Один из осужденных по "московскому делу" Константин Котов отсидел полтора года в колонии. Он отбывал срок по "дадинской статье" – за многократное нарушение правил проведения митингов (по фамилии первого осужденного Ильдара Дадина). Котов получил четыре года, однако позднее суд смягчил наказание. В его поддержку активно выступали украинский режиссер Олег Сенцов и российский режиссер Андрей Звягинцев, писательница Людмила Улицкая, кинокритик Антон Долин и многие другие. За решеткой Котов даже успел жениться – на осужденной по делу "Нового величия" Анне Павликовой. А сегодня вышел на свободу и поговорил с Ириной Ромалийской в нашем эфире.
— Расскажите, что сегодня делали на свободе?
— Во-первых, я увидел всех своих родных, часть моих адвокатов. Они меня поздравили с освобождением, я, естественно, сказал им спасибо. В первую очередь я, конечно, постарался провести этот день с родными, ну и с Аней, конечно же, которая меня встретила одной из первых по выходе из колонии.
— Что для вас было самое сложное за эти полтора года?
— Самое сложное – конечно, было верить в то, что я остался не один, что все-таки это когда-нибудь закончится, я выйду на свободу несломленным. Главное – было сохранить какой-то внутренний стержень. Я надеюсь, что мне это удалось.
— А сломить пытались?
— Да, в колонии, это режимная колония, были достаточно неприятные условия. В первую очередь психологического давления в отношении меня. Меня фактически изолировали от всех осужденных, со мной никто не разговаривал на отряде в первые месяцы моего нахождения в этой колонии. Кроме как свидания с адвокатами, письма родным, звонки друзьям, у меня никакой возможности общения практически не было.
— Вы имеете в виду других заключенных?
— Да.
— Почему?
— Как я понимаю, это было указание администрации, чтобы я находился под постоянным давлением. Соответственно, за любой проступок мне писали выговор. Я получил шесть выговоров во время нахождения в исправительном учреждении. Эти выговоры как раз не позволили мне выйти условно-досрочно. Хоть и на девять дней, но я мог раньше завершить свое отбывание в месте заключения. Администрация этого не захотела.
— Что помогло справиться?
— В первую очередь знание того, что обо мне не забыли. Приходило огромное количество писем, еще когда я находился в Москве. Потом, когда я приехал в Покров, мне приходили бумажные письма. Люди мне писали, говорили слова поддержки, говорили: держись. Я держался все это время благодаря им в том числе.
— Если отмотать время назад, но с тем знанием, которое уже есть, что сядете, пошли бы на протесты?
— Мне кажется, важно в любом случае, если ты прав, если ты считаешь, что делаешь справедливое дело, не бояться и делать его несмотря ни на что. Я считаю себя невиновным человеком, я закон не нарушал ни тогда, и дальше не планирую. Но тем не менее я считаю, что человек должен иметь возможность защищать свои права любыми доступными законными способами, в том числе выходя на улицы своего родного города.
— И будете выходить на улицы?
— Насчет форм протеста, конечно, нужно подумать. Сейчас у нас коронавирус, сейчас очень жестко пресекается вся пикетная активность. Я думаю, есть много способов заниматься защитой прав человека, заявлять, что проблемы есть, как минимум просвещение общества различными способами, различными путями и поддержка тех людей, которые сидят. Я вышел, но много людей сидят в колониях, к сожалению, я думаю, в ближайшее время туда отправятся. Естественно, мы не будем о них забывать. И я, и другие будем им писать, поддерживать всеми доступными нам способами.
