Война оставляет шрамы не только на теле: по данным исследования психологического состояния населения, проведенного Министерством здравоохранения Украины, сегодня более 90% украинцев из-за войны имеют хотя бы один из симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Чаще всего это бессонница, депрессия, резкие перепады настроения, панические атаки и флешбэки (когда воспоминания непроизвольно повторяются или когда они так интенсивны, что человек "переживает" их заново). Пока психологическую помощь получают только три человека с ПТСР из сотни. Но государство уже разрабатывает программы психического здоровья, а в процесс уже включились психологи из благотворительных организаций и фондов.
Журналисты Настоящего Времени узнали, с какими психологическими проблемами сталкиваются пострадавшие от войны украинцы и как их преодолевают.
До войны Марина жила в городе Изюме в Харьковской области. Он более полугода находился под оккупацией и был освобожден совсем недавно. На кадрах, которые были сняты после освобождения города, Марина узнает в Изюме каждый дом.
"Это наш исполком. А это – Гончаровка, район такой, не центр", – рассказывает она и вспоминает, что про деоккупацию города ей сообщил сын.
"Написал мне: "Мам, Изюм наш. Мы плакали, конечно", – рассказывает Марина.
В первые дни войны Марина с семьей пряталась от авианалета в ангаре с сельхозтехникой.
"Как только стемнело, начался кошмар, просто ужас. Мы увидели над Изюмом в начале одиннадцатого самолет. Мой муж говорит: "Летит самолет", прямо над нами. И все. И он делал три захода за ночь, – рассказывает Марина о бомбардировках города российской авиацией. – Вылетели все деревянные рамы, все попадало. Паника. Все повыскакивали. Дети кричат. Темень. Ужас".
"Я говорю мужу: быстро убирай эти деревяшки. И сама стала их быстро руками убирать. Я не видела, я не знала, какая там глубина, я туда просто прыгнула, в эту смотровую яму, – вспоминает женщина. – Яма была довольно длинная, но узкая. То есть там можно было стоять только бочком. И мы туда все попрыгали: женщины и дети. А самолет еще раз туда летел – и кинул по нам".
Марине удалось уехать с оккупированной территории, сейчас она живет в относительно безопасном Львове. Но спокойно вспоминать о самом страшном эпизоде своей жизни она может только благодаря работе с психологами. Бесплатную программу психологической помощи, в которой она проходит реабилитацию, организовали Ассоциация еврейских организаций и общин Украины и фонд "Маша". Они уже помогли десяткам других пострадавших от войны женщин с детьми.
"Мы видим, что кроме тех 600 человек, которые уже прошли нашу программу "Восстановление во время войны", кроме них есть очередь больше чем на 3000 человек, женщин и детей, – говорит Иосиф Зисельс, глава Ассоциации еврейских организаций и общин Украины. – Война продолжается. И мы видим, как состояние людей ухудшается. Если вовремя не провести с ними реабилитацию в программе, им потом будет хуже".
Татьяна – еще одна участница программы, до войны она жила в Попасной в Луганской области. Этот город в последние месяцы был фактически уничтожен во время российского наступления.
"Из Попасной мы выезжали на автобусе: нас под бомбежкой вывозил волонтер, – рассказывает она. – Волонтер нас вывозил на Бахмут, а из Бахмута – уже в Днепр, а там поезд во Львов. У нас нет ничего. Разбито все. Там инфраструктура, все разбито, жить негде. Я уже все выплакала, у меня уже и слез нет. Не знаем, где мы будем. И возвращаться нам некуда".
"Нам обещали, что пройдет два-три дня – и будут наши. А этого не случилось, – рассказывает еще одна беженка с Донбасса. – Снаряды падали у меня в огороде. Окна повылетали, двери открылись. Это ужас что было. Крыша была побита, в летней кухне угла нет. Такое состояние было, вам не описать. Меня трясло".
Психологи, которые работают с жертвами военных конфликтов, рассказывают, что самые частые посттравматические реакции у таких людей – это бессонница, резкие перепады настроения, панические атаки и флешбэки. У Натальи Кузуб, которая месяц жила под оккупацией в городе Тростянец в Сумской области, сирены воздушной тревоги каждый раз заставляют сердце биться чаще.
