19 октября в Израиле с визитом находится премьер-министр Великобритании Риши Сунак. Он планирует поговорить с израильским руководством о скорейшем допуске гуманитарной помощи в Газу, а также об эвакуации застрявших там британских граждан.
Об открытии канала доставки гуманитарной помощи в сектор Газа через пропускной пункт Рафах объявил Египет. Ранее о согласии Египта пропустить до 20 грузовиков с гуманитарной помощью в Газу говорил президент США Джо Байден. Однако он предостерег: если боевики ХАМАС конфискуют гуманитарную помощь или не пропустят ее, миссия прекратится, так как США не планируют оказывать помощь боевикам.
О том, когда начнется военная операция ЦАХАЛ, как проконтролировать гуманитарную помощь для сектора Газа и что ждет анклав после окончания войны – в эфире Настоящего Времени рассказала экс-депутат Кнессета, старший научный сотрудник Atlantic Council Ксения Светлова.
– Накануне Spiegel писал, что начало наземной операции в секторе Газа откладывается из-за визита Байдена. А сейчас – из-за визита Сунака?
– Да, вы знаете, я думаю, что причина заключается и в этом тоже. Однако она гораздо шире. Ситуация очень сложная. За одну ночь Израиль собрал 360 тысяч резервистов. Во-первых, сейчас идет подготовка к этой сложнейшей операции, которой Израиль не хотел. Ни один человек в мире, даже самые худшие враги нашей страны, не могут сказать, что Израиль использовал первую возможность для того, чтобы начать такую наземную операцию. Нет, Израиль идет на это с тяжелым сердцем, понимая, что придется заплатить жизнями своих солдат.
Во-вторых, осуществляются попытки хотя бы проверить ситуацию с заложниками. С одной стороны, на территории Газы уже действуют некие силы ЦАХАЛ, которые проверяют и собирают информацию. С другой стороны, я слышала, что есть какая-то попытка переговорного процесса через Катар. Все-таки есть попытка освободить женщин и детей до того, как начнется наземная операция.
И третий вопрос – только сегодня решилась проблема с гуманитарной помощью. Она, может быть, только в эти минуты начнет завозиться в Газу. Понятно, что этот вопрос, конечно же, обсуждался с Байденом и будет обсуждаться с Риши Сунаком: как будет доставляться и далее в свете военных действий гуманитарная помощь для тех, кому она нужна, и как проследить за тем, чтобы ее не разворовывал ХАМАС. А он обычно разворовывает ее на сто процентов. И как можно еще знать, что в Газу не попадает дополнительное оружие, боеприпасы и так далее.
– А вы можете объяснить, как налажен этот процесс? Эти грузовики – кто их грузит, упаковывает?
– Этот вопрос абсолютно не налажен. В Египет в последние несколько лет прилетело немало самолетов, груженых гуманитарной помощью из Турции, Индонезии, Малайзии и прочих стран. Египтяне, естественно, заявили о том, что они все это проверяют. Кто именно этим занимается – мы не знаем. Возможно, египетская армия. Но об этом нет никакой информации. И эти грузовики все время стояли на территории Северного Синая в районе города Эль-Ариш. Мы не знаем, что с ними происходило, даже если они были хорошо упакованы.
Мы знаем, что часть оружия, которое получает ХАМАС, идет через Синай. То есть каким-то образом злоумышленникам удается провезти оружие. Вопрос в том, какое количество оружия им сейчас удастся погрузить в эти самые грузовики. Мы понимаем, что если на египетской стороне есть какой-то контроль, то на палестинской стороне находится ХАМАС, поэтому на этом все заканчивается. И внутри Газы ни у одной организации нет права вето – ни у Красного Креста, ни у БАПОР (UNRWA), агентства по делам беженцев, тем более у палестинцев. Это действительно серьезный вопрос. Я прекрасно понимаю обеспокоенность израильского руководства в этом плане.
Но также я скажу, что невозможно вести военные действия в таком проблематичном месте, как Газа, и не допускать туда совсем никакой гуманитарной помощи. Поэтому, я думаю, этот вопрос прорабатывается с египтянами. Стоит надеяться, что там хотя бы сделают основную работу по проверке и досмотру.
