В Парк-Сити (США) завершился "Сандэнс" – наиболее авторитетный фестиваль американского и мирового независимого кино. В этом году впервые за всю историю кинофорума в его конкурсе в секции "мировая документалистика" участвовал украинский фильм.
Кинолента "Земля голубая, словно апельсин" Ирины Цилык получила приз за лучшую режиссуру. Фильм создан при поддержке Настоящего Времени.
Ирина родилась в 1982 году в Киеве. В 2004-м закончила Национальный университет театра, кинематографа и телевидения имени Карпенко-Карого. Работала в рекламе. Сняла короткометражные игровые картины "На рассвете" (2008), "Поминовение" (2012), "Дом" (2016), короткометражки "Тайра" и "Малыш" для "Невидимого батальона" – украинский документальный киноальманах о женщинах на войне.
Цилык – автор поэтических сборников, прозы и литературы для детей, отдельные ее произведения переведены более чем на десять языков. Муж Ирины, Артем Чех, – также писатель. Он служил в вооруженных силах Украины во время войны на Донбассе, сейчас демобилизован.
"Земля голубая, словно апельсин" – полнометражный дебют Цилык. Картина рассказывает о многодетной семье в Красногоровке, донбасском селе, постоянно находящемся под обстрелами.
Главные героини – Анна Гладкая, мать четырех детей, и ее старшая дочь Мирослава, которая готовится к поступлению в киновуз и снимает фильм о жизни своей семьи.
Ирина Цилык рассказала Настоящему Времени о кинофестивале "Сандэнс", о том, как снимала свою картину, а также о том, что думает о деятельности украинского Госкино.
– Ирина, во-первых, позволь тебя поздравить с призом.
– Спасибо.
– Как это происходило? Что ты чувствовала?
– Накануне церемонии мы были в гостях у одного из программеров фестиваля, который очень любит нас и наш фильм. И вот он несколько раз за вечер повторил, что призы – это чепуха, все относительно и т.д. Я была уверена, что он что-то знает и готовит нас таким образом к возможным разочарованиям. Поэтому я настроилась определенным образом и пришла с легкой душой, ничего не ожидая от церемонии. Но почему-то когда начали объявлять нашу номинацию, у меня сердце просто покатилось вниз – еще до того, как я услышала свое имя.
Кажется, это первая серьезная награда в моей жизни. Возможно, я не очень уверенно говорила на сцене, но рада, что в таком состоянии смогла сказать главное: это очень важный приз для меня, для наших героев, моей команды и, надеюсь, для Украины. Война до сих пор продолжается, моя страна разбалансирована, и поэтому я рада, что наш фильм смог лишний раз сказать make love and art, not war.
– Давай теперь вернемся к самому началу. У тебя довольно широкий круг занятий: поэзия, взрослая проза, детские книги, игровая режиссура. Как ты пришла к документалистике?
– Почти случайно. Документалистика – занятие для меня новое.
– Но ведь ты сделала две новеллы для "Невидимого батальона".
– Это была только проба сил. Я не знала, как делаются неигровые фильмы. Видела их не так уж много по сравнению с игровыми. Кстати, и в университете имени Карпенко-Карого я ведь не кинематографическую специальность закончила, а телережиссуру.
– Как же тебя не поглотило телевидение? Обычный путь многих наших начинающих режиссеров.
– Просто еще во время учебы поняла, что мне телевидение неинтересно. Ни дня по специальности не проработала, но зато оказалась в рекламе, вторым режиссером.
– Принесло пользу?
– Это был очень ценный практический опыт: работа с иностранными специалистами, современной техникой.
Правда, имелась и обратная сторона: работа в рекламе настолько меня вымотала, что потом пришлось несколько лет восстанавливаться, жить в селе. Был такой эксперимент в моей жизни. В Киев я вернулась как раз вовремя: Госкино начало проводить питчинги и давать шансы молодым режиссерам. Я познакомилась с продюсером, очень быстро написала сценарий по своему рассказу – так появился фильм "Поминовение". Потом еще один короткий метр.
– А "Земля"?
