Девятого августа исполняется год со дня голосования на выборах президента Беларуси, которые обернулись массовыми протестами, а затем – массовыми репрессиями в стране. Год назад, после дня голосования и оглашения предварительных итогов, когда стало ясно, что ЦИК присудит победу Александру Лукашенко, на улицы начали выходить несогласные с итогами выборов, а милиция начала подавлять протестующих. Год спустя политические лидеры того времени или в иммиграции, или в тюрьме, тысячи активистов были задержаны, более 500 получили уголовные дела, множество людей покинули Беларусь, а Лукашенко выступает с "большим разговором".
О годе протестов в Беларуси смотрите специальный проект Настоящего Времени "Беларусь. Год протестов".
Советник Светланы Тихановской, бывшего кандидата в президенты, а теперь – главного представителя протестующих на международной арене, Франак Вячорка подвел итоги этого года в эфире Настоящего Времени.
— Почему за этот год, который прошел с начала массовых протестов в Беларуси, режим Лукашенко до сих пор не пал?
— Это процесс, не все так просто оказалось, как, возможно, нам в августе прошлого года удавалось визуализировать. Он еще держится, держится на насилии, на терроре. Но появляется что-то новое – появляется гражданское общество, самоорганизация. И, самое главное, появляется иммунитет к диктатуре. Это значит, что когда падет Лукашенко, пройдет транзитный период, то у белорусов уже будет иммунитет к тоталитаризму, и мы никогда не вернемся в эту диктатуру.
— Можете ли вы найти какие-то ошибки в действиях оппозиции за этот год? В августе был момент, когда с минских улиц ушла милиция, было ощущение, что вот-вот и все произойдет. Что не так сделала белорусская оппозиция?
— Я думаю, было много ошибок, но было много и удач, было много и побед. Здесь можно гадать, но история не любит сослагательного наклонения. Я думаю, что стачка, возможно, должна была быть лучше подготовлена, потому что те структуры, которые стачковали сначала в августе, а потом в октябре, они не имели достаточной организационной административной силы.
Также я думаю, что медиапространство могли лучше подготовить – именно сеть ютуб, телеграм-каналов. Потому что как только Лукашенко выключил интернет, большинство белорусских активистов и белорусов в целом оказались без информации – информации о том, что происходит в стране.
Ну и, конечно же, нам нужно было сразу работать более активно с номенклатурой, с лукашенковскими директорами, кошельками. Мы сначала пробовали их наказать, угрожали, но нужно было их сразу втягивать, потому что они тоже хотят перемен, они не хотят делить ответственность Лукашенко. И мы только последние полгода начали активно заниматься тем, что называется "раскол элит".
— Как вы думаете, этим надо было заниматься еще до выборов? Вообще, какие лично у вас были ощущения год назад в этот день 9 августа?
— Вы знаете, год назад перед выборами я вообще не верил, что какие-то перемены возможны именно в результате выборов, потому что они фальсифицировались, маховик работал, избирательные комиссии были все по струнке лояльны Лукашенко ровно до того момента, как объединились три штаба и как появилась фотография с тремя женщинами и Светланой Тихановской впереди. Был запущен потом процесс. Вот эти массовые концерты, марши – они мобилизовали каждого, даже те группы, которые никогда не участвовали в политике: женщины, рабочие, студенты, пенсионеры в конце концов.
И эти дни, 8 и 9 августа, они были решающими, потому что люди вышли. Если бы, возможно, Лукашенко так не жестил вечером 9 августа, люди, может быть, не вышли бы 10-го. Конечно, мы можем здесь гадать. Но здесь наложилось две [вещи]. Первое – у людей украли голоса. А, во-вторых, их еще и брутально избили. И этого белорусы простить Лукашенко уже не смогли.
— А когда случилось то, что этот протест потерял какую-то потенциальную силу? Люди выходили на улицы, но ничего больше не происходило после этого.
— Я не скажу, что потерял силу – он поменял форму, потому что даже марши каждое воскресенье видоизменялись. Первые три недели был воскресный марш, женские марши по субботам, марши пенсионеров по понедельникам, студентов по вторникам. Потом они изменялись, объединялись в одно, потом перешли в формат флешмобов, когда люди фоткались в самых разных необычных местах, вывешивали флаги. Сейчас этот протест больше похож на партизанщину. Он невидим глазу, и нет таких визуалов, но это такой формат забастовки, неповиновения. Стачка готовится, и эта стачка будет совсем по-другому организована, чем год назад.
Энергия никуда не делась, надежда никуда не делась. Да, у людей появилась злость, появилась обида на власть, но нет фрустрации и точно нет апатии.
— Год назад 9 августа вы ожидали, что в глазах мирового сообщества Светлана Тихановская, советником которой вы являетесь, станет, по сути, главным представителем Беларуси на мировой арене?
— Светлана Тихановская получила большинство голосов на тех выборах – у меня нет сомнения. Она получила легитимность внутри страны, а через несколько месяцев ее признал весь мир, и она теперь не просто представитель и лидер Беларуси – она теперь один из лидеров всего мира. Ее встречают Байден и Джонсон, Макрон и Меркель. На нее ориентируются, к ней прислушиваются самые высокопоставленные чиновники и политики всех стран и международных организаций. Это удивительно, насколько Тихановской удалось вывести Беларусь на мировую повестку дня, поставить ее в самый топ и занять такое важное место и в белорусских политических процессах, и в региональных, и в мировых. Это просто удивительно. И она полностью оправдала ожидания тех миллионов белорусов, которые за нее голосовали, а потом за нее и выходили на улицы.
— Байден, Макрон, Меркель – действительно Светлана Тихановская с ними со всеми встречалась, но многие политологи говорят, что Лукашенко до сих пор у власти благодаря Владимиру Путину. Как вы думаете, согласится ли Светлана Тихановская приехать в Москву и встретиться с Владимиром Путиным, если из Кремля поступит такое предложение?
— Я думаю, что разговаривать надо со всеми, особенно разговаривать с соседями, потому что нам с соседями жить. И я думаю, что если такое предложение поступит, то, конечно, надо со всеми встречаться, но встречаться на каких-то условиях. Первое условие – это то, что независимость и суверенитет не на продажу и они не могут быть предметом торга. А второе – только свободные выборы должны этот кризис решить, на которых белорусы смогут выбрать своего лидера, свой парламент, свою Конституцию без каких-либо указаний и давлений извне.
— Команда Тихановской к такой встрече готова?
— Конечно. Мы готовы сделать все, чтобы решить белорусский кризис как можно скорее, без жертв, мирно. И чтобы Беларусь пошла вперед.
