Фильм Константина Кляцкина "Педагоги. Каникулы в оккупации" рассказывает о том, как украинские школы пережили оккупацию. Ворзель, Ирпень, Гостомель, Буча – сюжет разворачивается в тех местах Киевщины, где проходили самые жесткие бои. Учительницы и учителя возвращаются в разбитые и разграбленные лицеи и детские сады, чтобы подготовиться к новому учебному году. Вопреки разрушениям, оставленным оккупантами, пережив личное горе – у кого-то убили сына, или отца, или ученика из класса, – эти уже немолодые люди делают свою работу.

Константин Кляцкин окончил Киевский национальный университет театра, кино и телевидения им. И. Карпенко-Карого. С декабря 2013 года является участником объединения кинематографистов "Вавилон'13". В 2017 году основал студию DocNoteFilms.

Мы поговорили c Константином о том, как появились "Каникулы в оккупации", о бессмысленной жестокости войны и о героизме украинских учителей.

– Насколько я понимаю, вы пришли в кино через "Вавилон'13"?

– Юрий Терещенко, мой мастер в Университете имени Карпенко-Карого, – документалист и все пять лет говорил нам: "Снимайте документальное кино". Я не очень это воспринимал. Но Майдан все изменил. Снимать там означало участвовать в событиях. А в "Вавилоне'13" были мои друзья, там я познакомился со множеством уже состоявшихся авторов. Это было очень классно. Правда, "Вавилон'13" – это короткая форма, поэтому мы и создали компанию DocNoteFilms, чтобы снимать большие проекты.

– Вот, собственно, о больших проектах. Как появились "Каникулы в оккупации"?

– Ко мне с этой идеей пришел мой коллега Денис Токарев. Сам он выступил оператором и продюсером. Сначала думали сделать короткометражку о состоянии образовательных учреждений после освобождения. Но после того, как проехали Ворзель, Бучу, Ирпень и Гостомель, стало понятно, что в каждом городе можно снимать отдельный полный метр.

Я сначала думал, что кино о таких опустошенных местах может быть только печальным. Но потом изменил свое мнение. Оказалось, что наши школы – это отдельный мир, который, как многое в Украине, держится на людях, на личностях. Если в школе коллектив хочет, чтобы она работала, то, несмотря на то, что в здании не осталось целых дверей и выбита половина окон, они все-таки подготовятся, чтобы принять детей. Смотришь на этих людей – и твои проблемы кажутся совершенно несерьезными. Очень вдохновляющий пример. Кстати, именно благодаря этим героям и героиням мы закончили фильм, хотя это было сложно. По сути, учителя с Киевщины выступили нашими соавторами.

– Вы выслушали массу историй. Какая из них вам наиболее запомнилась?

– Мой излюбленный сюжет – о кухарке из Гостомеля. Она во время оккупации оставалась в лицее, единственная признала, что она там работает, и оккупанты начали считать ее главной. Она ставила русским свои условия, и они эти условия признавали. "Вы тут никто, и если уж пришли – то уважайте нас" – они такого не ожидали. Так вот она для меня воплощает Украину как таковую. Потому что украинки настолько уникальны, что могут в лицо человеку с автоматом сказать все, что думают. На них держится страна.

– С другой стороны, герои рассказывают на камеру о своих близких, убитых во время оккупации. Как вам удалось их разговорить?

– Очень по-разному. Вот у директора лицея в Гостомеле казнили сына. Застрелили в затылок. Когда мы пришли записывать разговор, я эту историю уже знал. Мне не хотелось его ни о чем спрашивать. Но он сам пришел к этому. Наши герои рассказывают потрясающие и важные вещи, но с достоинством и без натурализма, за счет чего фильм вышел более универсальным.

По Буче таких историй, увы, очень много. Ничем не оправданная жестокость. Невообразимо: ты учитель – и кого-то из твоих учеников расстреливают из пулемета. Как классические нацисты-оккупанты из фильмов.

– Добавить сожженные книги – и будет полное дежавю.

– Ритуальные сожжения украинских книг тоже были в тех школах, где мы снимали. Абсолютно нормальное поведение для оккупационных войск.

– Вы поняли, почему они это делали? Ведь с военной точки зрения в этом нет ни малейшего смысла.

– Это репрессии ради репрессий. Когда мы снимали раньше другой проект в Буче, стало понятно, что в первой волне войск была именно армия, они таких зверств не учиняли. А во второй и особенно третьей волне шел СОБР. Они занимались исключительно изнасилованиями, пытками, казнями. Это, по сути, их ОМОН, который на Киевщине имел одно задание – террор. А все, что не могли украсть, простреливали.

– Вот все-таки интересно: мы все прошедшие школу воспринимаем учителей как далеких и странных носителей некоей власти. А тут вдруг они оказываются какими-то сказочными богатырями.

– Эта связь учителя и учеников настолько мощно ощущается, когда происходят такие события… Трудно быть героем в таких условиях. Но в них есть что-то такое. Может быть, вера в свое дело, в свою миссию.

– На какого зрителя вы рассчитываете?

– Мы хотим, чтобы это кино пришло к максимально широкой аудитории, ведь мы его делали не для фестивалей. Проблема в том, что сейчас очень сложно что-либо прогнозировать. Постоянные атаки по Киеву очень мешают прокату. Но я верю, что час, проведенный в темном зале с фильмом один на один, намного лучше, чем любые условия, которые можно создать дома во время онлайн-просмотра. После проката запланирована премьера на телеканале "Суспільне", а потом выложим в открытый доступ.

– Что вы еще снимаете сейчас?

– Много всего. Скоро выходит большой документальный проект "Искусство в стране войны". Это 25 документальных фильмов про украинских артистов. Глобальная постановка вопроса: есть ли место искусству в воюющей стране? Это на самом деле интересно, потому что в апреле, когда задумывался проект, многие художники просто физически не могли творить. Но сейчас абсолютно очевидно, что если мы не будем преумножать свою культуру, то не выйдет победить, потому что культура – одна из причин, почему мы воюем.

В этом цикле очень разные характеры. Живописцы, скульпторы, поэты, прозаики, композиторы – и все сейчас что-то делают. Уже в конце ноября пройдет премьера первых серий. Этот проект забирает у нас большую часть сил. А еще есть герои, которых мы снимаем с марта, и кино про них выйдет уже после войны. Лежит очень много материала, на шесть фильмов, которые надо смонтировать, а у нас нет ни времени, ни сил. Клонировать себя мы не можем, и в сутках всего 24 часа.