– С одной стороны, как я сказала, случайно, с другой – закономерно. В зону АТО я езжу с самого начала: с книгами, фильмами. Мой муж служил. А потом мои пути пересеклись с "Желтым автобусом", и появились дополнительные причины. Это очень классный волонтерский проект: профессиональные кинематографисты объединились, чтобы проводить киномастерские для подростков в прифронтовой зоне. Они привозят специалистов, технику, и за 7-10 дней дети проходят полный курс – сначала лекции, потом сами пишут сценарий, снимают короткий метр, устраивают премьеру – то есть проходят все этапы создания кино в экспресс-режиме. В итоге в рамках "Желтого автобуса" я познакомилась со старшими девочками – Настей и Мирославой. Они меня впоследствии пригласили в гости. Когда мы увидели этот дом, этот разбитый войной город, познакомились с мамой Аней, сошлось все.
– Снимать начали сразу?
– Сначала планировалась другая режиссер, но она ушла из проекта. Мне позвонила продюсер Анна Капустина, и слов "Донбасс" и "дети" мне оказалось достаточно.
– Не буду оригинальным в следующем вопросе: почему такое название?
– Это слегка измененная цитата из стихотворения Поля Элюара. Ее мне подсказала моя знакомая, литературный критик, когда я пыталась объяснить, в чем мой замысел, все время повторяя: "Сочетание несочетаемого". Элюар был сюрреалистом, а в прифронтовой зоне сюрреализм – образ жизни. Например, когда наша героиня, Мирослава, готовилась к поступлению в университет, она и ее семья смотрели дома Дзигу Вертова, при этом слышны были звуки обстрелов, но никто на это не обратил ни малейшего внимания. Дети смотрят кино, за пределами дома стреляют, никто не реагирует! Действительно – сочетание несочетаемого. И такого было много.
– Сами съемки проходили без осложнений?
– Если ты имеешь в виду съемки в зоне боевых действий, то мы, к счастью, не попадали в опасные ситуации. Прилет мины в соседний дом в начале фильма – это более ранняя съемка другой группы, которая поделилась материалом с нами.
Если говорить об отношениях с героинями, то мы старались им не мешать, когда они снимали свой фильм, мы били себя по рукам, когда хотелось что-то им подсказать, как-то спровоцировать нужный нам материал. Мы же выбрали позицию наблюдателей, хотя и жили у них дома, стали почти частью семьи.
Для меня главным было не навредить им: они доверились тебе, а это колоссальная, даже пугающая ответственность. Вот ты как режиссер должна сложить пазл фильма, но в то же время не хочешь ставить героев в какие-то неестественные для них рамки, подталкивать к нужным для тебя ситуациям. Сложно балансировать, но важно всегда оставаться на светлой стороне этичного отношения и уважения к героям.
– Как семья Анны живет сейчас?
– Мирослава учится на втором курсе на кинооператора. Настя готовится поступать на кинорежиссуру. Анна в пятый раз будет мамой.
– Потрясающе!
– Она там и мама, и папа. Имеет острый природный ум и способность все вокруг себя организовывать. Справилась с четырьмя, справится и с пятым вне сомнений. Вообще все, что она делает, получается у нее хорошо. Очень надеюсь в свое время повезти ее тоже на какой-нибудь фестиваль.
– Кстати, о фестивалях. Какие у тебя впечатления от "Сандэнса"?
– Удивительная радостная атмосфера. Никакого пафоса, красных дорожек, дресс-кодов – всего того, что мне не близко. Много улыбающихся людей, много зрителей на всех сеансах. Торжество жизни и искусства.
– У вас было пять показов. Как они проходили?
– Залы всегда полные, даже в 9 утра. Очень активная аудитория, масса вопросов, всегда подходили пообщаться. Особенно эмоциональный показ был в Солт-Лейк-Сити – может, потому, что там большинство составляли простые зрители, а не кинопрофессионалы. Люди аплодировали стоя, отпустить нас никак не могли.
– А какие реакции тебя наиболее удивили?
