На Венецианском фестивале вне конкурса состоялась премьера документального фильма Орсона Уэллса "Хоппер/Уэллс". Этот фильм – отреставрированное синефильское сокровище 1970 года, двухчасовой разговор на домашней вечеринке уже тогда признанного 54-летнего Орсона Уэллса с перспективным молодым 34-летним режиссером и актером Денисом Хоппером.

По словам Беатриче Уэллс, ее отец задумывал целый документальный фильм о режиссере "Беспечного ездока", но не случилось. Продюсер Филип Ян Рымза и монтажер Боб Муравски восстановили и смонтировали найденную в архивах Уэллса 16-миллиметровую пленку и из этого редчайшего материала собрали фильм.

В течение всего фильма в кадре только молодое лицо Хоппера, вопросы Уэллс задает по другую сторону камеры. Они едят пасту, пьют джин-тоник, очень много курят и говорят.

"Хоппер/Уэллс" – это в целом домашний фильм, без изысков, порой даже слишком любительский. Пьяная камера оператора Гэри Грейвера иногда раздражающе дрожит, уходит в темноту, падает или снимает ноги периодически попадающей в кадр девушки с хлопушкой. Но главной мишенью все же является лицо Хоппера. Оператор жадно и пристально всматривается в него, словно препарирует лицо актера, пытаясь проникнуть в его мозг.

Невзирая на неважное качество съемки, а может быть, именно благодаря ему у зрителя возникает ощущение избранности, как будто он сам сидит с этими титанами кино в интимной обстановке за бокалом, в то время как они увлекательно обсуждают Антониони, Бунюэля, Уэйна и Джейн Фонду.

В ноябре 1970 года Хоппер заканчивал "Последний фильм", а Уэллс готовился к съемкам "Другой стороны ветра", в которой впоследствии Хоппер сыграл эпизодическую роль. Но в этот осенний вечер при свечах в доме на Беверли-Хиллс они почти не говорят о своих фильмах. Их больше интересует реальная жизнь, религия, революция, политика, а также такие актуальные сегодня темы, как этика и эстетика кинопроизводства.

Иногда разговор становится похожим на допрос, а порой на экзамен, на котором нет легких вопросов. Когда градус накаляется Хоппер начинает отшучиваться, переводит тему на секс и признается, что стал режиссером, чтобы пользоваться успехом у женщин. В течение всего разговора Уэллс провоцирует Хоппера на политические заявления. "Можно ли снимать кино о политике или лучше идти с плакатами к зданию правительства?" – спрашивает 54-летний режиссер, чей фильм "Гражданин Кейн" в свое время стал пособием по изучению политических технологий.

"Я не думаю, что в этой стране когда-нибудь победить революция", – говорит Хоппер, режиссер фильма, благодаря которому произошла революция в киноиндустрии – возник "Новый Голливуд", авторское американское кино. Благодаря оглушительному коммерческому успеху низкобюджетного фильма Хоппера "Беспечный ездок" киностудии наконец стали идти на риск.

После Хоппер под взглядом камеры, как под дулом пистолета, лукаво заявляет: "Я бы хотел получить возможность изменить мир, как только смогу. Может, своим кино или чем-то еще". На что Уэллс возмущенно отвечает: "Что за чушь ты несешь? Это красивое громкое заявление ничего не означает. Это, конечно, очаровательно, но в нем нет никакого смысла".

В течение всего фильма Уэллс повторяет: "Я хочу, чтобы ты разозлился, возмутился чем-то". Он не может смириться со спокойной, добродушной и вдумчивой манерой Хоппера. Иногда он откровенно атакует, интервьюер язвителен, его вопросы обезоруживают. Словно в кабинете психотерапевта, он достает из Хоппера сокровенное, обсуждая Эдипов комплекс, насилие и наркотики.

Зернистая черно-белая пленка сохранила массу занятных сплетен из жизни голливудских знаменитостей. Хоппер рассказывает, как ненавидит Фонду, а она его; как двадцатилетний Элвис Пресли беспокоился о сценах насилия, веря, что в кино все по-настоящему, в том числе и оружие.

Оба режиссера признаются, что засыпали на "Приключении" Антониони, спорят о фильме Алена Рене "В прошлом году в Мариенбаде" и о католицизме Бунюэля. Хоппер признается, что ненавидит монтировать, сравнивая этот процесс с ампутацией органов. Уэллс же, наоборот, считает монтаж наивысшей точкой творчества, цитируя Микеланджело и его высказывание о скульптуре.

Несмотря на разницу в возрасте, собеседники по многим вопросам соглашаются, рассуждая о значении художника в мире, они заключают, что задача режиссера – быть поэтом и волшебником, но никак не богом.

После просмотра фильма зритель понимает, почему Уэллс хотел снять целый фильм о Хоппере. Он его родственная душа и альтер-эго двадцать лет назад. Он молодой и беспечный, изменивший систему, получивший главную награду в Каннах, заставивший продюсеров пойти на риск и поверить в авторское кино. После изгнания из Голливуда и скитаний по Европе, великий американский режиссер, вечно споривший с продюсерами, чьи великие фильмы почти всегда проваливались в прокате, видел в Хоппере свое неудавшееся прошлое.

Мнения обозревателей Настоящего Времени не всегда отражают точку зрения редакции