"У меня дед в УПА воевал. Меня назвали в честь деда Мыколой, и дед воевал под позывным "Мыкула". Еще в 2014 планы были пойти. Но молодым был, юным. Плюс путь такой выбрал – медицины, и сейчас он пригодился", – говорит боевой медик 67-й бригады ВСУ Мыкола Илийчук. Медицинский университет он окончил уже на фронте, экзамены сдавал между выездами по онлайн-связи. На войну пошел добровольцем в первые дни полномасштабного вторжения России. Сейчас служит в батальоне "Волки Да Винчи". И хоть учился на полевого хирурга, ему приходится делать то, что необходимо здесь и сейчас.
"Я смотрю на эту рану, я хочу с ней что-то сделать. Но кроме той же тампонады и первичной остановки массивного кровотечения, я с ней ничего не делаю, потому что большой наплыв, нету времени что-то делать, – рассказывает он. – Минно-взрывная травма – это то, что я чаще всего делаю здесь. Это осколки. Как в конечностях, так и в брюшной полости, в голове, в черепе. А когда, например, идут штурмовые действия – это пулевые ранения. И когда пулевые ранения, ко мне попадают гораздо реже. К сожалению".
Сегодня "Мыкула" на боевом дежурстве. На каком именно направлении его подразделение, говорить пока нельзя. В любой миг его экипаж готов сорваться с места за ранеными к передовой.
"От рельефа много что зависит, тут нас спасают "зеленки" лесные, какие-то дороги. В Бахмуте с этим было проблематично, – рассказывает медик, – там у них настолько все было пристреляно. В некоторой степени здесь проще именно на этой эвакуационной машине работать".
"Мыкуле" доводилось работать на разном транспорте. Но, по его словам, эта американская М113 вне конкуренции. Десантную бронемашину переоборудовали для медицинской службы, и теперь это проходимый, защищенный и вместительный реанимобиль на гусеницах.
"Броня мне нравится. Подрываешься на той же ТМ [противотанковой мине], слава Богу, со мной такого не было, но я видел эти машины, которые подорвались – там люди остаются живы. Ну, контузии серьезные, такие "веселые" они оттуда выползают, но живые", – рассказывает боевой медик.
В салоне есть все необходимое для спасения и стабилизации, здесь можно оказывать помощь сразу нескольким бойцам. Но в боевых условиях, говорит Мыкола, раненых в этой броне может оказаться свыше десятка за выезд.
"Кто менее тяжело ранен, тот помогает, тот свет держит, там, подай то, подай это. Начинаешь всегда с вопроса "Кто тяжелый?", а они правду не говорят. Вот недавно у меня была эвакуация. "Кто тяжелый?" – и паренек показывает на друга, а я смотрю, тот друг просто на турникете и просто растерянный, у него стресс. А тот, который показывал на него – я смотрю, а там уже признаки геморрагического шока, уже плотная кровопотеря и так далее. Ну я и начал с него", – вспоминает Мыкола. – Берешь тонометр и держишь руку. А если их много и два-три тяжелых – затягивается один, еще один на спинальный щит, легкие вообще там насыпом, и ты вот так между ними работаешь, следишь за показателями, кто может умереть быстрее – его стабилизируешь, и работаешь со вторым, с третьим".
Сегодня у Мыколы день прошел без выездов. Говорит, что после войны мечтает работать в академии – делиться своим опытом с будущими медиками.
"Мы живем в очень интересном обществе, – уверен Мыкола, – скажем так, эти конфликты закончатся у нас, но они рано или поздно возникнут в любой точке мира, и эти знания будут очень нужны. То есть эти знания, которые сейчас имеют наши врачи, наши медики, наши медицинские работники, они бесценные. За последнее десятилетние никто не сталкивался с таким объемом работы, с такой спецификой. И это все нужно будет передавать".
