Программа "Дома для Украины" работает в Британии с 18 марта 2022 года: страна принимает украинских беженцев при том условии, что местные жители подготовят для них и предоставят свое жилье минимум на полгода. Как только такой спонсор найден, украинцы могут подавать документы на въезд в Великобританию.
Корреспондент Настоящего Времени поговорила с беженкой из Украины Кристиной Бондарь, которая приехала в Эдинбург, а также с жительницами Шотландии – россиянкой Валентиной Ерастовой и белоруской Катериной Лисенковой – и расспросила их о неприязни, обидах, страхе и взаимопомощи.
"Написала пост: у меня маленькая квартира и я из России"
Валентина Ерастова родилась в Туле, училась в Москве, а в 16 лет родители отправили ее в Великобританию получать высшее образование. Отучившись, Валентина осталась там жить. Сегодня Валентина преподает химию в Эдинбургском университете. Ее родители – в России, тетя – в Украине.
В апреле она поделилась своим домом с Кристиной Бондарь из Киева.
"Свой пост о том, что я готова принять у себя беженцев, я опубликовала ночью, когда у меня был ковид и температура, – рассказывает Валентина. – Я описала в нем, что могу предложить, и постаралась привлечь внимание людей, с которыми могла бы ужиться, потому что никогда в своей взрослой жизни не жила с кем-то, даже бойфрендов не очень люблю у себя в доме. Я написала: у меня очень маленькая квартира, но живу в центре города, и для активного человека это хорошее место. И еще написала, что я из России".
Это уточнение она сделала, "чтобы не было обид":
"В самом начале кампании помощи украинцам я откликнулась на объявление о поиске переводчиков с русским языком, на что мне пришел строгий имейл: мы должны провести с вами интервью насчет ваших политических взглядов. Мои политические взгляды хорошо видны в фейсбуке и твиттере, мне ничего не нужно доказывать. Поэтому я тогда отказалась. Но подумала, что, наверное, в посте нужно предупреждать людей, откуда я".
Родители Валентины живут в Москве.
"Мы нормальная семья, которая не слушает Путина по утрам. Поэтому никаких разногласий в определении того, что происходит, между нами нет. Была только разница в оценке перспектив развития событий, – объясняет Валентина. – Мне лично казалось, что Путин поставил войска на границу, чтобы получить санкции, положить их в карман, рассказывать обедневшему населению, что все нас ненавидят, – и на этом все. Но мой папа очень много снимал на разных войнах и, что называется, на местности разбирается. Поэтому он не был уверен в моем видении ситуации. Но я его не особо слушала, хотелось верить, что ничего не произойдет. И когда началось, у меня была реакция: не может быть! Дозвонились до тети в Полтаве, и она сказала: да, это правда. Меня сейчас успокаивает то, что у нас плохая армия, все знают, что все разворовано".
Родители очень тяжело переносят происходящее, признает Валентина: "В России сейчас можно 15 лет получить за высказывания мнения. А уехать сложно: нужно бросать все материальное, а никто никого нигде не ждет. Но, как говорит моя мама: это ничего, мы же могли быть в Буче".
"С опасением отношусь к каждому первому русскому"
Кристина Бондарь родилась в Бердянске, жила в городке Умань, потом переехала на учебу в Киев, где и осталась. В Киеве у нее работа, бойфренд, родители, а близкие живут по всей Украине.
Когда началась война, она была в поездке в Бразилии. В Сан-Пауло тогда было 10 часов вечера.
"Я увидела сообщение друга в фейсбуке: кошмар в Мариуполе. Пошла в твиттер и стала по хештегам смотреть, что там популярно: вижу по постам, что все движется к Киеву, Борисполю, где живут близкие и родители. Не знала, как поступить: не хотела вгонять в панику, но нужно же было их будить! И тут я увидела, что сестра – онлайн и поняла: значит, дошло и до Киева. Набрала ее, и она рассказала, что они проснулись от того, что белый день среди ночи от взрывов. Потом я разбудила своего парня, который был в Оболони: просыпайся, заправляй машину. То есть он узнал про войну от меня из Бразилии. Я понимаю, что, когда сообщаешь такие новости, нужно не создать волну стресса, и у меня получилось. Парень до сих пор благодарит: "Спасибо, что не стала кричать: конец света!"