"Чувствуем ужас, страх. Потому что месяц мы видели эти ужасы, – признается Наталья. – Мы чувствуем каждый шорох, звук. Раздается какое-то "гуп" – тут железная дорога рядом – и мы пугались каждого такого сигнала. Маме как раз на день рождения взорвали дом. Все полностью разрушено, она в 83 года осталась ни с чем. Это очень больно. К нам приехали психологи, научили нас управлять своими эмоциями".
Курс психологической реабилитации длится три недели: за это время украинок учат прежде всего распознавать свое состояние, его причины и помогать себе.
"Помогают правильно настроить дыхание, контроль над дыханием. Мы делаем "бабочку", когда состояние такое эмоциональное, когда тревога, – рассказывает Наталья Кузуб. – Мы начинаем себя в таких точках под ключицей находить, и бьем там в грудь. При этом правильно дышим. Это очень помогает. Я рекомендую. Хоть я не верила, что будет польза, но это действительно работает".
Многие женщины, которые проходят психологическую реабилитацию, помогают украинской армии: плетут маскировочные сетки. Это дает им возможность снова почувствовать себя нужными и полезными, помогает бороться с чувством стыда за то, что якобы делаешь недостаточно для победы. Или помогает избавиться от вины за то, что ты выжил, а другие – нет.
"Есть очень разные случаи, очень разные судьбы, очень разные реакции. Наше состояние, наша психологическая гибкость, как мы говорим, – это, конечно, не мышца, но ее нужно развивать", – объясняет психолог Ольга Уралова, которая работает с участницами программы. Она говорит, что для того, чтобы травма войны не мешала жить дальше, каждому нужно найти, откуда черпать силы.
"Из пустого кувшина ничего не нальется. Нужно сформировать свою аптечку психологической гибкости, чтобы там были упражнения для того, чтобы стабилизироваться. Или, например, ко мне приходят плохие воспоминания – тогда я могу вот это сделать, чтобы их побороть, – говорит Ольга Уралова. – Нужно придерживаться распорядка дня, рутины. И в этом распорядке должны быть место как для "надо", так и для чего-то для себя. Так мы кувшин наполняем".
Прокачать психологическую гибкость и отыскать свой источник энергии помогают и занятия творчеством. Некоторые женщины на этих занятиях делают обереги: они говорят, что после этого неприятные мысли их покидают.
По результатам исследования психологического состояния украинцев, проведенного Минздравом Украины, более 90% опрошенных сегодня из-за войны имеют хотя бы один из симптомов посттравматического стрессового расстройства.
"У нас сейчас нормальная реакция на ненормальные события. Надо про это помнить. И не надо воспринимать любые реакции как "норму" или "не норму", – говорит психолог Ирина Козиенко. – Кто-то плачет – это нормально. Кто-то не может плакать – это тоже нормально. Потому что то, что происходит вокруг, слишком, слишком ненормально для нашей психики. Мы не переживали опыта войны. Мы не знаем, что это такое. И наша психика пытается адаптироваться – теми ресурсами, которые у нее есть".
Психологи говорят, что пока война продолжается, продолжается и фаза психологической мобилизации: людям невозможно расслабиться, если они остаются в оккупации или под обстрелами. Но чем дольше продолжается стресс – тем сильнее будет не хватать ресурсов для поддержания психики. Поэтому, настаивают психологи, если вы чувствуете, что ваши душевные и физические силы заканчиваются, нельзя откладывать обращение за квалифицированной помощью. В Украине сейчас уже действуют бесплатные программы и горячие линии поддержки для людей с ПТСР.
"У нас уникальная история. Мы работаем сами, будучи в травме: травма войны у нас не закончена, – говорит Ирина Козиенко. – Нам сейчас нужно стабилизироваться. А когда закончится война – нас еще ждут, если оптимистично, пара лет реальной терапии, пара лет работы. Это и работа с ПТСР, и работа с гореванием, и стабилизация – потому что пойдет уже, собственно, реакция. Но пока что мы еще все немножко держимся: давайте доживем до победы, а потом уже будем это все перепроживать".
По данным украинского Минздрава, психологическая помощь нужна каждому третьему украинцу. Но на сегодняшний день получили ее только 3% тех, кому она нужна.
