Фильм Кати Федуловой "Возвращение" – это документальный портрет двух жен крымскотатарских политзаключенных Мумине и Майе. Мужу Мумине Серверу дали наказание 15 лет колонии строгого режима, а мужу Майе Сейрану – 14 лет. Режиссер наблюдает за жизнью женщин, показывая, с какой преданностью и достоинством они продолжают бороться за своих любимых.
В "Возвращении" нет мужчин, они лишь изредка появляются на хроникальных кадрах из зала суда. Мир картины наполнен женщинами, их силой, красотой и грустью.
Фильм целиком временно доступен на сайте документального проекта Настоящего Времени.
Мы поговорили с Катей Федуловой о работе над фильмом и о судьбе ее героев.
– Как у вас родилась идея фильма? С чего все началось?
– Я слышала о крымских татарах только в рамках исторических событий 1944 года. Но с тем, что происходит сегодня, в наше время, в Крыму с крымскими татарами, я не была знакома, как, к сожалению, и многие люди, живущие на Западе (Катя Федулова живет и работает в Германии – НВ). Совершенно случайно ко мне обратилась одна режиссерка, Кирстен Гайнет, которая тоже снимала на эту тему, и спросила меня, не интересно ли мне будет его смонтировать. Я посмотрела очень хороший материал и заинтересовалась. Материал было бы достаточно сложно монтировать, учитывая, что я не монтажер. Поэтому я сказала, что смонтировать не смогу, но спросила, не против ли она, если я тоже попробую снять фильм на эту тему, потому что об этом важно рассказывать. Чем больше будет таких проектов, тем больше шансов, что крымские татары будут услышаны.
Началась война, и все остановилось. Моим героям тоже было небезопасно сниматься дальше
Я нашла своих героев в интернете и получила грант в Германии и поддержку от Настоящего Времени. Я поехала в Крым, встретилась с Мумине Салиевой, с Майе Мустафаевой, их детьми и родителями, с адвокатами Эмилем Курбендиновым и Лилей Гемеджи. Эти люди меня очень впечатлили своей стойкостью и добротой. Мы проводили каждый день вместе, "жили" с нашими героями.
Я планировала снимать фильм-наблюдение в течение целого года и сделать не менее трех экспедиций. Но началась война, и все остановилось. Я не могла уже поехать ни в Россию, ни тем более в Крым. Моим героям тоже было небезопасно сниматься дальше, никто не мог предположить, как будут развиваться дальнейшие события.
– То есть вы не смогли закончить съемку?
234 ребенка растут сегодня без отцов. Это является грубым нарушением прав несовершеннолетних
– Когда мы туда поехали, я сказала своей съемочной группе: "Давайте снимем как можно больше, потому что не факт, что нас еще раз пустят в Крым". Мои герои, Мумине в особенности, очень известные активисты-правозащитники. Мумине – координатор проекта "Крымское детство", занимающегося поддержкой детей заключенных по делу "Хизб ут-Тахрир". 234 ребенка растут сегодня без отцов. Это является грубым нарушением прав несовершеннолетних.
До начала войны Мумине выступала на многих известных международных площадках. Я думаю, что она всегда под наблюдением российских служб. Без слежки за нами тоже не обошлось. Мы видели, как за нами ездила какая-то машина. Кто это был, мы не знаем. Я не смогла больше поехать в Крым из-за войны. Но у нас получилось достаточно материала для того, чтобы попробовать смонтировать фильм. Он оказался, конечно, совсем другим, но он состоялся.
– А что сейчас происходит с вашими героями? Что с мужьями героинь?
– Сейран и Серевер получили огромные сроки ни за что и до сих пор находятся в заключении в России. Их постоянно туда-сюда пересылают. Мумине и Майе продолжают свою активную деятельность. Мумине опять стала ездить и освещать на разных международных форумах и площадках ситуацию крымских татар.
В фильме показано, как она учит английский язык, чтобы не пользоваться переводчиком, и по возможности на английском языке рассказать о проблеме. Она сильная и смелая женщина, несмотря на то, что все время находится под угрозой репрессий. Мужчин до сих пор регулярно арестовывают, дают им огромные сроки, и все больше детей остаются без отцов. Мужчин обвиняют в терроризме, не обосновывая решения доказательствами. Абсурдность в том, что в основу обвинения ложатся аудиозаписи, тайно сделанные в мечетях, где крымские татары ведут дискуссии, по которым псевдоэксперы ФСБ проводят свои "экспертизы".
Если активист говорит на аудиозаписи "я пошел на намаз" , то псведоэкспeрт выносит вердикт "я пошел в ХАМАС"
И если активист говорит на аудиозаписи "я пошел на намаз" , то псведоэкспeрт в экспертизе выносит вердикт "я пошел в ХАМАС" . За это людям дают до 20 лет тюрьмы. Почему "псевдоэксперты", объясню предметно. Эксперты, которые работают в связке со спецслужбами, – не религиоведы по образованию, у них нет компетенции. Это филологи, но они не религиоведы и не эксперты в этой области. На крымских татар заводят дела об участии в деятельности террористической организации в связи с членством в "Хизб ут-Тахрир", что тоже не доказано.
