На кинофестивале в Берлине в самой смелой и экспериментальной секции Encounters ("Столкновения") показали фильм российского режиссера Александра Золотухина "Брат во всем". Ученик кавказской мастерской Александра Сокурова уже второй раз попал в программу Берлинале. В 2019 году его дебютный фильм "Мальчик русский" участвовал в секции "Форум". Но если в первой картине он говорил об ужасах и беспощадности войны на примере событий Первой мировой, то в своем новом фильме он говорит о современности.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

Рабы в продуктовом магазине, домашнее насилие, война и подготовка к ней: российские, украинские и казахстанские фильмы на Берлинале

В его поэтической картине главные герои, два брата-близнеца, хотят стать военными летчиками. Их привлекает небо, а не война. Они настоящие мечтатели. Несмотря на противоположные характеры – один из братьев сильный и упрямый, а другой спокойный и уравновешенный, – между братьями существует крепкая связь. Они очень переживают друг за друга перед каждым полетом, и это сказывается на их работоспособности. Головокружительно воздушная камера, сверхкрупные планы и валторны Вагнера погружают зрителя в восьмидесятиминутную элегию о привязанности, братстве и небе, за которой скрывается тонкое пацифистское высказывание.

Фильм выйдет в прокат в России третьего марта.

Мы встретились с режиссером в Берлине и поговорили о работе над картиной и о разрушительной силе оружия.

– Когда вы учились в мастерской у Сокурова, кроме режиссуры какой предмет вас больше всего привлекал?

– Наверное, история мировой литературы. У нас преподавали Любовь Дмитриевна Бугаева и Константин Анатольевич Богданов. Литература – это базис, на котором строится все понимание профессии, поэтому во время обучения мы очень много внимания уделяли ей, анализу писательского метода на примере больших русских романов XIX – начала XX века.

Режиссеру многому можно научиться в литературе, например монтажу. Любое произведение Толстого и Пушкина можно рассмотреть с точки зрения плановости: общий план, крупный. Также мы изучали, за счет чего создаются характеры в литературе: манера речи, пластика, внешность. И эти характеристики очень важны для меня как для режиссера. Кроме того, в русских романах того времени важна позиция автора – анализ действительности без осуждения, где автор только наблюдает и рассматривает, не выносит никаких вердиктов. На мой взгляд, такой подход важен и в кино.

– Я задала этот вопрос, потому что из ваших фильмов складывается впечатление, что история музыки занимала первое место в списке фаворитов во время обучения. У вас очень музыкальное кино. В первом фильме фоном звучит Рахманинов, здесь Вагнер, Брамс…

– К сожалению, нам не преподавали в таком объеме музыку, как литературу. Но это не значит, что музыка закрыта для самостоятельного обучения.

– Если возвращаться к литературе, на что вы опирались в первую очередь?

– Стоит отметить, что в фильме "Брат во всем" несколько тем. И каждую из этих тем можно найти в литературе, которую я держал в голове. Кроме, пожалуй, темы взаимоотношения близнецов. Об этом написано немного в художественной литературе, поэтому я обращался к публицистике и научным исследованиям.

Тему авиации и военных летчиков я изучал в мемуарах. Дело в том, что из этой профессии рано уходят на пенсию. Из-за невыносимых нагрузок люди перестают летать в 35 лет. Интересно, что многие из них начинают заниматься творчеством. В гарнизоне, в котором служил мой отец, было много интересных случаев, кто-то профессионально пел, мой отец вырезал по дереву, а многие становились писателями. Я очень много изучил подобной литературы. Ну и, конечно, проза Экзюпери была для меня очень важным референсом.

– И это видно в том, как вы романтизируете небо. Вы, как и Константин Бронзит в своем мультфильме "Мы не можем жить без космоса", говорите о братстве и о мечтах о полете. Был ли у вас Бронзит в голове во время работы?

– Нет, не было. Но была забавная история с этим связана. Мы в самом начале работы презентовали наш проект на одном из фестивалей. Просто в двух словах, "два брата хотят летать". И ко мне подошел какой-то критик и сказал: "Вот только вышел мультфильм Бронзита, может, вы им вдохновились?" Я был очень удивлен, потому что я его еще не видел.

– У вас папа летчик. Вы говорили, что сами хотели летать, но вас не взяли по состоянию здоровья. Насколько эта история автобиографична?

– Под словом "автобиография" подразумевается то, что человек сам что-то прожил и испытал. Тут скорее какой-то жизненный опыт и впечатления о моем детстве. Я хотел стать летчиком, но фильм снял не поэтому. А потому что все детство я провел в военных гарнизонах и наблюдал за жизнью военных людей, за сослуживцами своего отца, играл среди самолетов.

Когда мы гуляли с сестрой и мамой и над нами летел самолет, мама мне говорила: "Смотри в небо, там твой отец". Эти гарнизоны были закрытые, вокруг ничего не было. Мы жили в Казахстане, там только степь кругом. Все детские впечатления связаны с этой темой. И конечно, это повлияло на фильм и на воспроизведение военной среды. Через детские впечатления.