Кристина поняла, что возвращаться некуда и нужно искать какой-то легальный статус: "В Бразилии невозможно было оставаться, потому что там нет никакой поддержки украинцам и осведомленности общества о войне, а президент страны – хороший друг Владимира Путина. Я хотела быть ближе к Украине, чтобы вернуться при первой возможности, но понимала, что все приграничные страны заняты, там большой поток беженцев. Также я осознавала, что в состоянии стресса не потяну новый иностранный язык, и сделала вывод, что нужна англоязычная страна, так как я знаю английский. Услышала про программу "Дома для Украины", стала сразу искать спонсоров в фейсбуке. Пост Валентины был очень убедительным, я не задумываясь написала и скрестила пальцы".
Уже через пару недель – 30 апреля – Кристина была в Шотландии.
Разрешение на въезд, который выдается по этой программе, дает право гражданам Украины находиться в стране шесть месяцев. За эти шесть месяцев украинцы могут подать документы на вид на жительство на три года. В пакет помощи входят разовые "подъемные" в 200 фунтов, затем предполагается ежемесячная финансовая помощь.
"Ежемесячные выплаты такие же, как для неработающих британцев. Сумма решается индивидуально с учетом многих факторов. Денег много не дадут, но жить на них можно", – говорит принявшая Кристину в Эдинбурге Валентина. Также беженцам положена бесплатная медпомощь и языковые курсы.
Работать можно сразу после получения вида на жительство. Кристина получила его 19 мая и надеется для начала найти "несложную работу" – например, ассистентом в музее. Валентина считает, что трудоустроиться украинцам в Шотландии вполне реально.
Спонсоров, предоставивших жилье беженцам, государство тоже поддерживает: выплачивает 350 фунтов в месяц.
Но помочь могут не все желающие – есть минимальные требования по жилплощади и условиям, которые должна обеспечить принимающая сторона: "Мне звонили знакомые и объяснялись, что им стыдно, что не могут помочь из-за отсутствия свободных комнат, спрашивали, как помочь по-другому", – рассказывает Валентина.
Если найти спонсора в Британии не получается, украинцы могут запросить помощь правительства Шотландии или Уэльса: в этом случае власти временно предоставляют гостиницы для проживания и берут расходы на себя – а потом помогают найти спонсоров.
"Поддержка тут огромная, – говорит Кристина. – Это очень приятно, что людям небезразлично, что они все понимают точно так же, как я это понимаю. Везде украинские флаги".
Она рассказывает, что из-за войны изменилось ее отношение к белорусам и россиянам – но в разной степени. "В отношении к белорусам – скорее, удивление, я ожидала большего сопротивления. К русским отношение ухудшилось, – говорит Кристина. – С опасением отношусь к каждому первому русскому. Презумпция виновности: ожидаешь, что у них будут замашки величия, что Россия великая, а все остальное ничтожное и украинцев не существует".
Но это отношение не распространяется на Валентину: обе женщины говорят, что не чувствуют никакого напряжения или неприязни. "По вечерам вместе слушаем Арестовича", – рассказывает Валентина. "Я даже не мечтала, что мне может быть так безопасно, надежно и уютно здесь", – признается Кристина.
Сейчас она пытается перевезти в Шотландию близких: родная сестра Кристины уже приехала в Эдинбург, на очереди – родители.
Валентина и Кристина ждут победы Украины. "С ленд-лизом и с финансовой помощью все получилось. Я уверена в победе, – говорит Кристина. – Трудно предсказать только дату. Но я надеюсь, что это может случиться до Дня независимости Украины – 24 августа. Это еще и день моего рождения".
"Нам всем это надо, три страны зависят от этого", – считает россиянка Валентина. Она полагает, что победа Украины поменяет отношение к войне и в России: "Люди простые – кто во власти, того и поддерживают. Они ж не верят в это. То есть нацизм у нас как бы есть, но он ненастоящий".
"Меня мало кто спрашивает, откуда я"
Катерина Лисенкова родилась и выросла в Беларуси. После окончания университета в Минске она поехала в Киев, где поступила в магистратуру. После учебы пару лет работала в Украине. Потом уехала в Шотландию получать ученую степень PhD, вышла замуж и осталась жить в небольшом городке Линлитгоу.
В Украине у Катерины много близких знакомых.
"Я помню, как проснулась утром 24 февраля и увидела в ленте фейсбука сообщения от друзей: "Нас бомбят". У меня все знакомые в Киеве. И первые дни я думала: какое счастье, что у меня никого нет в Харькове, Мариуполе. Но потом оказалось, что у жены моего друга родители в Мариуполе. И этого мне хватило, чтобы перестать спать. Пока все близкие друзья живы", – рассказывает Катерина.
Сейчас она волонтер в программе "Дома для Украины" и сама стала спонсором: приняла в своем доме маму с дочкой из Бородянки.
