дороги и не осталось никакой инфраструктуры. Местный торф, продукт разложения болотного мха, в ХХ веке был важнейшим энергоресурсом – им топили котельные и тепловые электростанции. 30 лет назад его в огромных количествах извлекали из окрестных болот. Поезда развозили дешевое топливо по всей стране.
Васильевский Мох появился на карте страны в первой половине прошлого века. Тогда поселок стремительно развивался. Тысячи людей приезжали сюда на заработки. Строилось жилье, больницы, школы, детские сады.
Рост добычи торфа в ХХ веке был взрывным. В СССР ее довели с восьми миллионов тонн в 30-х годах – до 175 в 80-х. Сегодня добывают меньше двух миллионов. В СССР ради торфа осушали километры болот. Однако со временем более эффективные виды топлива – нефть и газ – вытеснили торф с рынка энергоресурсов. Сегодня Васильевский Мох из процветающего поселка с развитой инфраструктурой превратился в забытый всеми населенный пункт.
"В поселке была своя пекарня, вообще полностью инфраструктура была всевозможная. Продукты делались, ну что-то везли, конечно, но если поселок отрезать вдруг от внешнего мира, он спокойно бы себе прожил. И сам бы себя обеспечивал", – вспоминает Александр Дылевский, главный редактор газеты "МК в Твери".
Одна из местных достопримечательностей – железнодорожный мост через речку Тверцу, которому почти 100 лет. Он пережил взлет и падение "торфяного рая". По этой колее шли в Васильевский Мох и обратно пассажирские и грузовые поезда.
"Я считаю, это непосредственный памятник торфоразработкам. Ради предприятия "Васильевский мох", ради торфоразработки, ради торфа можно было построить в голодные 20-е годы такое сооружение", – говорит Александр.
Местные пенсионеры острее всего переживают утрату бани, ведь в поселке совсем нет горячей воды.
В некоторые дома провели газ, но колонку по всем правилам установить нельзя из-за конструктивных особенностей домов, а вода в поселке слишком грязная для водонагревателей. Некоторые жители ездят мыться в небольшую баню при 14-й колонии для рецидивистов. Местных туда пускают помыться за 200 рублей. Транспорт до колонии не ходит, приходится идти пешком полтора километра от автобусной остановки.
Сергей Гусев, музыкант местной рок-группы, выросший в поселке в 90-е, вспоминает, что жизнь тогда была совсем иной. Были пожарные, врачи, был даже свой роддом. Теперь, по его словам, за медицинской помощью приходится ездить за десятки километров.
На дверях местного Дома культуры уже шесть лет висит замок. Денег на его содержание и ремонт нет. "У меня нет возможности возить своего ребенка в Тверь, чтобы он там занимался чем-то, борьбой, например, или программированием. Идти некуда", – говорит Гусев.
О местных выпускниках раньше были наслышаны даже в Москве – они с легкостью поступали в столичные вузы. Теперь, чтобы закончить 11 классов, нужно ездить в соседние села.
"Люди пьют, потому что работать негде. А работать негде, потому что люди пьют. На две с лишним тысячи человек населения – всего пара-тройка малых предприятий", – рассказывает сварщик Равиль Туйкин, когда-то приехавший сюда из Узбекистана.
