В Курской области России учителя в первую неделю июля вышли на крестный ход под лозунгами "Все для России", "Мы русские" и "С нами бог!" Их это буквально заставил сделать белорусский художник-акционист Владислав Бохан. В несколько российских школ он по электронной почте отправил в школы письма от лица регионального отделения партии "Единая Россия".
Первые письма во многих школах проигнорировали, тогда художник написал следующие, добавив, что в случае отказа от проведения акций руководству школ нужно будет написать объяснительную на имя губернатора. После этого на акции вышли учителя трех поселковых школ Курской области.
Также Владислав Бохан заставил учителей школ в Смоленской области сфотографироваться с его портретом и плакатами "Владислав – наш герой!" и "Владислав – наша гордость!" – якобы в честь присвоения некому человеку звания Героя России.
А в июле 2022 года года учителей школы подмосковного города Клин Бохан заставил выйти на субботник с плакатами "Труд освобождает" и "Один народ, одна нация, один правитель" – это были лозунги нацистов Третьего рейха. Ни один из участников акции "первоисточник" этих высказываний не опознал.
В чем смысл подобных акций, какие у него претензии к российским учителям и не жалко ли ему их? Обо всем этом Владислав Бохан рассказал Настоящему Времени.
– Объясните смысл того, что вы под видом политиков из "Единой России" просите учителей выходить на акции под очень известными нацистскими лозунгами?
– Изначально моя первая акция была проведена в школе в Минске, в которой я работал до своего ареста и отбытия из Беларуси. Тогда было обращение Лукашенко к народу. И по интернету гуляли фотографии: якобы рабочие коллективы внимают ему, в рабочее время стоят смотрят, даже конспектируют. Я думал, что неплохо бы добавить туда каких-то знакомых – учитывая, что школа мне поднагадила, так как они не захотели передавать трудовую книжку, требовали от меня прийти лично. Но, понятное дело, у меня такой возможности не было.
И я решил их проучить: создал фейковую почту какой-то там бюрократической структуры "Диалоговая площадка по изменению обсуждения изменений в Конституцию". Тогда был канун референдума в Беларуси. И они на удивление быстро сработали.
И потом мне пришла мысль, что было бы неплохо продолжить, но уже вложить в это какую-то концепцию и посыл.
Почему я решил, что стоит попробовать это с Россией сделать, почему субботник сделал под лозунгами Третьего рейха? Потому что Россия себя позиционировала как "страна-денацификатор". Но для меня Россия – это империя, которая душит соседние народы! И когда она оспаривает право народов на самоопределение и стран на существование, это напоминает как раз таки больше нацистскую идеологию.
И я просто решил проверить, насколько хорошо зайдут им эти нацистские лозунги, не вызовут ли они какого-то подозрения. И оказалось, они вполне гармонично вписываются.
– По-моему, "Одна нация – один правитель – один народ" – в общем известный нацистский лозунг. Неужели он вообще никого не смутил?
– Когда я работал в школе, я понял, что это – такое концентрированное государство в своем максимальном проявлении иерархии. И школа – это самая нижняя ступень этой пирамиды власти. На нее могут сбрасывать все что угодно. Там система построена так, что людей внутри нее учат не думать, а исключительно выполнять. Поэтому они это под вопрос не ставят.
Во-вторых, можно объяснить тем, что на самом деле в школах не такие уж и сильные кадры работают. Как правило, если там работает кто-то адекватный – то делает это за идею.
Я предполагаю, что в России схожая ситуация, как в Беларуси: там зарплаты маленькие, учителей нагружают ненужной бюрократической работой. Люди, как правило, погрязшие в этом всем, и они просто боятся уже что-то менять. Поэтому там и остаются. Молодые и, как правило, амбициозные, куда-то уходят, потому что они просто не выдерживают этого. И остаются люди, которые сливаются с этой системой, становятся ее частью и принимают правила игры. И, как правило, это не самые умные люди. То есть те, кто покрепче знаниями, они ищут другие пути.
– То есть тех, кто вас раскусил, вообще не было из тех школ, кому вы такие письма отправляли с фейковых почт?
– Есть просто те, которые игнорировали, а прямо чтобы кто-то вышел с обратной связью – такого не было.
– А многие игнорировали?
– Смотря как. Когда акция была с субботником, я письма порядка двадцати школам разослал, но сработала лишь одна.
Но я потом с крестным ходом и с акцией в честь себя со старта выдвинул такое, что если вы не выполните, то будете писать объяснительную. И там уже процент вырос, потому что страх, как оказалось – это основной мотиватор в этой системе. Не искренность, какая-то идейность, а именно страх. И там уже, если так взять по процентам, кстати, крестный ход – четыре школы, а не три – одна с опозданием. И в понедельник они с самого утра быстренько скооперировались и тоже провели свой крестный ход. И получается, что где-то порядка 20% сработали.
– Ваши акции трактуют как антивоенные в контексте России. А вам самому не жалко этих людей, которые действительно в этом страхе перед объяснительной на имя губернатора делают то, что им говорят?
– Во-первых, они не совсем антивоенные. Дело в том, что мы сейчас с соратниками из Беларуси и двумя человеками из России работаем над художественным проектом. Вот я сейчас приехал в Варшаву, завтра у нас здесь будет выставка, будем монтировать картины. Это теория. Мы рассматриваем феномен диктатур в России и Беларуси, потому что они пришли к власти электоральным путем.
Мы пытаемся понять, почему в обществе возник запрос на сильную руку, скажем так. Почему люди позволили выбранным президентам стать диктаторами, на чем держится эта власть и почему ее нельзя свергнуть по щелчку пальца. Наши картины, инсталляции и прочее – это теория, можно сказать, а эти мои акции – это практическая составляющая.
Что касается жалости, то нет, мне этих людей не жалко, потому что в конце концов эти люди фальсифицируют выборы, разносят повестки, то есть, по сути, отправляют своих бывших учеников на убой. И я как бывший учитель могу сказать, что выбор есть всегда. Когда в Беларуси началась революция, у меня не стоял выбор, участвовать в ней или нет, выходить на улицу или не выходить. Причем я был не из тех, кто придерживался концепции мирного протеста. Я участвовал непосредственно еще и в силовом противостоянии.
