На прошлой неделе московские суды дважды вынесли решения, которые противоречат позиции Конституционного суда (КС) России по поводу прав родственников репрессированных в годы Большого террора.
Корреспондентка Настоящего Времени рассказывает, как 72-летняя Елизавета Михайлова безуспешно пытается добиться, чтобы ее хотя бы записали в очередь на жилье. А также объясняет, в чем суть законопроектов о праве на жилье для детей репрессированных, которые поступили в Госдуму, и за что один из них раскритиковала Наталья Солженицына.
"Перед ними 55 тысяч семей"
В декабре 2019 года КС указал на то, что семьи репрессированных, которых отправляли в ссылку во время сталинского террора, имеют право на бесплатное жилье в городе, где они проживали на момент ареста. Законодательство регионов не может ограничивать это право. Сейчас, например, в Москве, чтобы получить жилье, необходимо проживать не менее 10 лет в столице и не иметь другого места жительства. Еще один важный нюанс, на который указал Конституционный суд: вынужденное переселение – это не только ссылка, но и, например, переезд к репрессированному родственнику в целях воссоединения семьи. Такое действие не может рассматриваться как добровольное.
Но Хорошевский районный суд Москвы именно на этом основании (вопреки позиции КС) отказался пересматривать дело дочери репрессированного москвича Елизаветы Михайловой. Ее отец Семен Михайлов был арестован в декабре 1937 года и приговорен к восьми годам лагерей. После отбытия срока ему запретили возвращаться в крупные города, тогда мужчина поселился в Молдавии. Его жена покинула Москву и переехала к нему вместе с детьми, чтобы воссоединить семью.
В 2004 году после обращения Михайловой Хорошевский районный суд определил, что ее мать добровольно покинула дом, из-за чего не может считаться жертвой политических репрессий. Теперь КС разъяснил, что случай Елизаветы Михайловой нужно считать вынужденным переселением – но районный суд не стал пересматривать решение. Из-за этого Мосгорсуд на прошлой неделе отказал Михайловой в постановке на жилищный учет.
"Два дела Михайловой в Хорошевском суде и Мосгорсуде параллельные, но друг с другом взаимосвязанные. Потому что если отсутствует факт вынужденного переселения, то у человека нет права на возвращение и постановку на жилищный учет. КС в своем решении по делу жертв репрессий установил переходное регулирование. Пока нет нового закона, их нужно поставить на жилищный учет в общую очередь без соблюдения каких-либо условий. Но московские суды в деле Михайловой отказываются это делать. Две другие заявительницы, Алиса Мейсснер и Евгения Шашева, уже в этой очереди, перед ними 55 тысяч семей. В Москве сейчас обеспечиваются жильем люди, которые встали на учет в 1994 году, – то есть им ждать 26 лет", – сказал Настоящему Времени юрист Григорий Вайпан, который представляет интересы репрессированных в суде.
"Московские суды плюют на решение КС и отказываются ставить жертву репрессий даже в очередь, не говоря уже о том, чтобы дать жилье прямо сейчас", – заключает юрист.
"Никто не доживет до переезда": что не так с проектом закона о праве на жилье
"Переходное регулирование", о котором говорит Вайпан, продлится до тех пор, пока не будет изменен закон "О реабилитации жертв политических репрессий". Внести в него поправки потребовал в том же постановлении Конституционный суд – чтобы избежать региональных ограничений, которые замедляют процесс возмещения вреда.
Минстрой разработал поправки в апреле 2020 года. Законопроект получил более ста негативных оценок на сайте общественного обсуждения. Омбудсмен Татьяна Москалькова и сотрудники Института законодательства и сравнительного правоведения указывали на то, что если версию Минстроя примут, то дети репрессированных просто не доживут до момента получения жилья.
"Законопроект сохраняет существующий порядок, при котором они попадают в общую очередь на жилье. Учитывая скорость продвижения такой очереди и возраст этих людей, вероятнее всего, никто из них не доживет до переезда. Это люди, которые с рождения и по сей день живут практически в ссылке, нередко – рядом с теми поселениями ГУЛАГа, где родились, – написала в своей колонке в "Российской газете" Наталья Солженицына, вдова писателя Александра Солженицына. – Людей, о которых я пишу, осталось на всю страну лишь несколько сотен. Если законопроект не будет доработан и правительство примет его в нынешнем виде – через 10–15 лет возвращаться будет уже некому".
Несмотря на негативную реакцию, именно версию Минстроя внесли в Госдуму на прошлой неделе. Юрист Григорий Вайпан объясняет, в чем состоят две основные проблемы этого законопроекта.
"Сохраняется региональное регулирование вместо того, чтобы ввести специальный федеральный механизм, о котором писал КС. Значит, регионы будут по-прежнему решать вопрос обеспечения жильем, устанавливая свои правила. Вторая проблема – это скорость. КС предписал в федеральном законе предоставлять жилье на основе максимально возможных имеющихся средств. Видимо, речь идет о федеральных деньгах, так как должно быть такое финансирование, которое реально позволит людям вернуться. А законопроект Минстроя в принципе эти вопросы оставляет за скобками, в нем нет информации о механизме финансирования", – объясняет Вайпан.
Юрист указывает на то, что в июне депутаты фракции "Справедливая Россия" Сергей Миронов и Галина Хованская внесли на рассмотрение в Госдуму альтернативную версию законопроекта, которая предусматривает как раз федеральные выплаты жертвам репрессий на приобретение или строительство жилья.
Этот законопроект подготовили правозащитники и члены Совета по правам человека (СПЧ). Вайпан считает, что документ позволит исполнить постановление КС, так как определяет конкретный срок выплат компенсаций на жилье: не более года с момента подачи заявления репрессированным человеком (или потомком репрессированного). Такие выплаты уже существуют для чернобыльцев, ветеранов Великой Отечественной войны и переселенцев с Крайнего Севера.
"Сейчас получается некоторая конкуренция, законопроекты будут обсуждаться в Думе, предполагается, что на всех этапах рассмотрения в парламенте у всех заинтересованных лиц есть право выразить свое мнение. Мы будем использовать все возможности, чтобы донести нашу позицию", – говорит Вайпан.
