Журналистка Настоящего Времени Ирина Ромалийская смогла задать вопросы Марии Колесниковой – одной из лидеров белорусского протеста, которая уже два с половиной месяца сидит в СИЗО. Рассказываем, о чем Колесникова написала в ответном письме из изолятора.
"Происходящее я воспринимаю как обучение, новый опыт". Письмо Колесниковой
— Что читаете, возможно пишете?
— Перечитала "Колымские рассказы" Шаламова. Многое изменилось с тех пор, но главное не поменялось. Лишение человека свободы – это уже достаточное наказание. А эта система, как и ранее, пытается лишить человеческого достоинства. Но как бы ни было тяжело, человек всегда может найти в себе силы оставаться человеком.
Читаю Харари ("21 урок для XXI века"). Начала читать летом и только сейчас смогла продолжить. Эта книга обязательна к прочтению и изучению всем, особенно политикам. Вызовы, с которыми наша цивилизация сталкивается и еще столкнется, невозможно решать локально, в одном городе, в одной стране, на одном континенте. Мы все – части единого мира, и еще более абсурдным выглядит с этой точки зрения то, что происходит в Беларуси: настоящее столкновение двух миров (архаичного и мира будущего).
— Чего не хватает?
— Больше всего не хватает семьи, друзей и близких, хотя я чувствую их поддержку физически. Очень не хватает живой музыки, искусства.
— Какие сложности?
— Сложностей нет, все происходящее я воспринимаю как обучение, новый опыт: и быта, и общения, и изоляции.
— Как вы оцениваете происходящее?
— В стране развязана бойня против всего живого, человеческого, талантливого и профессионального.
— О чем мечтаете?
— Мечтаю о том дне, когда увижу своих близких и коллег, мы будем обниматься, много-много смеяться и разговаривать. И, конечно, мечтаю о свободной и новой Беларуси.
— О чем переживаете?
— Переживаю, что насилие продолжается, власть не может найти в себе силы и смелость услышать волю народа и прекратить это абсолютное зло. Я боюсь, что чем дальше власть зайдет в насилии, тем сложнее нам будет вернуться к миру. Ведь режим падет, а нам всем здесь жить: и тем, кто бил и сажал, и тем, кого били и сажали.
"Сложно понять логику администрации тюрьмы". Комментарий адвоката Людмилы Казак
Марию Колесникову правозащитники признали политзаключенной. С 9 сентября она находится под арестом в изоляторе в Жодино в статусе обвиняемой по уголовной статье о призывах к действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности страны. Ее адвокат Людмила Казак в эфире Настоящего Времени рассказала, как у Колесниковой изъяли книги, о которых она рассказывала в письме, почему Мария не смогла ответить на все заданные ей вопросы и каким образом работает тюремная цензура.
— Сегодня изъяли книги, о которых писала Мария. Как, почему?
— Сложно понять логику администрации тюрьмы. Там система такая: напрямую Марии книги послать не представляется возможным. Книги поступают сначала в библиотеку, а потом уже по ее заказу ей в камеру приносят эти книги. И те книги, которые у нее вчера были изъяты, а именно Стивена Хокинга она читала, Харари две книги, они ей были давно вручены, она их постепенно читала, изучала. Вчера каким-то образом администрации вдруг не понравилось это, и они решили их забрать – по причине того, что якобы эти книги поступили к ней мимо библиотеки, хотя такого в принципе быть не может.
— И не обещают вернуть?
— Пока непонятно. На вчерашний день, когда я с Марией разговаривала, она этот вопрос пыталась выяснить через администрацию. Чем это там закончилось, пока неизвестно.
— Она может вести переписку? На каких условиях?
— Может, конечно, вести переписку. И, в принципе, даже с теми лицами, которые находятся за пределами Республики Беларусь, это возможно. Есть такой сервис – "Письмо.бел", через него очень успешно можно проводить переписку. Ей приходило до начала карантина огромное количество писем со всего мира – из США, Австралии. Она была очень рада этому.
— Как работает тюремная цензура? Читают эти письма, что-то вырезают? Как это происходит?
— Конечно. На цензуру поступающей корреспонденции отводится трое суток. Что они там пытаются вымарать – это уже, как говорится, в их компетенции. Но те письма, которые Мария показывала мне, которые ей приходили, которые она особенно ценит, они цензуре не подвергались. Какие-то письма исчезают, видно, их содержание не устраивает администрацию. Но большая часть писем приходила. Только в последнее время мы испытываем сложности с перепиской, какой-то период времени вообще она была ограничена. Сейчас начало поступать буквально по 5-7 писем. Этот вопрос мы сейчас выясняем и контролируем.
— Какой настрой у Марии, как ее здоровье?
— Пока, к счастью, с ней все в порядке, со здоровьем тоже все в порядке. Она полна оптимизма, полна бодрости, и каждый раз, когда я ее вижу, мне кажется, что она становится еще более энергичной, еще более настроенной на победу.
— Почему Мария ответила не на все мои вопросы? Там был ряд вопросов, который она пропустила: например, почему ее не было на встрече Александра Лукашенко с политзаключенными, когда он приехал в СИЗО КГБ, об отношении администрации к ней, о сокамерниках? Не все можно говорить?
— Я не думаю. Возможно, она не успела ответить на все вопросы. И если повторить их, то вполне возможно, что мы получим ответы. Возможно, в настоящий момент она не сочла нужным это говорить. Но я знаю, что на подобного рода вопросы она уже отвечала, где-то они опубликованы. Поэтому, в принципе, информация об этом от нее поступала уже.
