Читатели Настоящего Времени рассказывают, как изменилась их жизнь за два года полномасштабной войны

24 февраля 2022 года Россия начала полномасштабное вторжение в Украину. Более 10 миллионов украинцев были вынуждены покинуть свои дома, более шести миллионов стали беженцами. Россияне тоже массово уезжали из страны в первые месяцы после начала полномасштабного вторжения, а потом сразу после объявления частичной мобилизации. Параллельно рос уровень репрессий в стране. Правозащитники из "ОВД-Инфо" зафиксировали за последние два года почти 20 тысяч задержаний за антивоенную позицию. Более 800 человек стали фигурантами антивоенных дел.

Мы поговорили с читателями Настоящего Времени из Украины и России о том, как они пережили два года с начала полномасштабного вторжения и как изменился их быт за это время.

Истории наших читателей, покинувших Украину и оставшихся в стране во время войны

Депрессия в шесть лет и онлайн-игры с отцом

31-летняя Александра из Киева была вынуждена уехать из Украины сразу после начала полномасштабного вторжения. Шестого марта 2022 года она уже была с пятилетним сыном в Польше, а оттуда добралась до Латвии и сейчас живет в Риге.

В Киеве у ребенка остался отец – бывший муж Александры. По словам собеседницы, сын постоянно поддерживает с папой связь: перед сном они вместе чистят зубы и играют в онлайн-игры.

По образованию Александра социальный работник. В Латвии она организовала группу психологической поддержки для мам и детей, которые выезжали из Украины или, наоборот, возвращались на родину. Через нее проходили в том числе семьи, которые насильно вывезли в Россию.

"Наверное, никто из нас не мог оставаться безразличным в этой истории. Как раз-таки сплоченность нам много чего дала в начале войны", – говорит Александра. Сейчас запрос на кризисную психологическую поддержку семей становится меньше, но Александра продолжает помогать бежавшим от войны украинцам: организовывает встречи для женщин и игры для детей. Сама ежемесячно переводит деньги на нужды фронта.

Александра с сыном

Ощущения спокойствия в Риге у Александры пока не появилось. Она все еще живет в ожидании дня, когда можно будет вернуться с сыном на родину, а пока работает с психологической травмой, которую получил из-за войны ее ребенок.

"Из-за тех обстрелов, которые сын слышал, у него начались проблемы с ЖКТ, которые не позволяют ему сейчас пойти в школу, – рассказывает женщина. – Он начал ходить на носках. Все это из-за страха. Мы не можем его успокоить. В шесть лет у меня сын был в депрессии. Невролог даже прописал ему лекарства, которые поднимали настроение".

После переезда в Латвию Александра с сыном ненадолго приезжали домой и как раз застали периоды постоянного отключения света в Киеве. Эти блэкауты тоже повлияли на состояние мальчика. "Это был тревожный опыт. Мы в столице Украины жарили еду на костре, чтобы накормить ребенка. Потом передавали ее соседям-пенсионерам. Ничего не работало, резко могли выключить свет, продукты, как в средневековье, вывешивали за окно, чтобы они не испортились", – вспоминает Александра.

Для нее было важно максимально социализировать сына в новой стране, поэтому в Латвии он сразу пошел в садик, где у него уже появились друзья. Мальчик учит латышский язык, а сейчас готовится к поступлению в украинскую школу.

Для Александры важно сохранять национальную культуру, пока они с сыном живут вдали от дома. Она старается носить украинскую символику на улице, а сейчас учит сына украинскому языку. Женщина говорит, что иногда сталкивается с агрессией со стороны части русскоязычного местного населения, но не придает этому особого значения. В садике дети тоже иногда конфликтуют на этой почве.

"Война влияет и на детей тоже. Я понимала, что в садике будут дети разных национальностей, поэтому сразу сказала сыну: "Ты слышал какие-то разговоры про войну, про русских. В садике такие темы поднимать нельзя, потому что дети не виноваты в войне". В общем, стараюсь все сделать, чтобы не было буллинга, но к сожалению, не все родители придерживаются такого мнения", – говорит Александра.

Помощь животным и переход на украинский язык

49-летняя Екатерина не уезжала из Одессы, но война серьезно изменила ее повседневную жизнь. Екатерина продолжает работать в новостном телеграм-канале, а также помогает волонтерскому проекту "Кошачье царство" – то, что делала и до вторжения России.

С 24 февраля канал, где Екатерина работает, перешел на украинский язык и стал меньше писать на внутриполитические темы. На первый план вышла война. Екатерина признается, что теперь, прежде чем опубликовать что-то веселое, приходится много думать – уместно ли это в данный момент?

Работы стало больше, особенно в первые месяцы войны: "У нас сразу после полномасштабного вторжения начался сумасшедший, практически круглосуточный марафон, который длился больше двух месяцев. Надеюсь больше никогда не работать в таком режиме, но зато и времени на грусть-печаль оставалось мало, поспать бы хоть немного", – вспоминает Екатерина.