Исламская организации "Хизб ут-Тахрир", которая запрещена в России, свободно действует на легитимном уровне в Украине и ряде стран мира. Людей арестовывают на самом деле за активизм, нелояльность к власти и репрессиям, гражданскую позицию и инакомыслие. Очень интересно, что Путин сначала выразил свою поддержку Палестине, а значит, в переносном смысле и ХАМАС. Получается, Россия поддерживает ХАМАС, который является террористкой организацией, а за недоказанное членство в "Хизб-ут-Тахрир" невинным людям дают по 20 лет. Каждый месяц в семьях крымских татар арестовывают мужчин за то, что они ведут активистскую деятельность. У них есть платформа "Крымская солидарность", которая позволяет бороться за их права и помогать людям, семьям политзаключенных, помогать самим политзаключенным.
– Вы показываете абсолютно женский мир крымских татар, в котором нет мужчин, они все сидят. Рядом только старики и дети. Вы изначально хотели, чтобы главной темой фильма была судьба женщин?
– Да. Мне было важно показать, что переживают женщины, жены, дети и родители политзаключенных. Как мне сказала Мумине, за каждым сильным мужчиной стоит сильная женщина. Эта фраза была ключевой для меня.
– Почему вы решили не показывать мужчин и сфокусироваться на женщинах?
Самым безопасным для нас было снимать семьи в частных домах
– Когда мы туда приехали, мы сразу для себя решили, что пока не будем выходить с ними на протесты. Каждый раз, когда арестовывали очередного отца семейства, крымские татары съезжались в эти деревни и стояли около домов в знак поддержки арестованных, протестовали возле здания суда. Самым безопасным для нас было снимать семьи в частных домах и использовать их видеоматериалы, фиксирующие аресты и протесты. Сначала я не планировала снять фильм только о женщинах, я хотела снимать их свидания в тюрьмах. Иногда им позволяют встречаться с мужьями, и я даже не теряла надежды на интервью с Сейраном и Сервером. Но, к сожалению, до этого дело не дошло.
– Изменилась ли ситуация у крымских татар из-за войны? Не отвлекла ли она от репрессий? Или, наоборот, они ужесточились?
– Когда началась война, очень многие крымские татары, особенно молодые мужчины, были вынуждены быстро покинуть полуостров, потому что их бы первыми мобилизовали. Многие из них получили повестку в военкомат, так как это было выгодно российскому правительству. С одной стороны, они были как пушечное мясо, а с другой стороны, можно заодно избавиться от главной проблемы, чтобы в Крыму стало меньше протестов. Поэтому кто-то уехал в Украину, кто-то за границу.
– Как это отразилось на тех, кто остался?
– С начала полномасштабного военного вторжения России в Украину крымские татары продолжают говорить о репрессиях против своего народа. И это очень важно, ведь когда одна беда, такая как война в Украине или актуальные события в Израиле, заслоняет собой другую беду, важно не дать уйти в тень не менее важным политическим событиям и нарушениям прав человека. Это очень сложно, учитывая, что все внимание мира заострено сейчас на более актуальных событиях. Поэтому у них такая стратегия: они продолжают держать фокус на своей проблеме, рассказывают о себе, о событиях, которые происходят в Крыму. И я считаю, это правильно. Потому что они не растворяются и добиваются того, чтобы их тема не пропадала из поля политического внимания.
В заключение мне бы хотелось привести весточку от Мумине:
"Я рада быть среди вас, надеюсь быть услышанной. Я не хочу утешать себя мыслью, что я мало что могу сделать и вряд ли что-то смогу изменить. Иногда слова и голоса могут сыграть решающую роль в изменении общественного восприятия, не говоря уже о чем-то большем, чем просто слова. Говоря о ситуации в Крыму, выделю следующие аспекты:
1. Российская Федерация арестовала моего мужа на 15 лет за активную деятельность, взгляды, позицию и нелояльность к репрессиям в Крыму. Подобная трагедия фактически затронула каждую третью крымско-татарскую семью.
2. Из 186 арестованных более 100 – крымские татары, принудительно переселенные за пределы Крыма. Эта гибридная форма депортации, которую крымские татары уже пережили в 1944 году, важна для вашей помощи в признании ее мировым сообществом как акта геноцида.
3. Дискуссии о религии и политике влекут за собой наказание до 20 лет лишения свободы для крымских татар. Однако на этом все не заканчивается. Давление, негуманные условия содержания и отсутствие медицинской помощи продолжаются в рамках тех же репрессий.
4. Важно отметить давление на правозащитников и адвокатов. Одним из ярких прецедентов является лишение адвокатского статуса Лили Гемиджи, Шейкмамбетова и Кямилева, а также систематические задержания гражданских журналистов.
5. Среди политических заключенных есть пожилые люди, инвалиды и женщины. Это тот порог безумия и жестокости, который перешли российские правоохранительные органы. Этих людей необходимо срочно освободить, иначе они просто не выживут.
6. Кроме того, отдельным аспектом является нарушение прав детей. 234 несовершеннолетних растут без отцов. Эта проблема имеет гуманитарное и правовое измерение.
