В России продолжается резкий рост заражения коронавирусом, несколько дней подряд в стране ежедневный прирост инфицированных превышает 10,5 тысячи случаев.
Сразу несколько российских, зависимых от государства СМИ написали, что рост числа заболевших может быть связан с очередями в московском метро в первый день работы пропусков для жителей города, но большее влияние на это оказывает расширение тестирования и в конце мая эпидемия якобы пойдет на спад.
График инфицирования пока спада не показывает, а, наоборот, идет вверх. На этом фоне власти столицы и Подмосковья готовят госпитали прямо в выставочных павильонах, а президент Путин 6 мая проведет заседание правительства по выходу из режима изоляции.
Первый проректор Высшей школы организации и управления здравоохранением Николай Прохоренко рассказал Настоящему Времени в эфире программы "Вечер", когда Россия достигнет плато, кто владеет точной статистикой по заболевшим и как мытье улиц влияет на доверие граждан к правительству.
— Как вы думаете, будет ли плато – то самое, о котором говорят врачи, – отсутствие роста количества вновь заболевших в России в ближайшее время, или нет?
— Плато, конечно, будет, как и при любой инфекции. Самый главный вопрос – что вы называете ближайшим временем. На мой взгляд, плато может быть где-то через три недели, месяц, если не случится каких-то факторов, которые повлияют в отрицательную сторону.
— А что это за факторы? Люди пойдут все гулять, или что имеется в виду?
— Вообще, говоря о мерах, которые может предпринять правительство любой страны, – это дать людям максимально достоверную и научно обоснованную информацию о том, что нужно делать. Этих мер в настоящее время с научными доказательствами только две. Как недавно сказал советник генерального директора ВОЗ, это мытье рук и социальная дистанция.
— А если плато – через месяц, то до какой цифры прироста в день может вырасти в России количество вновь выявленных случаев инфицирования COVID-19?
На мой взгляд, точной статистикой не владеет никто
— Для того чтобы говорить об абсолютных цифрах, надо вообще представлять, что идет сейчас. На мой взгляд, в настоящее время точной статистикой не владеет никто. Ее не просто скрывают – ей просто не владеют, потому что для того, чтобы четко отслеживать эпидемиологические параметры, нужно иметь единую методологию фиксации этих случаев, надежные тесты, четкие регламенты проверки на наличие иммуноглобулина после заболевания и совершенно точный регламент постановки причин смерти. Только в этом случае мы можем быть уверены, что те цифры, которые мы отмечаем как "заболевшие, выздоровевшие, умершие от COVID", будут более-менее достоверные.
— А нынешние цифры – 10 тысяч новых случаев в день, 90 умерших, – они о чем говорят нам? Или они как раз ни о чем нам не говорят?
— Я боюсь, что они практически ни о чем не говорят, потому что в последнее время был увеличен объем тестирований и прирост заболевших может быть следствием этого. У нас, еще раз скажу, не выполняется четкий регламент, нигде не был четко обозначен регламент тестирования. Кто подлежит тестированию? Как расследуются случаи контактов? Как мы ставим причины смерти? Не только у нас наблюдается такой организационно-административный хаос, но и во многих других странах.
— А что с выздоровевшими? Их число всегда меньше по статистике в начале эпидемии, но в России оно фатально меньше, чем число вновь выявленных случаев, потому что их не регистрируют? Или их просто нет пока?
— Они есть, но это говорит о том, что мы не достигли плато. Когда мы его будем достигать, то количество выздоровевших – тех, кто находится под наблюдением, – будет превышать количество зараженных, попадающих в стационары и умирающих.
— Но если неправильно регистрируют, как вы говорите, причины смерти, то, наверное, и с людьми, которые выздоравливают, не все правильно? Мы можем просто и не увидеть этих выздоровевших, потому что они не попали в статистику заболевших?
— Те, которые не попали в статистику заболевших, перенесли заболевание в легкой форме, безусловно, мы про них ничего не узнаем. Люди сами могут внутренне оценивать, что они перенесли заболевание, близкое по клиническим симптомам к тому, о котором они слышали, но оно, слава богу, закончилось у них благоприятно.
— Или они ошибаются, как это бывает часто.
— Да, или ошибаются.
— Давайте попробуем подвести итоги месяца самоизоляции, итоги мер, которые российские власти сделали или не сделали для того, чтобы с эпидемией побороться. На ваш медицинский взгляд?
— На мой взгляд, любое правительство должно, во-первых, опираться на доказанные научные методы, оно должно обеспечить медицинских работников средствами индивидуальной защиты, а население – масками и дезинфектантами. Это должна быть единая методика учета, должна быть максимально открытая и правдивая статистика. Правительство должно максимально помочь населению в этом изменившемся укладе жизни.
— А в результате помогло, как вы оцениваете?
Доверие населения к правительству недостаточное – поэтому люди воспринимают многие вещи слишком безалаберно
— Безусловно, в чем-то помогло, потому что если не делать ничего, то было бы значительно хуже. Но беда в том, что доверие населения к правительству недостаточное – это не как в Швеции или в Германии. Поэтому люди у нас воспринимают многие вещи слишком безалаберно.
С другой стороны, те ограничения, которые абсолютно не влияют на эпидемию, – они не имеют научных доказательств – например, мытье улиц, – это видимая, но абсолютно бесполезная мера. Поэтому люди, зная, что правительство совершает какие-то бесполезные вещи, склонны не доверять ему и в рекомендациях, которые имеют под собой и научное [обоснование].
— То есть отсутствие информации и бессмысленная трата денег порождает у людей ощущение, что на самом деле опасность преувеличена?
— Создает впечатление размазанности. Нет четкости и нет уверенности в том, что все, что советуется, оно пойдет на пользу.
— Меры по развертыванию дополнительных коек под эгидой неких больниц на дополнительных территориях в выставочном центре в России в Москве, в Крокус Сити Холле в Подмосковье. То есть это все огромные коммерческие или принадлежащие городу помещения, в которых не было больниц, а теперь там положат больных. Нужно ли это? И как можно там обеспечить должный уход за больными?
— Меры, на мой взгляд, совершенно адекватные, потому что если население столкнется вообще с невозможностью получить какую-то медицинскую помощь, даже пусть наблюдение, то может возникнуть некая паника. Ее допускать ни в коем случае нельзя. Поэтому решение властей Москвы направить значительные средства и переоборудовать вот эти площади под пригодные для оказания какой-то медицинской помощи, это решение, безусловно, правильное. Оно исходит из вероятно отрицательных прогнозов.
— А где взять врачей для того, чтобы такое количество больных в срочно развернутых и неприспособленных для этого помещениях найти, чтобы они могли обеспечить какой-то уход?
— Если эти три тысячи, которые сейчас есть, и 10 тысяч коек, которые появятся в ближайшее время в этих центрах, – это, по сути дела, огромные обсерваторы. Там количество врачей необходимо минимальное, потому что специфического лечения как такового нет. И если у пациента возникает необходимость перевода на дыхание с маской под повышенным давлением с кислородом, то это можно обеспечить и там.
Правда, я не увидел, что там будет оснащение кислородом. Там речь была о каких-то противошоковых палатах. Вероятно, там и будет кислород. Если будет возникать необходимость перевода людей на ИВЛ, то, безусловно, из обсерватора сделать это можно быстро и без потерь времени в те больницы, которые обладают достаточной мощностью в отношении [таких случаев].
