В селе Гроза Харьковской области на кладбище расчищают участок для новых могил. Погибших от российского ракетного удара будут хоронить здесь и в соседнем селе Шевченково.
"В Шевченково выкопали очень много ям: здесь вот, на той стороне, вот же копается, – показывает житель села Владимир. – Половины, наверное, еще не выкопали. Еще завтра будем копать, послезавтра. Такое дело..."
Сперва попрощаются с теми, кого опознали. Житель Грозы Александр потерял брата, мать и невестку. Узнать сразу удалось только брата.
"Я увидел, что только нижняя часть туловища... Но я его узнал – по брюкам, по джинсам, по туфлям. И когда его на землю переложили, увидели, что в кармане паспорт. Достали паспорт – и действительно, это оказался мой брат. Ну а маму с невесткой по останкам не узнали. Сдали вчера тест ДНК, теперь будем ждать результатов", – рассказывает Александр.
Валентина живет в Грозе рядом с разрушенным кафе, в котором 5 октября люди собрались, чтобы помянуть земляка-добровольца. Об этих поминках знали во всей округе.
"Только они зашли, может, за столы еще и не сели, и их сразу накрыло. Ну что это такое? Ну кто-то же видно минуту указал, что они там, давайте бросайте, да? – плачет Валентина. – Сколько людей выносят – черных, неузнаваемых, обгорелых. Там же баллон был. Баллон загорелся, а рядом сарай с дровами был, и те дрова за лето подсохли, горело сильно".
Глава Шевченковской сельской военной администрации Сергей Стариков считает, что кто-то из местных жителей мог навести российских военных на Грозу. "У меня нет каких-то конкретных подозрений, конечно, но на территории Шевченковской громады были люди, которые сотрудничали с "орками" во время оккупации, – говорит Сергей Стариков. – Есть часть жителей, которые убежали, в том числе жителей этого села, а родственники остались здесь. Поэтому не исключена коммуникация между собой, общение и передача информации".
С первых дней вторжения село оказалось в оккупации. Освободили его во время харьковского контрнаступления прошлой осенью. Но ни до, ни после оно не страдало от обстрелов – 5 октября это случилось впервые, при том еще и высокоточной ракетой "Искандер". Некоторые жители даже стали подозревать соседей.
"Я знаю, кто [наводчик], – говорит житель Грозы Павел. – Когда рашисты были, они гуляли у него. Бухали там, песни пели до утра, и он там был с женой. Но жена в Одессу убежала, а он здесь остался. Но, как говорится, не пойман – не вор. Когда наши пришли, СБУ вызывала его, но доказательств нет. А когда бабахнуло, его не было здесь. Почти все село здесь собралось, а его почему-то не было".
Еще один сельчанин не согласен с этим предположением. "Навряд ли. Я не рискую таким обвинением. Он в поле, он на комбайне, ему этим заниматься некогда. Он, наверное, и не знал, что там похороны. Сейчас уборочная, он, наверное, туда сейчас поехал на комбайне, он с комбайна и не вылазит. Откуда он мог знать? Это глупости", – говорит Николай.
В эти дни на месте трагедии работают волонтеры: раздают людям гуманитарную помощь и стройматериалы. Психологов не хватает. Жители села сами как могут поддерживают друг друга в общем горе.
"Большая трагедия. Как может быть, село – и за одну какую-то секунду половины села нет?" – говорит Галина.
Ее односельчанка Ольга курит одну сигарету за другой: "Сровняли с землей людей, варвары". По ошибке ее сначала вписали в число погибших. Признается, уже устала отвечать на звонки: "Не хочу. Это мне звонят – жива я или нет. Говорю, значит, буду жить долго".
А все потому, что она дружила с семьей, которая организовала перезахоронение. Ольга обещала тоже прийти на поминки, но в тот день чуть раньше из-за больного сердца умер ее брат. Его свежая могила тоже на местном кладбище.
"Я Алине позвонила, говорю: "Извини, я не приду". Она расплакалась, говорит: "Ты же обещала". Говорю: "Так Леша умер. Мне надо заниматься захоронением брата". Мы договорились, что они похоронят Андрея, помянут, и все эти девчата сказали: "Не переживай, Донцова, мы с тобой. Придем после похорон, поможем тебе – суп наварим на поминки. Прорвемся, мы же вместе". И не пришли", – вспоминает Ольга.
Ольга говорит, если бы не внезапная смерть брата, они бы пошли на поминки всей семьей и, вероятно, тоже погибли бы: "Взяли бы Русланчика маленького, потому что не с кем было бы оставить, и все мы пошли бы и там бы лежали. Господь бог отвел, брат спас: встретил свою смерть, а всех нас, меня и мою семью, спас".
После трагедии село заметно опустело – безлюдные улицы, покинутые хозяйства и отсутствие привычной сельской суеты. "Сейчас одна пресса – вы, я, трое дедов-пенсионеров и две собаки", – пересчитывает Ольга.
До большой войны в Грозе жили примерно полтысячи человек. После вторжения России половина уехала. Молодежь подалась за рубеж – в Польшу, Германию. Сейчас звонят Ольге и с надеждой спрашивают. "Я уже и трубку боюсь брать от всех. Я уже не могу слышать, когда плачут. Они плачут и плачут. Пускай лучше думают, что я сплю или чем-то занята. Просто не хочу трубку брать. Что я им скажу?"
В это время с блокнотами от двора ко двору ходят представители миссии ООН по правам человека: записывают свидетельства, документируют последствия.
"Мы были шокированы тем, что мы увидели. Пятьдесят две жизни оборвались в одно мгновение. Наша задача – разобраться в причинах этой трагедии. Мы также готовим отчет с фактами, которые нам удалось узнать для того, чтобы наступила определенная ответственность за содеянное", – говорит глава монитоинговой миссии ООН по правам человека в Украине Даниэль Белль.
Глава Купянской районной военной администрации Андрей Канашевич считает, что виновники трагедии в Грозе не могут остаться безнаказанными: "Ну как это? Гражданские лица, гражданское мероприятие. Зло должно быть наказано".
За эти дни территория местного кладбища значительно увеличилась. Но на похороны односельчан, которые запланированы на этой неделе, Ольга, скорее всего, не пойдет – говорит, что уже нет сил плакать: "Страшно ходить на похороны одного человека, потому что все родственники плачут. А когда будет массово, то не все это могут выдержать. Понимаете, это не каждый сможет выдержать. Я, наверное, не смогу".