– Вы уже второй раз снимаете военных, при этом у вас получается сделать очень пацифистское кино. Ваши герои только мечтают о небе и отказываются быть бомбардировщиками, в конце концов они уходят из училища. Насколько для вас принципиален такой конец как политический жест, особенно в связи с актуальной повесткой?

– Этот замысел родился у меня очень давно, до всех событий, поэтому прямых отсылок в фильме нет. Работа над фильмом ведется очень долго, около двух лет. Мы ничего не могли предугадать, может, почувствовать только, какие-то настроения. Для меня военная тема является одной из самых важных.

В любой войне нет ничего героического. Война ужасна, отвратительна и страшна от первой до последней минуты. Об этом нужно говорить, потому что, к сожалению, есть сторонники противоположных взглядов. Мне кажется, что кино – это один из видов искусства, в котором есть ресурс, чтобы показать, насколько все может быть страшно. Но мне в моем фильме не хотелось напрямую это делать.

– Но у вас все равно получилось! В нем есть это постоянное чувство тревоги.

– Мои герои не призывают никого уходить. Это их выбор. Выбор конкретного человека. Мне хотелось снимать фильм о положительных по своей сути персонажах, о тех, кто пытается добиться своей мечты, пытается преодолеть трудности. Но обстоятельства им не позволяют. Но в контексте фильма я говорю, что каждый человек, который имеет какое-то отношение к оружию, для себя должен понимать эту ответственность перед этой разрушительной силой. Любое оружие имеет защитную функцию, но и нападающую. Мечом можно отразить удар, а можно ударить. Я хотел показать это.

– В этом плане вы идете по следам своего учителя, который давно в своем творчестве говорит на эту тему. Александр Николаевич в своих фильмах "Духовные голоса" и "Повинность" говорил об ужасах войны и военной службы. Он значится консультантом фильма. Чем он вам помогал?

– У Александра Николаевича такая позиция: "Студент получает образование не когда он получает диплом, а когда он снимает свой первый фильм". Хотя у нас во время было много практики, мы снимали короткометражные фильмы. Но по себе я могу сказать, что многие технические вещи – взаимодействие с цехами, со съемочной группой – приходят с опытом.

На первом фильме Александр Николаевич мне с этими вещами очень помогал. На втором мы больше говорили о взаимодействии с военными. У него большой опыт работы с ними. Это всегда очень сложно. Там особая атмосфера. Мы говорили о том, как организовывать процесс, для того чтобы реализовать наш творческий замысел и при этом не нарушить равновесие в военной среде.

– Было ли сложно попасть в эту среду? Это же все закрытые военные объекты.

– Кто-то мне задавал вопрос: "Почему снимают мало фильмов о военных летчиках?" Мне кажется, мало, потому что это очень сложно. Настоящая военная техника. Сложно попасть на военный объект. Нужно получить разрешение. У нас было поэтапное взаимодействие с военными. Мы презентовали им проект, нас потом проверяли. До последнего момента мы не знали, получим ли мы разрешение. Я уже продумывал, какие могут быть запасные аэродромы, как иначе эту историю можно было снять. И даже думал, что если не получится – делать что-то сверхбутафорское, театральное. Но в итоге все сложилось благополучно.

Нам дали разрешение, но с рядом ограничений. Они в первую очередь были связаны с режимностью объекта. С тем, что мы снимали во время занятий настоящих курсантов, во время полетов. Важно было не помешать. Кроме того, были ограничения, связанные с показом определенных объектов, а также их количества. Мы лишили фильм определенной конкретики, так как не показываем, где это училище расположено, сколько там самолетов и т.д.

– А как вы снимали в небе? Это все компьютерная графика?

– Большая часть компьютерной графики заключалась в том, чтобы затирать определенные номера на самолетах или менять их. И еще от военных была установка, что нельзя в кадре показывать реальные фамилии курсантов на их нашивках. А полеты все были реальные. Мы с самого начала с оператором Андреем Найденовым разрабатывали визуальный стиль съемок, смотрели много материала, в том числе любительские видео.

И интересно, что очень часто мы встречали длинные ролики, сделанные на GoPro, где показывали только крупный план летчика. Я обратил внимание, что на такое видео смотреть очень интересно. В связи с этим мы приняли решение, что все будет происходить на самом деле. И еще мы решили, что один из главных героев – летчик-инструктор – должен быть настоящим летчиком. Все полеты он выполнял сам. Нам нужны были живые реакции на перегрузку, бочку.

Еще очень важно, что у летчика есть четкое распределение внимания во время полета, когда он считывает приборы. Актер никогда не сможет показать это в кадре. Нам очень повезло с нашим исполнителем Михаилом Клабуковым. Он оказался не только прекрасным летчиком, но и человеком тонко чувствующим, поэтому он прекрасно сыграл и в сложных эмоциональных сценах.

– У вас второй раз очень необычное для российского кино изображение, стилизация под пленку. Есть в планах снять что-то на пленку?

– Конечно, очень хочется. Но это дорого. В этом фильме такое изображение, потому что у моего отца была восьмимиллиметровая камера, он снимал любительские видео, а потом показывал нам все дома на простыне. Этот мир аэродромов у меня ассоциируется с таким изображением. Но мы впрямую решили не стилизовать, а просто отталкивались от этих детских впечатлений, и получилось то, что вы видели.