На параде 9 мая в Москве пройдут десантники с новыми автоматами АК-12, проедут танки "Армата" и появятся дети. Старшие школьники – члены молодежного движения Министерства обороны России – "Юнармия". Подростки в бежевой форме и красных беретах будут участвовать в военизированном шествии уже третий раз.
Движение существует под патронажем Министерства обороны России. Ведомство выделяет деньги на строительство парков "Патриот", в которых юнармейцы проводят свои мероприятия. Один только подмосковный парк обошелся в $300 миллионов. Новый "Патриот" построен уже в Туле. А в планах есть еще пять парков в разных регионах России, к примеру, на Урале и в Мурманской области.
А вот форму для юнармейцев родителям зачастую приходится приобретать самостоятельно. Региональные власти якобы выделяют деньги на обмундирование молодежи, но чтобы долго не ждать, ее можно купить на сайтах, связанных с компаниями питерского бизнесмена Евгения Пригожина. Сейчас летнюю форму со скидкой можно заказать за 5 тысяч рублей, полный комплект может стоить до 19 тысяч рублей. В таком уже можно маршировать на Дне Победы.
Как участие в военизированном движении влияет на самих детей, мы спросили детского психолога Екатерину Бурмистрову.
— Очень сложная тема. Война монетизируется, показывается детям – и не только детям, но и взрослым – только такая глянцевая сторона войны. Вся боль, а это была гигантская национальная трагедия, в каждой семье погиб минимум один человек, – вот это все не в кадре. Я действительно думаю, что из войны нельзя делать глянец. У ребенка, особенно ребенка-дошкольника, не работает еще критическое мышление.
— Когда у меня в советской школе был смотр строя и песни в 5 классе, очень круто было быть похожим на солдата. Но к институту у меня это желание начало таять.
— Критические фильтры срабатывают, появляется способность к критическому мышлению, которой нет ни в детском саду, ни в начальной школе. Ее может и в принципе не быть при определенном типе воспитания.
— Выпускников детдома записывают по умолчанию, подразумевается: а что еще делать выпускнику детдома?
— Выпускник детдома – это трагедия российских детдомов – он будет рад любой активности. Потому что какая-то активность лучше, чем полное отсутствие активности. А это же красиво, это романтично, в этом есть какое-то приключение. И ребенок не понимает, и подросток не понимает, что ему показали только часть картинки.
— Родителей, которые покупают за свои деньги форму для юнармейца, это должно скорее радовать и успокаивать, что они не на улице, или должно настораживать, что ребенок одевается в одинаковое что-то по заказу государства?
— Поколение людей, которых пугает, что ребенок одевается во что-то одинаковое, к сожалению, вышло из детородного возраста. Те, кто сейчас активные родители, они забыли пионеров, они забыли комсомольцев, они забыли марширующие колонны, они не смотрели фильм "Обыкновенный фашизм", их это не пугает, у них нет ассоциации. Поэтому им не страшно. И более того, они в детстве сидели на коленях у ветеранов войны.
— То есть люди, которые одевают детей в военную форму, имеют в виду свой опыт, что они сидели на коленях у ветеранов войны, а вовсе не то, что их ребенок будет разорван на куски в окопе?
— Конечно. Какое-то поддержание связи. Потому что действительно у нас гигантская национальная трагедия. Да, это победа, но какой ценой? Эта цифра – 20 миллионов – только официально погибших. И связь была прервана, на какое-то время в России про это вообще забыли. Это то, на чем играют маркетологи этого движения, с моей точки зрения, это такое адресное попадание. Потому что действительно есть огромная боль и огромное желание не забыть войну. Но вопрос: как не забыть? Вот так, как получается сейчас, или надо как-то по-другому это все помнить?
— Я видел видео из некоторых школ, где военруки, такие взрослые дядьки, которые отдают приказы "Равняйсь, смирно!". Я ловлю себя на мысли, что им нравится командовать этими девочками и мальчиками в одинаковой форме. Это история о чем?
— Это может быть очень о разном. Среди военруков много воинов-чеченцев, афганцев, вообще людей, во-первых, травмированных профессией, во-вторых, может быть, с военным травматическим опытом.
— Эти дети в этот момент на самом деле подчинены абсолютно взрослому.
— Это часть системы. Да, они подчинены, но считается, что это хорошо. В этой системе считается, что взрослый не научит плохому. И ребенок до определенного возраста не думает, что взрослый может научить чему-то, что ему будет потом вредно, сложно или принесет неоднозначный результат.
— Зачем это государству?
— Много зачем. Сейчас, собственно, на арене нация победы. Это последнее событие действительно героическое, на котором можно строить свежую систему координат. Ничего дальше в истории, к сожалению, не годится для построения такой хорошей продуктивной картинки будущего. Это огромная трагедия, я считаю. Романтизация прошлого – это стандартный ход.
КОММЕНТАРИИ