Алина Горлова (род. 1991, Запорожье) – украинская документалистка, лауреатка фестивалей DOK Leipzig и Docudays UA. Училась в Киевском национальном университете им. Карпенко-Карого, на семинаре Кшиштофа Занусси.
Известность Алине принесла неигровая драма "Явных признаков нет" (2018) о майоре ЗСУ, ветеране АТО Оксане Якубовой, пытающейся преодолеть тяжелое посттравматическое расстройство. Полнометражная версия картины получила приз телеканала MDR на фестивале DOK Leipzig и четыре награды на Docudays UA, среди которых – специальная премия Настоящего Времени.
Мировая премьера новой работы Горловой "Этот дождь никогда не кончится" состоялась на фестивале документального кино IDFA в рамках секции дебютов First Appearance.
Главный герой черно-белого фильма – Андрей Сулейман, сын сирийского курда и украинки, бежавший от войны на своей родине на Донбасс и там вновь оказавшийся на войне. Картина разбита на главы, в каждой из которых мы наблюдаем, как Андрей участвует в волонтерском движении Красного Креста на линии разделения, как он проведывает родственников в Германии и Ираке, как пытается похоронить безвременно скончавшегося отца на родной земле.
Этот непрерывный цикл бедствий и борьбы с ними, войн и агрессии, травм и слез – тот самый дождь из названия картины, который, действительно, кажется невозможно остановить.
Мы поговорили с Алиной Горловой о создании картины и том, как ее приняли в Амстердаме.
– Алина, судя по твоей биографический справке в Википедии, первый фильм ты сняла чуть ли не в 16 лет. Что тебя привело в кино в столь раннем возрасте?
– Это была, можно сказать, первая любовь. В детстве по спутниковому телевидению постоянно что-то смотрела, кассеты покупала. Также делала уличные фото на пленочный "Зенит". И скоро поняла, что хочу рассказать историю движущимися образами. В университет имени Карпенко-Карого поступила в 16 лет вопреки общему скепсису. По-настоящему профессиональный дебют сняла на четвертом курсе – короткометражку "Первый шаг в облаках".
– Как ты нашла героиню "Явных признаков нет"?
– Меня пригласила продюсер Маша Берлинская: "Хочешь снять про женщин-военных? Важно показать, что эти женщины существуют". Мне дали биографические справки по нескольким героиням, и Оксана Якубова сразу понравилась. Оказалось, что она сидит дома в Киеве и у нее тяжелый ПТСР. Мы встретились в кафе. Она рассказывала совершенно ужасные вещи. Я слушала 3 часа и в конце концов сказала: "Оксана Петровна, хотите сниматься? Это может вам помочь". Она согласилась.
Это очень особая для меня работа. Оксана говорит, что этот фильм спас ей жизнь. Я не знаю, справилась бы она без нас, но то, что мы ей действительно очень помогли, – моя самая большая гордость в этом проекте.
– "Этот дождь никогда не кончится" тоже о последствиях войны. Когда ты начала работать над ним?
– Параллельно "Явным признакам". Я попала на Донбасс, посмотрела на терриконы и представила это пространство черно-белым: терриконы в монохромном изображении могут выглядеть как сирийская пустыня. То есть все началось с желания создать единый мир, который напоминал бы и Донбасс, и Сирию. А героя я искала целенаправленно. Моя знакомая фотограф рассказала мне об Андрее Сулеймане – курде, добровольце Красного Креста на Донбассе, и я поехала с ним знакомиться.
– По форме этот фильм необычный: разбит на главы, с несколькими сюжетными линиями, больше похож на роман.
– Это история в истории. Мы начинаем ее с того, что видим какую-то планету. Мы приближаемся к ней, встречаем человека, который, рискуя жизнью, купается в реке прямо на линии разделения, потом следим за потоком людей на КПВВ и, наконец, выделяем из этого множества Андрея и начинаем за ним следить, а под конец, когда он хоронит отца, отдаляемся от него.
Но история не только про Андрея, но и про этот мир. Поэтому каждая сцена имеет отдельное значение и номер, фильм начинается и заканчивается главой "Ноль". Все циклично, все происходило, происходит и будет происходить – от нуля до нуля. У меня стоял постоянный вопрос баланса истории Андрея и истории этого пространства. Монтажных вариантов было множество, но мы, по-моему, в конечном счете все связали точно.
– Что было наиболее сложным? Или даже страшным?
– Доступ к локациям. К разрушенному мосту около станицы Луганской нас пустили только с четвертого раза. Я пообещала себе, что больше никогда туда не вернусь.
Пролог был опасен, потому что снимали его на линии разделения, которая по реке и проходит, еще и под Новый год. А после съемок в районе Коксохима в Авдеевке нас довольно жестко задержали военные. Но все обошлось. Как мы добирались в Ирак – об этом отдельно надо рассказывать. Очень страшно было, когда ехали в Сирию. Но мы туда не попали, как и показано в фильме, из-за наводнения.
Впрочем, повторюсь, наибольшая сложность – с доступом. До нервных срывов. Потому что в документальном кино ты постоянно сталкиваешься с тем, что не успеваешь. Тебе надо ехать прямо сейчас, а ты не можешь из-за какой-то мелочи.
– Что сейчас с Андреем?
– Он работает в Славянске в Красном Кресте. Раньше работал отец, зарабатывал – а сейчас у Андрея на попечении остался младший брат. Он стал главой семьи, так что должен теперь обеспечивать.
– Эти съемки изменили тебя?
– Очень. Сделали спокойнее. Все эти бесконечные ожидания, отказы, когда ты понимаешь, что не все можно снять. И эти два дня, пока мы ехали по Ираку с телом, видели все, что происходит, не спали сутки, меня истощили, но и сделали сильнее. Главное, чему научилась, – не бояться и ждать.
– Я знаю, что ты не поехала на фестиваль IDFA из-за карантинных ограничений. Есть ли информация, как прошла физическая премьера в Амстердаме?
– Прошла хорошо. Организаторы пытались создать эффект присутствия для режиссера – стояла специальная камера, и весь сеанс я видела лица зрителей. Я бы заметила, если бы кто-нибудь заснул или вышел. Но никто не заснул. И потом, когда я отвечала на вопросы, то видела, что у людей позитивные эмоции.
– Какие сейчас планы?
– Отдохнуть. Не буду пока ни за что браться. Как снимать дальше – пока не понимаю. От войны точно отойду. Интересная тема из современного искусства – фильмы, которые показываются сразу на нескольких экранах. Зрители сидят посередине, и их внимание контролируется звуком. Но во время сеанса ты можешь видеть историю с разных ракурсов, даже что-то совсем параллельное. Это уже выход из пространства кинотеатра. Может, стоило бы сделать нечто подобное у нас.
