Как все живое на Земле адаптируется к вращению планеты – ответ на этот вопрос удостоился Нобелевской премии по медицине и физиологии. Ее разделили трое американских ученых – Джефри Холл, Майкл Росбаш и Майкл Янг.
Им удалось раскрыть молекулярный механизм "биологических часов", отвечающих за циркадные ритмы. Ученые смогли выявить ген, который за ночь накапливает специальный белок, а затем расходует его в течение дня.
Этот механизм работает одинаково и у растений, и у человека. При этом у людей циркадный ритм влияет на уровень гормонов, метаболизм, температуру тела, качество сна и общее поведение. Открытие ученых поможет лучше понять такие явления как, например, джетлаг – ухудшение самочувствия при резкой смене часовых поясов после авиаперелета.
Лаборатория нейробиологии сна и бодрствования РАН занимается исследованиями в той же области, что и новые нобелевские лауреаты. Сотрудник этой лаборатории Александра Пучкова рассказала Настоящему Времени, почему это награждение стало сюрпризом.
— Это, пожалуй, такая приятная неожиданность, которая случается раз в жизни.
— Объясните, почему? Неужели эта область исследования человеческой природы настолько неважна, что недостойна Нобелевской премии?
— Нет, ну, конечно, я (как человек, который занимается этим вопросом) и мои коллеги считаем, что вопрос этот безумно важный, и что у него есть и теоретические интересные аспекты, и очень важная практическая часть. Но, тем не менее, это сюрприз.
— Когда я прочитал в пересказе, доступном для обычного наблюдателя, эту новость, я понял, что ученые доказали, что все-таки человек – это большая химическая формула. Это все вполне ощутимая, измеряемая какая-то вещь, которую можно потрогать, и, видимо, на нее как-то повлиять. Я правильно понимаю суть исследования?
— Ну, в общем-то, во многом вы суть правильно схватили. Потому что действительно эта премия и эти исследования — о том, что у многого из того, о чем мы говорим как о личных чертах или каких-то особенностях, есть генетические основы и физиологические основы. И их вполне можно изучать.
— На что влияет этот белок, если говорить проще?
— Я начну с перечисления. Самое очевидное – это наши ритмы сна и бодрствования. Например: люди, очевидно, бодрствуют днем и спят ночью – это наш предпочтительный ритм. Но, помимо этого, биологические часы, за которые вручили премию, управляют нашей температурой тела, давлением, обменом веществ, очень многими биохимическими процессами, о которых мы даже не догадываемся, но все они должны быть синхронизированы, чтобы работать оптимально.
— Для народного хозяйства это чем полезно? Что теперь можно сделать, зная молекулярные механизмы того, как человек хочет или не хочет спать или двигаться?
— Самый практический выход (мы пока можем только дать советы, потому что в геном мы влезть не можем), – это посменная работа. Есть люди, которые работают сутками, есть люди, которые работают ночью, люди, которые работают по скользящему графику. Теперь мы понимаем, что есть врожденная предрасположенность или непредрасположенность к этому. Мы можем теперь попробовать помочь, по крайней мере, понимая, что мы должны делать, людям, у которых суточные ритмы на самом деле не суточные, и они оказываются экстремальными совами или жаворонками. Наше сотрудничество с медиками сейчас идет именно в этом направлении.
— Мне кажется, что то, чем вы занимаетесь, точно востребовано у людей специальных профессий, таких, как космонавты или подводники. Там все имеет значение, даже, наверное, температура тела. Можно ли сказать, что эта Нобелевская премия как-то реабилитировала эту область знаний в глазах обычных обывателей, и теперь вам будет веселее и интереснее работать, получать гранты на исследования?
— Я очень на это надеюсь. Потому что всегда, когда мы выступаем на каких-то хоть мало-мальски публичных мероприятиях, мы всегда говорим, насколько это важно. То, что мы считаем, что человек треть жизни проводит лежа, и ничего интересного в это время не происходит, – это в принципе неправильно. Есть много вещей, о которых мы не знаем, а которые могли бы очень неслабо повлиять на практику.