Алексей Навальный на год будет переведен в так называемое единое помещение камерного типа – ЕПКТ. Как сообщается в соцсетях политика, это самые жесткие условия заключения. Основанием для отправки в ЕПКТ является злостное неповиновение правилам поведения в колонии. Условия содержания сопоставимы с тюрьмами строгого режима. Заключенным запрещается лежать на кроватях днем, нельзя работать внутри камеры, нельзя хранить у себя в камере пищу. Длительные свидания запрещены. Передачу от родных можно получить только раз в полгода.
Ранее Навального двадцать раз отправляли в штрафной изолятор, ШИЗО. Изоляция и ужесточение условий – то, с чем сталкиваются и другие российские политические заключенные. Прямо сейчас в ШИЗО находятся бывший муниципальный депутат Алексей Горинов и политик Владимир Кара-Мурза. Оба имеют серьезные проблемы со здоровьем.
О полной изоляции Навального, предстоящем ему этапе, а также о том, распространят ли российские власти подобную практику на других политзаключенных, мы поговорили в эфире с Ольгой Романовой, главой фонда "Русь сидящая".
— Сам Навальный (или те, кто публикует за него посты), пишут, что год ЕПКТ – это самое строгое из возможных наказаний в колонии всех видов. Действительно ли это так? Что вообще из себя представляет этот тип изоляции, можете объяснить?
— Вы знаете, здесь важно не столько, что такое ЕПКТ, сколько юридическая коллизия – ЕПКТ и вступивший в законную силу приговор. И вторая коллизия – за что.
Давайте начнем с того, за что. Дело в том, что это мгновенная ответка – такого у нас еще не было никогда – за последний пост Навального, где он говорил о проблеме участия в выборах. Это был подробный пост. Я думаю, мы все приняли участие так или иначе в его обсуждении – о стратегии выборов, о том, у кого какие стратегии, почему Навальному кажется это правильным, а это неправильным. Это мгновенный ответ именно Кремля за то, что он себе позволяет высказываться на важнейшие политические темы. Никто не может высказываться на важнейшие политические темы, кроме кремлевских. Именно это и означает его внедрение в ЕПКТ, где невозможно, например, иметь ручку и бумагу.
Вторая важнейшая вещь – это то, что коллизия наступает тогда, когда вступило в законную силу решение суда. Внедрение в единое помещение камерного типа – это относительно самое строгое наказание, какое только может быть. Еще ни один политзаключенный у нас не был в едином помещении камерного типа. [Это наказание наступает тогда,] когда вступил в законную силу приговор. Но внедрение заключенного в единое помещение камерного типа происходит волюнтаристски, без решения суда, по решению только одного человека – тюремного начальника. Для этого не нужны судебные органы. А судебный орган сказал: "Решение вступило в законную силу: Навального этапировать в зону особого режима". И в течение 10 дней он должен быть этапирован. Стало быть, Навальный не будет помещен в единое помещение камерного типа во Владимирской области, а увезет, условно говоря, свое ЕПКТ с собой.
— С собой? А там разве не нужно новое решение?
— Безусловно, решение о помещении его в ЕПКТ написано у него в личном деле. Это означает, что с этим личным делом он приедет в колонию особого режима и после карантина начальник должен будет его определить: в обычные условия содержания, в облегченные условия содержания или в усиленный режим. Это либо усиленный режим, либо единое помещение камерного типа в той области, куда его отправят, – в том управлении ГУФСИН. Это уже будет на усмотрение местного руководства. Скорее всего, не местного руководства, а, скорее всего, придет какой-то куратор и скажет, как лучше сделать.
Но не будет больших отличий: будет он сидеть в ЕПКТ или он будет сидеть в усиленном режиме на особом режиме. Все будет то же самое: отсутствие посылок, отсутствие свиданий, невозможность общения, прогулки полтора часа в полном одиночестве. В ЕПКТ можно иметь одну книгу, либо один журнал, либо одну газету. Брать это все в библиотеке, но не сказано, на какой срок. Может быть, это одна газета раз в год. И это невозможность писать. Плюс ко всему в ЕПКТ режим – на усмотрение руководства. Какой захотят, такой и сделают.
— По сути, это все бесконтрольно? Туда адвокатам будет попасть сложнее?
— Сложнее попасть будет в любом случае, но у адвокатов Алексея Навального очень правильная стратегия общения, стратегия защиты. Навальный все время подает в суд. Действительно, нарушения в отношении него многочисленны. Понятно, что суды всегда отказывают. Но в любом случае ему невозможно запретить судиться. И это, конечно, каким-то образом оправдывает, что ему нужно общаться с адвокатами. Да, он наверняка не сможет готовиться ко встрече с адвокатами так, как он готовится, например, сейчас, когда все-таки ему положены ручка или карандаш и бумага. Теперь это будет все значительно сложнее. Но я уверена, что, пока будет возможность судиться, все-таки мы будем иметь возможность что-то слышать о Навальном и от Навального. Но мы должны понимать, зачем это все делается: чтобы он замолчал.
— Мы уже говорили про эту коллизию, когда вроде бы уже и суд утвердил приговор Навальному по делу об экстремизме, теперь он должен отправиться в место, где должен отбывать наказание. И тут появляется это ЕПКТ. А может ли здесь быть какая-то многоходовка, о которой мы не знаем, которую мы даже еще в глаза никогда не видели? Потому что с политическими заключенными такого еще не было.
— Во-первых, это отметка, чтобы было понятно: чем больше ты выступаешь, особенно на большие темы, тем быстрее тебя отлучат от эфира.
Во-вторых, в любом случае перед этапированием ему было положено свидание. Теперь это вряд ли возможно. Это совсем не мелкая гадость перед тяжелым этапом и перед отправкой на особый режим. Плюс ко всему – заранее и сразу: "Никаких общих условий. У тебя, Навальный, будут абсолютно отдельные и самые суровые условия в самой суровой зоне. Они будут хуже, чем у всех остальных: у любых маньяков, у любых убийц. Они у тебя будут гораздо хуже".
— А это ЕПКТ могут в дальнейшем применить к другим? То есть это может стать неким примером? Сейчас на Навальном обкатали, посмотрели: вроде можно даже на год дать, самое максимальное. Что так можно сделать с Гориновым, с Кара-Мурзой, с Яшиным?
— Знаете, правозащитники до войны прилагали очень большие усилия к тому, чтобы изменить вообще помещение осужденных в любые дополнительные условия: в ШИЗО, в строгие условия содержания – СУЗ, в ПКТ. В любом случае это все должно было быть через суд. Да, понятно, что суд ручной, понятно, что он сделает то, что скажут. Тем не менее это должно быть судебное решение, которое принимается другим органом, а не вот так вот единой волей одного человека, одного начальника. Тем не менее этого сделать не удалось. Сейчас, во время войны, тем более это не удастся сделать.
Конечно, это просто решение одного человека. Любой начальник, любой, простите за выражение, хрен с горы, человек без особого образования, без особой эмпатии просто своей волей может назначить кому угодно – любому неугодному человеку – ЕПКТ. И все.
