Как Эмомали Рахмону удавалось сохранять власть на протяжении 26 лет и почему эти выборы, скорее всего, станут для него последними, Настоящему Времени рассказал журналист и публицист Олег Памфилов.
– Как так получилось, что Эмомали Рахмон, преданный член Компартии, до 1994 года встал во главе страны?
– Я думаю, что тут обычная история для постсоветского пространства начала 90-х годов. Все, что происходит сейчас в Таджикистане, в том числе и сегодняшние выборы, – это московский сценарий, абсолютно российская политическая система, несколько карманных марионеточных партий, четыре технических кандидата, которые допущены к выборам для того, чтобы создать видимость выборов. А те, кто считался реальным кандидатом, они не допущены к выборам. Поэтому для Рахмона все эти 28 лет – это практически поддержка Москвы. Другой системы нет.
– Насколько тяжело было Рахмону удерживать власть на протяжении почти трех десятков лет?
– Это тоже обычная история. Репрессии, уничтожение оппозиции, подавление свободы слова. Есть какое-то количество изданий, работающих в Таджикистане, нет ни одного независимого телеканала. И невозможно представить себе какую-то борьбу идей, представить какую-то новую программу для развития Таджикистана. Я боюсь, что ситуация такая же, как была в Советском Союзе, когда Москва назначала первых секретарей ЦК.
– Сейчас многие говорят о том, что это могут быть последние выборы для Рахмона и он, скорее всего, даже не досидит до конца срока и передаст власть своему сыну Рустаму Эмомали. Скажите, пожалуйста, в какой момент Рахмон решил сделать власть наследственной?
– Выхода у Эмомали Рахмона нет, потому что он случайный человек в политике. Его задача – удержать российские интересы в Таджикистане. Для этого и была развязана гражданская война. Когда говорят о вооруженной оппозиции, то почему-то не говорят, что в Таджикистане не было тогда даже собственного министерства обороны. Поэтому все оружие одна сторона и другая сторона получали из российской 201-й дивизии. Поэтому все эти годы это было состояние удержания власти для того, чтобы Россия была спокойна за свое южное подбрюшье.
– Мы знаем, что в 1990-е годы вы составили список журналистов, убитых во время гражданской войны в Таджикистане. Какой процент убийств таджикистанских журналистов на данный момент раскрыт? Ведутся какие-либо расследования в этом направлении?
– Да, это была книга "Журналисты на гражданской войне". Было убито 73 журналиста. Подавляющее большинство случаев убийств не расследованы, до сих пор мы не можем сказать, кто конкретно заказывал и кто убивал журналистов. Было очень много жестоких убийств, когда журналистов просто расчленяли и продавали по частям их родителям. Это было то состояние гражданской войны, когда уничтожалось все инакомыслие, когда с трибуны Верховного совета в то время, когда назначался Эмомали Рахмон, выступал председатель Народного фронта Таджикистана и говорил о том, что "мы разберемся с этой демократической мразью в Таджикистане и доберемся до Москвы". Сангак был убит через два года, поэтому вся эта история прихода к власти, формирования этого нынешнего правительства до сих пор очень плохо изучена.