"Первые недели были страшными, – вспоминает Катерина. – Знакомые сидели по подвалам, я не знала, как помочь, кроме как собирать деньги для Украины и распространять информацию, как оттуда можно выехать. Когда началась программа "Дома для Украины", сразу написала всем друзьям по очереди и предложила приехать к нам. Все по очереди отказались, говорили: это скоро закончится".
После старта программы Катерине стали писать шотландцы, готовые взять в свои дома людей из Украины: "Поначалу было все сумбурно, непрофессионально. Я увидела, что коммуникация идет по разным каналам: британцы в одной группе, украинские беженцы – в другой. Люди выкладывали в открытый доступ личную информацию, что довольно опасно. Мне тоже в какой-то момент стало страшно – я видела риски. Но я сравнила: что будет, если не помогать людям искать друг друга? Будет еще хуже. И я решила, что могу снизить эти риски и принять часть ответственности на себя". После этого, говорит Катерина, ее дом "стал, как Смольный": родственники шутили, что к ней теперь надо записываться, чтобы поговорить.
Сегодня Катерина продолжает связывать украинских беженцев с шотландскими спонсорами: последние объединились в закрытую группу в фейсбуке, в которой уже 1300 человек.
Семью из Украины, которая сейчас живет у нее дома, Катерина пригласила, когда лежала в больнице: "19 марта у меня была операция. И как только я проснулась и меня еще колотило от наркоза, я уже была на телефоне и искала, куда кого отправить жить. Так нашла нашу семью и пишу мужу из больницы: между прочим, у нас теперь будут жить мама с ребенком, я тут все уже организовала".
Эти мама с ребенком – 42-летняя Юлия и 9-летняя Ирина. Они уехали из Бородянки на запад Украины за два дня до того, как в их поселок пришли оккупанты. Успели побывать под обстрелами.
"Я не особо спрашивала их про подробности, я в курсе, что там происходило, потому что переписывалась с людьми, которые точно так же сидели в подвале, только в соседнем городке. Не думаю, что им хочется самим еще раз это переживать", – говорит Катерина.
Родители Юлии уже вернулись в Бородянку – и рассказали дочери, что в ее доме жили российские солдаты. "Забрали оттуда все, что смогли забрать, разломали все, что смогли разломать. А вот морскую свинку, которая осталась в доме в клетке, оккупанты кормили. Так что свинка выжила, правда, у нее местами выпала шерсть. Но уже отросла обратно", – пересказывает Катерина.
Население Линлитгоу, где она живет, – около 10 тысяч человек. По подсчетам Катерины, сейчас в городе разместили около 20 украинских семей.
Помочь удается не всем: "Есть проблемы с разрешениями на въезд: некоторые получают их за неделю, другие с 18 марта до сих пор ждут. Системы не были готовы к большому наплыву беженцев".
Еще одна сложность – необходимые условия, которые должны быть у спонсоров, чтобы они могли принять беженцев.
"Британских спонсоров проверяют, соответствует ли их жилье установленным стандартам. И стандарты высокие, – объясняет Катерина. – К примеру, есть требование: если ребенок другого пола и старше 10 лет, им с мамой необходимы отдельные комнаты. А то, что две комнаты найти сложнее, чем одну, и что украинская семья в текущих обстоятельствах с радостью жила бы и в одной комнате, никого не интересует. У нас была ситуация, когда женщина с сыном-подростком собирались к другу в Оксфорд, получили уже разрешение на въезд, но у него была только одна свободная комната – и ему не разрешили их принять. Чтобы решать эти вопросы, мы общаемся с местными советами, ходили в шотландский парламент, и теперь у нас проходят еженедельные встречи с представителем шотландского правительства, где мы указываем на сложности и предлагаем решения. Все хотят решить проблемы, но это нелегко".
Никакого напряжения в отношениях между собой и приезжающими в Шотландию украинцами Катерина не замечает: "Меня мало кто спрашивает, откуда я, а когда узнают, что я из Беларуси, говорят: спасибо, что помогаете. Я разговариваю с украинцами на русском языке, и проблем с этим не было. Люди с благодарностью принимают помощь и удивлены, что все здесь встречают их с открытыми объятиями".
Как и Валентина с Кристиной, Катерина надеется на скорую победу Украины в войне. И на то, что это повлияет на Беларусь: "В Беларуси общество и государство занимают противоположную позицию, – считает она. – Лукашенко совсем потерял субъектность. Если в России изменится обстановка, его некому будет поддерживать".
