Настоящее Время рассказывает про "Артдокфест", который в этом году проходит с 19 по 23 октября в Риге и с 6 по 12 декабря в Москве.

Программный директор "Артдокфеста" Виктория Белопольская рассказывает о том, кому и зачем нужна русская культура в Европе.

"Я хотела написать о своих впечатлениях от "Артдокфеста" в рамках Рижского международного фестиваля сразу, как приехала из Риги. А было это две недели назад. Но впечатления эти оказались ощущениями, и довольно смутными, а что-то главное в них казалось невербализуемым. Но, как говорил мой дедушка: "Додумай мысль до конца и поймешь, что тревоги преждевременны". На то, чтобы обдумать смутные ощущения и ушло почти две недели. А замешаны они были именно на тревоге. Зато я пришла к парадоксальному выводу.

Тут вот какое дело. Когда 5 лет назад Виталий Манский, переехавший в Ригу, начал сотрудничество с Рижским международным кинофестивалем и "Артдокфест" стал его документальной секцией, я удивилась. Мне было непонятно, зачем мы там нужны – в Риге. Фестиваль фильмов на русском языке и языках народов России, или российского производства, или российских авторов. В Риге. Зачем он "Артдокфест" там – в Латвии, преодолевающей опыт оккупации, русификации, а теперь еще и импорт имперского шовинизма, который тут у нас из соображений лингвистических приличий называют патриотизмом? Мне и самой было странно тащить в умиротворенную (на мой приезжий взгляд) Латвию наше кино, всю эту драму теперешней русской жизни, торчащую острыми колкими краями из артдокфестовской программы. Потому что мы ведь занимаемся документальным кино, а если оно талантливо, оно и честно, и из него видна страна с ее борьбой за жизнь против собственной власти, человека с тиранией, искусства с пропагандой. А это ведь такая, черт побери, архаика в XXI-то веке. В Европе же приоритеты прояснены, кому тут нужен этот наш социополитический винтаж? И что за публика у "Артдокфеста" тут может быть?

Я думала, придут здешние русскоязычные граждане. Политологи и журналисты – чтобы из документалистики узнать что-то важное для себя о современной России. Ну и все. И сколько их придет? Рига же не Москва. У нас в Москве миллион потенциальных зрителей, а тут весь город с младенцами – 638 тысяч человек. И это у нас в Москве можно, как в прошлом декабре, показывать на открытии фестиваля в кинотеатре "Октябрь" фильм "Процесс" о суде над О. Сенцовым с явно выраженной авторской позицией, политической в частности, и в это же время в зале №1 на тысячу мест затеять принципиально артистический аполитичный сеанс из "фильмов о деятелях культуры". И просто зрители купят 700 билетов на "Я – Катя Голубева" и "Режиссера Андрея Звягинцева".

Понятно же, что в Риге подобный феномен невозможен. "Артдокфест" нужен в Москве, в России, где кроме нас никто уж, считай, и не показывает о ней честное документальное кино. И никогда я не верила убеждавшим меня, что в Риге теперь полно переехавших сюда россиян, поэтому публика нам гарантирована. Я там как раз встретилась со своей журфаковской одногруппницей. Она уехала из отечественного удушья, воспользовавшись отдаленными латвийскими корнями. Теперь в Юрмале живет большая семья с четверыми ее взрослыми детьми, внуками, мужьями и женами, все 5 раз в неделю по три часа учат на курсах латышский, подтверждают российские дипломы, а сама одногруппница истошно преподает по скайпу английский российским детям и русский российским топ-менеджерам, продвинувшимся из добывающих провинций в штаб-квартиры ГазРосТехНефтьПромов. Среди ее клиентов есть и полицейские-оперативники, чьи рапорты начальство понять никак не может, но надеется – после уроков письменного русского с Мариной. То есть я хочу сказать, что этим "новым латвийцам" тоже не до нас, они постарались оставить нашу боль позади, и я лично их понимаю.

И не скажу, что вышло как-то уж совсем вопреки моим представлениям о судьбе "Артдокфеста" в Риге. У нас по тамошним меркам немало публики, по вечерам практически полон Малый зал киноцентра Splendid (на самом деле он совсем не мал, мест 300). И вопросы авторам задают не профанские, интерес чувствуется. Но с нашей московской раскаленной атмосферой не сравнить. И с нашими 30 тысячами посетителей, конечно, тоже.

Но именно там, в Риге, я поняла, что у "Артдокфеста" может быть и еще одна цель, которая для меня, как его программера, была неочевидна. Я думаю о качестве фильмов, которые мы показываем, и о публике, о ее интересах и интересе. А дирекция Рижского фестиваля подумала, видимо, о чем-то большем. Его директор Лиене Треймане и программер Сонора Брока с жаром мне рассказывали, что Рига всегда была интернациональным городом – с Ганзейского союза. Это ее наследие и ее природа, она должна быть открыта влияниям, ей ничто не может быть чуждо. И она должна быть мостом, по которому ходят в обе стороны…

И тут я догадалась: эти прекрасные женщины действительно считают, что "Артдокфест" с его фильмами, созданными в разряженной атмосфере, из страны, где планомерно истребляют любое проявление свободы, – сама свобода. Наши фильмы и правда чаще всего делаются вопреки насаждаемому общественному настроению и обстоятельствам, а в графе "Студия производства, продюсер" в анкете, которую заполняют авторы, подавая свой фильм к нам на отбор, мы чаще всего видим: "Я сделал этот фильм сам". То есть без поддержки какой-либо институции, фонда или, не дай бог, Минкульта. На собственные средства автора.

И вот я взглянула на "Артдокфест" глазами Лиене и Соноры. И согласилась с ними: в Риге нужно показывать наши фильмы, потому что они самим фактом своего существования доказывают, что наша страна жива, что в ней есть еще те, кто сопротивляется всей этой корыстной властной мертвечине. И дело даже не в том, что это честное кино про российскую реальность и сегодняшнюю русскую жизнь. Дело именно в том, что оно существует. Дирекции Рижского феста в поистине братском порыве хочется сказать, что восточный сосед не только штурмует картонный рейхстаг, использует свои посольства для наркоторговли и кичится ядерной анимацией. Что в нем есть и добрые люди. И слабые люди, и униженные, и гордые. Что там есть жизнь, по которой еще не прошел бульдозер пропаганды, спецслужб и карательного законотворчества. Всего-то – жизнь".