Отвлекаться от мрачных мыслей ей помогает и волонтерская деятельность. Нужно постоянно думать, где найти корм для животных, так как цены выросли в полтора-два раза, а пожертвования с 24 февраля не увеличивались. "Люди теперь много донатят на армию. Естественно, это первоочередно. Кто-то из постоянных финансовых помощников остался в оккупации, кто-то стал беженцем или просто потерял работу. Кто-то, может, и погиб. А брошенных животных стало на порядки больше", – делится Екатерина.

Вышиванка из Киева и украинские песни в Хорватии

Руслан – гражданин России, но с 2016 года жил с женой в Украине. Незадолго до начала полномасштабного вторжения у них родилась дочь. Вместе с пятимесячным ребенком они сначала сбежали из Киева в Макаров к родственникам, не ожидая, что там их застанут бомбежки. Как только появилась возможность, выехали оттуда в Венгрию. Три месяца прожили там, а потом перебрались в Хорватию.

Эту страну для проживания выбрали, потому что быстро нашли там жилье. К тому же семье не хотелось далеко ехать с маленьким ребенком.

До 24 февраля Руслан вел свой ютуб-канал, посвященный путешествиям по Украине. После вторжения России ему пришлось перестроить тематику – теперь он снимает видео на общественно-политические темы вокруг Украины, а также ведет блог о путешествиях по миру. Жена работает менеджером известного фотографа и организует для него мастер-классы по всей Европе.

Адаптация на новом месте проходит спокойно, говорит Руслан. Они с женой какое-то время учили хорватский язык и могут изъясняться на базовом уровне. Они даже нашли местных друзей, у которых растет ребенок такого же возраста, и теперь часто проводят время вместе.

Руслан с семьей

"Мы познакомились, когда только-только переехали в Хорватию. Искали вещи первой необходимости, потому что у нас ничего не было, – рассказывает Руслан. – Жена нашла чат, где люди помогают украинцам, отдают вещи, которые им не нужны. Увидела объявление, что пара отдает чайник. Мы пришли, забрали его. Видим – у них тоже маленькая дочка, на этой почве мы заобщались, и вот дружим уже полтора года. Когда они к нам в гости приходят, жена готовит им что-то украинское. Когда они зовут нас к себе, делают всегда что-то свое, хорватское".

Дочь тоже проходит процесс адаптации: ходит в хорватский садик, уже понимает разницу между языками – дома семья разговаривает с ней по-русски. Параллельно Руслан с женой пытаются прививать дочери и украинскую культуру. Она немного понимает язык, иногда смотрит на украинском мультики или слушает украинскую музыку. Ее любимая песня – та, с которой Украина в этом году поедет на Евровидение.

"У нас есть и свои традиции. Например, тут есть мужчина, который каждый четверг ездит во Львов, забирает посылки для украинцев, которые живут в Хорватии. Мы иногда тоже просим друзей, которые сейчас живут в нашей киевской квартире, прислать нам какие-то вещи или купить что-то. Недавно вышиваночку маленькую так привезли – у дочери теперь есть своя вышиванка", – рассказывает Руслан.

Истории наших читателей, покинувших Россию

Уголовное дело и побег из России

Предприниматель из Смоленска Владимир Завьялов за два года после начала полномасштабного вторжения успел стать фигурантом антивоенного дела, сесть под домашний арест, а потом еще и сбежать с женой и двумя детьми из России в Литву. Владимира обвинили в распространении "фейков" про армию по мотивам политической ненависти (п. "д" ч. 2 ст. 207.3 УК) из-за размещенных в супермаркете "Карусель" ценников с антивоенными надписями. Петербурженка Саша Скочиленко в ноябре 2023 года получила по аналогичному делу семь лет колонии.

Тексты антивоенных ценников Владимир увидел в телеграм-канале "Феминистского Антивоенного Сопротивления". "Распечатал их и решил провести такую акцию. Не митинг никакой, без привлечения внимания, просто хотел тихо разнести ценники и все, чтобы люди посмотрели. Магазин находится в торговом центре, проходимость большая. Хотелось, чтобы как можно больше людей это увидели", – рассказывает собеседник.

Полицейские опознали его по записям видеокамер на парковке. Сначала из Центра "Э" пришли по месту прописки к родителям Владимира, потом позвонили ему самому. Договорились о встрече. Завьялов пришел с адвокатом.

Электронный браслет, который приходилось носить Владимиру под домашним арестом

Ему сообщили, что в отношении него возбуждено уголовное дело, на двое суток оставили в ИВС, потом отпустили под домашний арест. Спустя шесть месяцев обвинение запросило для Владимира шесть лет колонии. Тогда он понял, что нужно уезжать. "Супруга вела разговоры с разными правозащитными организациями. Благодаря "Вывожук" и inTransit удалось экстренно эвакуироваться. Срезав мой браслет, буквально за сутки мы убежали из России", – вспоминает Владимир.

Несмотря на то, что уже почти полтора года он с семьей находится в Литве, чувство страха пока не покидает. Есть опасения, что российские власти могут найти его и там, говорит Владимир.