– То, с чем я раньше не сталкивалась – за фильм благодарили даже работники кинозала. Или когда к тебе подходит американский школьник и говорит, что ты его вдохновила и он хочет стать режиссером. Водители Uber и фестивальных шаттлов – мои самые любимые собеседники. Очень включены в контекст, интересуются, что мы смотрим или как нас приняли зрители. А еще к нам в Солт-Лейк-Сити подошла очень интересная женщина, представительница племени Навахо, и несколько раз повторила: "Welcome to native America". Как нам объяснили, такое приглашение приезжему от коренных американцев на свою землю случается нечасто.
Еще на последний показ к нам приходил Олег Сенцов. Было так странно и приятно наконец познакомиться с ним. Он на "Сандэнсе" выступал на панельной дискуссии.
– Поговорим о том, что тебя ждет дома. Какая сегодня ситуация в украинском кино?
– Если говорить о совсем недавнем прошлом, нам всем, то есть молодым кинематографистам, одновременно пришлось учиться и разбираться в том, что такое кино. Не имелось, условно говоря, широких спин мастеров, за которыми чувствуешь себя уверенно. Кинематографисты моего поколения – не то, чтобы самоучки, но мне кажется, школы у нас не было. Наши мастера по понятным причинам многие годы не снимали почти ничего, выпали из процесса, и все, что они могли дать, – разве что любовь к жизни и к кино. Теперь что-то изменилось: в последние годы финансовая поддержка государства и новые возможности для молодых режиссеров начали приносить результаты. После долгого периода стагнации один за другим выходят фильмы, за которые не стыдно.
– А почему, кстати, хорошая документалистика у нас встречается гораздо чаще, чем удачное игровое кино?
– Это логично. То, что сейчас происходит с нами, в чем мы живем, дает удивительно сильный материал. Можно оглянуться вокруг себя и увидеть множество героев и историй. И потом, неигровой проект не требует такой подготовки и затрат. Вот на "Сандэнсе" один из фильмов в нашей секции вообще снят на мобильный телефон. Материал есть – было бы желание. Но в идеале, нужны адекватные возможности реализации, то есть соответствующие задумке бюджет, планирование проекта и т.д. В последние годы процесс украинского кинопроизводства действительно стал более оживленным, количество новых фильмов несет вместе с собой и качество тех или иных картин. А теперь маятник может качнуться в другую сторону, и от этой мысли сильно не по себе.
– Почему?
– Очень не хотелось бы, чтобы приход к власти новых лиц и последствия этих пертурбаций перекрыли нам поток воздуха. Сейчас есть очень неприятное предощущение возможной смены вектора деятельности украинского Госкино, эти изменения могут фатально отразиться на нашем кинематографе, который только-только начал расправлять крылья.
– Со стороны эта тревога может показаться необоснованной: ведь к власти в стране пришел человек из киноиндустрии.
– Правда? Я читала другое. К власти в первую очередь пришли люди – и тут я говорю не только о Госкино, но и о многих других областях – недостаточно компетентные, на мой взгляд. Когда у представителя власти нет базовых знаний, элементарного опыта и понимания контекста, то все это очень тревожно. Речь идет о нашей репутации в мире, кроме всего прочего. Хотя, конечно, судить нужно по результатам, но, боюсь, чуда не случится. С учетом тенденций не только в нашем цеху, но и в целом в Украине.
– Давай будем все-таки исходить из лучших вариантов. С учетом опыта съемок полного метра и победы на столь крупном фестивале какие у тебя планы на будущее?
– Есть определенный страх второго фильма. Если первый фильм удачно стартовал, то надо держать планку. Но я очень многому научилась за эти два года. Так что, кроме документалистики, хочу решиться и на игровой полный метр. Уверена, что теперь мой подход к работе над игровым кино во многом изменится. Конечно, я как режиссер очень люблю все контролировать. А документальное кино – это живая материя, она ведет тебя за собой, надо реагировать очень быстро. И теперь мне кажется, если я буду снимать игровое кино, то мои актеры получат значительно больше свободы и возможностей для импровизации. Надеюсь, у меня получится.
