По данным правозащитного центра "Вясна", в Беларуси сегодня более полутора тысяч политзаключенных. Хотя реальная цифра, говорит блогер и бывший политзаключенный Александр Кабанов, – минимум в три раза больше. На политзаключенных в тюрьмах и колониях оказывают усиленное давление: их лишают передач, медицинской помощи, постоянно помещают в штрафные изоляторы. На некоторых в тюрьмах и колониях заводят новые уголовные дела, что увеличивает их срок за решеткой.
Когда бывшие политзаключенные выходят на свободу, после освобождения им, кроме моральной поддержки, часто нужно восстановить здоровье, найти работу и жилье – особенно за границей. Как восстанавливаются белорусские политзэки в Литве?
Дмитрий Максимчик – бывший белорусский политзаключенный, а теперь преподаватель: в Вильнюсе он основал школу маркетинга для подростков из Беларуси и Украины. Вспоминать тюремный опыт он лишний раз не хочет. На родине мужчину задержали за фотографию в соцсетях на одном из протестных маршей и приговорили к трем годам "химии" (так в Беларуси называют наказание в виде обязательных работ на стройках и вредных производствах, в Беларуси сегодня 29 учреждений такого типа).
С "химии" Дмитрий смог сбежать: чтобы оказаться на свободе, он несколько месяцев назад переплыл реку на границе с Литвой.
"Я почувствовал, что к нам, политзаключенным, более предвзятое отношение. На второй день меня вместе с другими ребятами перевели в карцер, – рассказывает Дмитрий Максимчик. – Естественно, там не было ничего: ни стола, ни стула, естественно, ни кроватей. Мы спали на полу, простой бетонный пол. Подстилали майки, рубашки, чтобы на них лечь".
За участие в протестах к "химии" суд в Минске приговорил и психолога Настасью Кухареву. Силовики задержали девушку на минском вокзале, отвезли в отделение и там избили.
"Буквально сразу схватил меня за волосы и начал головой бить об стену. У меня на тот момент была колоссальная истерика, ну то есть я уже начала плакать, – вспоминает Настасья Кухарева. – Для меня это было не то что невозможным, а просто мне казалось, что это может быть, но не со мной".
На Окрестина Настасья и ее сокамерницы, по сути, оказались в пыточных условиях: им не давали спать, не передавали предметы личной гигиены. Суммарно в различных изоляторах минчанка провела более пяти месяцев, после чего все-таки смогла выехать из Беларуси. Восстановиться после заключения полностью, говорит Настасья, у нее пока не получилось.
"Мне было важно не говорить о СИЗО. Когда я говорила о СИЗО, я как будто возвращалась туда флешбэками. И я постоянно плакала, – объясняет Настасья Кухарева. – Потому что я понимала, что люди, с которыми я сидела, – они все еще там. Они там сидят: одна девочка, вторая, третья. Все, с кем я была, – они там. И мне было очень больно, что я, получается, здесь, а они – там".
Психолог Наталья Скибская подтверждает, что, оказавшись на свободе, бывшие политзаключенные нередко сталкиваются с чувством вины перед теми, кто остается в тюрьмах. Она называет такое чувство "виной выжившего".
"Человеку мало просто понимать, что это не он посадил тех, других людей, не он там кого-то избивает, не он творит дичь и несправедливость, – говорит Наталья Скибская. – Но ему нужно еще себя простить за то, что он смог выйти, позаботиться о себе, уйти от опасной ситуации и суметь найти своей обиде, своей жажде справедливости какое-то конструктивное решение, какой-то выход, как-то его трансформировать. Эти эмоции надо направить именно на тех, с кем ты хочешь бороться".
Дмитрий Максимчик, который тоже осваивается в Вильнюсе, говорит, что ему психологическая реабилитация далась относительно легко. Но так везет далеко не всем.
"В моем случае это произошло легко за счет того, что круг общения, коммуникации мне позволили по минимуму копаться, вспоминать вот это все заново, – объясняет он. – Хотя, конечно, в любой компании у меня здесь очень много знакомых, которые бежали (из Беларуси), которые прошли пытки. И понятно, что, когда мы собираемся с ними на какое-то чаепитие, мы всегда затрагиваем эти вопросы".
"На сегодняшний момент, на мой взгляд, самая уязвимая группа – это в первую очередь родственники политзаключенных, – говорит бывший политзаключенный Александр Кабанов, который сейчас живет в Варшаве. – Потому что пока ты сам находишься в тюрьме, в колонии, ты там одет, обут, как-то там спишь. Тебе помогают как-то в лагере другие люди и т. д. А на твоих родственников со стороны властей в Беларуси в это время идет постоянное давление: их увольняют с работы, часто семья остается без кормильца".
Многие бывшие белорусские политзаключенные подчеркивают, что после освобождения человеку, кроме моральной поддержки, нужно помочь восстановить здоровье, найти работу и жилье. Особенно тем, кто был вынужден уехать за границу. Поддержка родных арестованных в этих условиях, говорит Настасья Кухарева, также очень важна.
"Один из фондов помощи политзаключенным пришел к моей бабушке внезапно: никто этого не планировал. Они просто сказали: сегодня 8 Марта, ваша дочь политзаключенная, это вам продуктовая корзина, – рассказывает Настасья Кухарева. – Я когда это узнала…Слава богу, что есть внимание к родственникам политзаключенных!"
Наталья Скибская объясняет, что в первую очередь тем, кто вышел на свободу, необходимо восстановить здоровье и работоспособность. Для этого не стоит замыкаться в себе и полагаться только на себя: стоит обращаться за помощью к другим людям.
"Не толкаем себя, не пихаем, не говорим себе: соберись, тряпка, давай быстрее, возвращайся в эту реальность. Идем так, как идется, – подчеркивает психолог. – Если надо – лежим, когда нам тяжело, когда нам плохо. Если хочешь лежать – лежи. Если хочешь плакать – плачь. Находи тех людей, которые будут для тебя поддержкой и опорой".