Его жене пока сложно выстраивать социальные связи, признается собеседник Настоящего Времени. Он сам устроился на работу сразу, ее же работать не берут: проблема в том, что у нее двое маленьких детей. Близких друзей в Литве семье тоже пока найти не удалось.

Владимир говорит, что об эвакуации не жалеет: считает, что в Европе у его детей гораздо больше возможностей. Но, признается Владимир, было бы намного проще, если бы эмиграция была не настолько вынужденной – в России им с женой пришлось оставить все и начать жизнь в Литве заново.

От мобилизации – в США

Елена (имя изменено) уехала с детьми из России после объявления частичной мобилизации. Сначала отправила в Казахстан мужа, потом улетела в Дубай с девятилетним сыном и двухлетней дочерью. Оттуда они все вместе добрались до Мексики, перешли границу с США и запросили там политическое убежище.

Муж Елены по профессии врач, поэтому бежал из России, когда ему уже пришла повестка. Елена же получила юридическое образование, но в 2011 году перестала работать по специальности, потому что "видела, что мы катимся в ад", и выучилась на дизайнера-архитектора.

Елена признается, что во время эмиграции им очень помогли родственники. В России – с документами, деньгами и логистикой, в США – с крышей над головой: первые четыре месяца семья жила у сестры мужа.

Акция возле консульства России в Хьюстоне в поддержку Украины

"В США нас встретили потрясающе. Я не ожидала такого, на границе полицейские раздавали детям конфеты. Когда мы поселились в первую ночь в отеле в Техасе, нам из церкви принесли поесть: батончики, бутерброды, печенье. Такая забота – до слез. В США люди очень помогают. Это целая культура, часть мировоззрения", – рассказывает Елена.

Жизнь семьи после эмиграции сильно изменилась. Пока работает только муж – он почти сразу устроился в сервис доставки. Но денег все равно не хватает. Семья живет в шелтере.

При этом детям очень нравится в новой стране, говорит Елена. Сын уже начал говорить по-английски. Свою жизнь в США Елена называет "тяжелой, но интересной". Они с мужем следят за российской повесткой и постоянно ходят на протестные акции.

"Фильтр" при знакомстве с русскоязычными и родители, доверяющие пропаганде

Мария уехала в Германию около 20 лет назад, но тоже продолжает следить за происходящим в России. По маминой линии она наполовину украинка, говорит собеседница Настоящего Времени. Мария с мужем-немцем живут Германии, туда же много лет назад переехали и ее родители.

После начала полномасштабного вторжения стало сложнее сохранять контакты и заводить новые отношения с русскоязычными жителями Германии, признается Мария. При знакомстве теперь постоянно возникает вопрос о том, как человек относится к войне в Украине. "Этот фильтр срабатывает на какой-то из сторон. Бывает, встречаю русскоязычного мужчину или женщину, и мы тихонько проверяем, за мы или против войны. Если против, то общаемся дальше. Если за, общение сразу прекращается, потому что для себя я не вижу в нем смысла", – говорит Мария.

Ее родители поддерживают войну в Украине. Несмотря на то, что они уже много лет живут в Германии, до сих пор постоянно читают российские пропагандистские медиа. "Меня это очень злит, – признается Мария. – Ну как так? Они же живут в Германии, у них есть столько возможностей читать на разных языках, получать новости из телеграм-каналов!"

Мария и до начала полномасштабного вторжения не видела для себя будущего в России. Она уже отказалась от российского гражданства и приезжала в родной город лишь навещать близких подруг, но после 24 февраля поняла, что не хочет даже на время приезжать в Россию до окончания войны.

"Адаптация – не линейная вещь". Комментарий психолога

Из рассказанных нашими читателями историй видно, что адаптация у всех проходит по-разному. Психолог Евгения (имя изменено из соображений безопасности, так как Настоящее Время признали в России "нежелательной" организацией) говорит, что процесс адаптации сильно зависит от того, какие у людей были стартовые условия, как изменилась их жизнь за два года и насколько получилось организовать на новом месте привычное пространство.

"На формирование наших привычек уходит обычно довольно много времени – в среднем исследователи говорят о 18–40 и более днях, – отмечает психолог. – Все сильно зависит от того, к чему приходится привыкать. Когда человек попадает в новые условия, сначала он пытается их осознать, потом пытается в них вписаться, а уже дальше он может располагаться на новом месте: пускать корни, находить новые сады, школу, выстраивать вокруг этого жизнь".

Евгения добавляет, что адаптация – не линейная вещь. У кого-то весь процесс может занять всего несколько месяцев, а кто-то никогда не сможет полностью адаптироваться к новой реальности.

Важно дать себе время и бережно относиться к своим потребностям, подчеркивает психолог. К тому же нужно отдавать себе отчет, в каком состоянии пришлось адаптироваться к новой жизни: был ли запас денег, стабильная работа, поддержка, насколько глубока травма, которую пришлось переживать в моменте. Играет роль и среда, в которой человек оказался. Если это пространство, где не нужно тратить много ресурсов на то, чтобы понять, как выстраивать быт и социализацию, адаптация проходит заметно проще.