В программе Берлинского кинофестиваля "Форум" состоялась мировая премьера фильма "В Украине" польских документалистов Петра Павлуса и Томаша Вольского. Последний фильм Вольского "1970" был показан на более чем 50 международных фестивалях и получил множество наград, в том числе Visions du Réel, Krakow Film Festival, Zagrebdox, Festival Film Dokumenter и Batumi International Art House Film Festival. Томаш работал редактором на картинах Сергея Лозницы "Бабий Яр. Контекст" и "Киевский процесс". А работы Петра Павлуса отмечены наградами на кинофестивале в Гданьске, Кюстендорфе и Кошалине.
Фильм "В Украине" – это документация “новой реальности” украинского народа без показа военных действий. Фильм лишен авторского комментария, музыки и интервью. Авторы почти медитативно показывают быт людей во время войны. Брошенные российские танки, разбомбленные улицы, фанеры вместо окон, звук генераторов вместо пения птиц, очереди за гуманитарной помощью, бескрайние кладбища, бомбоубежища в метро, дорожные патрули – сцены плавно меняют друг друга, погружая зрителя в повседневность Украины, от Киева до Харькова.
Режиссеры начали снимать картину летом 2022 года, а закончили осенью. Яркие выцветшие на солнце летние сцены сменились серыми, пасмурными, и, наконец, еле видными (из-за отсутствия электричества), осенними.
Мы встретились с режиссерами в Берлине и поговорили о работе над фильмом.
– Как и когда вам пришла идея снять этот фильм?
Томаш Вольский: Как только началась война, Петр почувствовал, что нужно помогать, заниматься волонтерской работой, помогать с лекарствами. Он начал ездить в Украину, а на обратном пути в Польшу помогал украинцам выехать. Но потом он начал снимать и выкладывать фотографии оттуда. Я увидел эти кадры в фейсбуке и написал ему. Когда он в очередной раз вернулся в Польшу, мы встретились и поговорили.
Петр Павлус: Да, когда я вернулся из Николаева, мы встретились и решили, что хотим сделать фильм. Стали обсуждать, как это должно выглядеть. Мы решили снимать все статичными длинными планами. Каждый раз, как я возвращался, мы осматривали материал и собирали его. Томаш монтировал. Мы все время обсуждали, что нам нужно доснять. У нас был сценарий, но около 70 процентов того, что в нем было, нам не удалось снять, это невозможно в военных условиях. Ситуация менялась очень быстро, я каждый день должен был реагировать на внешние изменения.
– Фильм снят на цифровую камеру, но картина выглядит, словно ее сняли на пленку. Создается какой-то ностальгический эффект. Почему вы выбрали этот формат?
ПП: Мы оба любим пленочную эстетику. Но снимать на пленку было невозможно. Мы снимали на blackmagic pocket. Потом мы делали постпродакшн.
ТВ: Это было бы очень дорого. Но мы хотели добиться эффекта пленки, потому что нам не нравится цифровая картинка. Мы все время старались разрушить эту стерильность цифрового изображения, используя специальные, не суперрезкие, неидеальные объективы.
– На русском языке название "В Украине" имеет четкую идеологическую коннотацию. Но не многие здесь в Берлине понимают эту разницу в предлогах. Как вы пришли к этому варианту названия? Были ли другие версии и как это звучит по-польски?
ПП: Я помню, что мы видели статью в газете, где люди обсуждали разницу между на и в Украине.
ТВ: Но мне кажется, мы никогда не обсуждали название. Я сначала просто назвал папку так. Но конечно, для нас – это заявление. Таким образом мы хотим сказать украинцам, что мы с ними, мы за них. Мы хотели выразить им поддержку. Они все бьются на смерть. Мы даже не можем представить, каково это. Для нас, может быть, и неважно, какой предлог использовать. Но для них это важно, и мы уважаем их желание.
ПП: На польском тоже "в Украине", кстати.
– Вы выбрали наблюдательный подход и некоторые вещи, которые попадают в кадр, могут восприниматься неоднозначно. Например, когда вы показываете ссору в очереди за гуманитарной помощью (женщина пролезает за детскими продуктами, не имея детей). Была ли у вас в голове эта двойственность?
ТВ: Конечно! Мы не хотели делать приторно-пропагандистское кино об Украине. Если есть сцены, которые показывают эту страну с неприглядной стороны, это значит, что это правда. Как везде, как у любого человека. Бывают хорошие и плохие дни. Как в обществе, есть хорошие и плохие люди. Любой человек порой выглядит красиво, а порой уродливо. Это документальное кино. Правда. Мы старались показать все стороны.
Мы снимали, как дети играют в патруль. Останавливают машины, как настоящие военные. Они играют в войну, у них оружие, форма, и люди по-настоящему останавливаются, они не говорят: "Эй, дети, уйдите с дороги". Потом, чтобы зритель понимал, что происходит, мы решили снять настоящий патруль. Мы решили начать фильм с более легких сцен, и чем дальше шло повествование, тем мрачнее все становилось.
– В титрах вы выражаете благодарность Сергее Лознице. Ваш фильм, можно сказать, имеет много общего с его картинами: дистанция, отстранение от происходящего и отсутствие комментария. Он вам как-то помогал в работе?
ТВ: Я надеюсь, что есть и различия. Я работал на двух его картинах, у нас хорошие дружеские отношения. И когда я работал над монтажом, я отправил ему черновую версию. Я тогда находился в небольшом тупике, не знал, куда двигаться, что делать, не понимал, как работать со сменой сезонов в фильме. И Сергей мне помог, дал нам отличный совет.
– Почему вы решили снимать, так сказать, в его стиле, на статичную камеру?
ТВ: Мы спрашивали себя, как снимать фильм о войне. Как позиционировать себя по отношению ко всему тому видеоматериалу, который мы видели в новостях и в социальных сетях в течение этой войны. Мы поняли, что мы хотим немного отойти назад, смотреть и снимать эту реальность с дистанции. Аккуратно и терпеливо.
Потому что, если бы мы подошли очень близко к нашим героям, как это часто бывает в документальном кино, очень легко в подобной ситуации вывести зрителя на сильные эмоции, слезы. Мы не хотели этого. Потому что этого всего достаточно в новостях. Мы решили дать зрителю достаточную дистанцию и позволить самому решить, как и на что смотреть.
– Вы думали о том, для кого вы снимали эту картину?
ТВ: Я никогда не думаю про аудиторию. Я думаю о том, интересно ли мне самому как зрителю посмотреть этот фильм или нет. Если мне нравится, то я это делаю. Потому что невозможно узнать, что у другого человека в голове. Что он думает. Все разные. Кому-то понравится фильм Шона Пенна ("Супердержава" – НВ), кому-то – наш, а кому-то – оба фильма. Поэтому я всегда проверяю фильмы только на себе.