– В соцсетях обсуждают такую точку зрения, что Запад, в частности США, якобы могут уговаривать Нетаньяху отказаться от наземной операции Израиля в секторе Газа. Может ли такая версия быть правдой?
– Нет, я не думаю, что кто-то его в самом деле отговаривает, потому что совершенно понятно, что Израиль не отступит и в том или ином формате эта наземная операция состоится. Я уж не говорю о том, что идет конкретная подготовка. Солдаты сейчас тренируются, отрабатывают сценарий: вход в Газу, борьба с террористами в условиях городской застройки и так далее. Стоит напомнить, что это незапланированная операция. Такой план существовал на всякий случай, но в Израиле, как мы сейчас знаем из-за этого колоссального провала, именно такую операцию никто не отрабатывал. К ней готовятся. Я как гражданка Израиля предпочитаю, чтобы это заняло еще какое-то время, чтобы наши солдаты были максимально готовы и в плане снаряжения, и в плане оборудования, и в плане понимания того, что они делают: какая цель, чего именно мы хотим добиться, как мы этого добиваемся, что будет происходить там.
Надо просто понимать, что это лагеря беженцев. Места, естественно, хорошо известны израильским солдатам, но предыдущему поколению. А нынешнее поколение солдат выросло в те годы, когда Израиль вышел из Газы. Они с Газой знакомы гораздо меньше, для них это terra incognita. В этом плане есть значительная сложность.
Опять же, я думаю, это хорошо, что никто не торопится только для того, чтобы показать, какие мы герои: "Нам причинили ужасную боль, нарушили святость наших границ, и мы на следующий же день вводим войска". Торопиться с этим совершенно не стоит. Поэтому, я думаю, что с Байденом и другими лидерами отрабатываются другие моменты, просматривается перспектива на будущее: что будет после наземной фазы. То есть ее цели должны быть тесно связаны с тем, как Израиль и его сторонники представляют себе завтрашний день: кто будет управлять Газой, как это будет происходить.
– Как видят в Израиле окончание этого конфликта и дальнейшее развитие ситуации?
– Это сейчас самая болезненная тема, потому что люди, которые принимают решения, – политики, военные – предпочитают вообще об этом не говорить. Они говорят о том, чего мы не хотим. Мы не хотим контролировать Газу, мы не хотим находиться во всех городах Газы и решать, когда там будут открыты школы и как будут работать больницы. К этому Израиль абсолютно не стремится. Реоккупация Газы не входит в наши планы. Это мы понимаем. А насчет того, как будет выглядеть режим после ХАМАС, – тут есть большая невнятность. Мне кажется, что ни у кого нет точного ответа на этот вопрос.
Лет 10 назад можно было говорить о том, что если Израилю придется войти в Газу и уничтожить ХАМАС, то на его место может прийти гораздо более умеренная палестинская администрация, представители Палестинской автономии, которые действуют в Рамалле на западном берегу. И это тоже было с большой натяжкой, потому что никто из палестинцев не хочет заходить в Газу на израильских штыках – мы это понимаем. Но, может быть, это можно было как-то обговорить вместе с Египтом и другими арабскими странами.
На данный момент, 10 лет спустя, автономия настолько ослаблена, в том числе самим Израилем – нужно брать ответственность за все, что произошло, – представить, что сейчас 88-летний Абу-Мазен (Махмуд Аббас), который не вполне контролирует территорию на Западном берегу, где он является главной политической силой, сейчас заходит в Газу, после того как она основательно разгромлена в ходе этой войны, и строит какой-то свой режим – это практически невозможно.
Поэтому я не могу вам сказать, что будет завтра, и даже не могу сказать, к чему сейчас стремится руководство Израиля, которое пока что ставит перед собой цель ликвидировать режим ХАМАС. И если я уверена, что с ликвидацией режима как-то можно справиться, то установление нового режима меня волнует гораздо больше, потому что у нас есть неуспешные примеры Ирака, Афганистана и многих других стран.
