Пока Европа требует от Москвы прекратить войну против Украины, в самой России продолжают преследовать неугодных. На политика и правозащитника Владимира Кара-Мурзу, который и так уже полгода сидит в СИЗО, завели еще одно уголовное дело. На это раз его обвиняют в госизмене. Кара-Мурза занимался подготовкой и продвижением самых первых персональных санкций против российских чиновников на Западе. Он пережил два покушения.
Расследователи из проекта The Insider считают, что Кара-Мурзу пытались убить те же сотрудники ФСБ, которые преследовали Алексея Навального. Политик не уехал из России с началом полномасштабной войны. В апреле его арестовали сначала на 15 суток, а потом стали предъявлять обвинения. Дело о госизмене будет уже третьим. Следователи ФСБ утверждают, что политик "долгое время сотрудничал с одной из стран НАТО". Об этом сообщает ТАСС.
Супруга Владимира Кара-Мурзы Евгения рассказала Настоящему Времени, какие именно обвинения ему предъявляют.
– Евгения, расскажите для начала, вы сейчас в безопасности?
– Да, у меня нет опасений за свою безопасность. Володя находится в тех условиях, в которых действительно опасно. Мне ничто не угрожает.
– Что вам известно о деле о госизмене? Есть ли у вас какие-то подробности?
– Ощущение такое, что пазл, наконец, сложился. До недавнего времени было ощущение, что чего-то недостает, что есть какой-то элемент в этом, которого еще стоит ожидать. Вот он, собственно. Картинка сложилась. Нарисовался такой замечательный портрет настоящего русского патриота, то есть это "иностранный агент", который борется за соблюдение прав человека в нашей стране и призывает к привлечению к ответственности преступников этого кровавого режима. И в ответ этот кровавый режим называет его изменником. Ну, как говорится: какой режим – такие и изменники. Все встало на свои места.
– Что внутри этого дела?
– Обвиняют на основании трех выступлений, которые он сделал на разных площадках. Володя на протяжении многих лет занимался как раз этим. Он ездил по различным странам, сотрудничал с различными организациями по защите прав человека и говорил везде об одном: это преступный режим, необходимо вводить против этих людей санкции и привлекать их к ответственности. Естественно, с начала войны он говорил о том, что это война против Украины, что аннексия Крыма была преступлением, о военных преступлениях, совершаемых российской армией на территории независимого государства. Так что вот за три таких выступления на разных площадках Володю обвиняют в госизмене.
– То есть то, что в ТАСС описывается со ссылкой на следствие, что Владимир на протяжении многих лет оказывал неким организациям из стран – членов НАТО помощь, направленную против безопасности России, это имеется в виду как раз вот эти три публичных выступления?
– Проблема только в том, что они здесь немножечко врут: безопасность для них лично, а не для страны. То есть Володина деятельность была направлена на то, чтобы привлечь этих людей к ответственности за совершаемые ими преступления. Но, поскольку Владимир Владимирович Путин считает, что Россия – это он, то, конечно, он воспринимал это как угрозу для самого себя. А Володина деятельность была направлена всегда на благо нашей страны и на благо россиян.
– Но именно публичные выступления имеются в виду в этой трактовке, правильно я понимаю?
– Одно выступление в 2021 году на Oslo Freedom Forum в Майами. Вы знаете, я точно не помню, какие три выступления, потому что Володя выступал каждый месяц раз по пятнадцать. Поэтому, откровенно говоря, сложно уследить. Ну да, какие-то три выступления, тематика которых была та же самая, что и в остальных выступлениях.
– Евгения, они там также пишут, что он получал ежемесячно $30 тысяч. Знаете ли вы что-нибудь о каких-либо доходах?
– На какие-то доходы мы жили, но это не была зарплата от международного государства какого бы то ни было. Это были деньги, которые мы с Володей зарабатывали, занимаясь правозащитной деятельностью. Вот и все.
– За эти выступления, за участие в конференциях платили? Могут ли, условно, командировочные посчитать как оплату со стороны стран – участниц НАТО?
– Это вообще не важно, это все детали. Володя был изначально арестован и посажен на 15 суток за то, что он изменил траекторию движения во дворе собственного дома. Илью Яшина, насколько я помню, изначально арестовали за то, что он выпрыгнул из кустов и набросился на полицейских.
– Стал оказывать им сопротивление. Классика жанра.
– Для нашей власти абсолютно не важны реальные факты. Они рисуют в полицейских протоколах все, что им заблагорассудится. Вы, наверное, помните такой случай, когда несколько людей еще в самом начале этого полномасштабного вторжения где-то, наверное, в марте или, может быть, в апреле задержали за то, что они проводили пикет с невидимыми антигосударственными лозунгами. Нашей власти в нынешней России абсолютно не важны факты, вот и все.
– Известны ли вам подробности по другим делам? Имею в виду дело о так называемых фейках про российскую армию. Оно как-то продвигается?
– Ну как оно может продвинуться? Это дело завели за выступление Володи в парламенте штата Аризона, где он говорил о том, что путинский режим ведет агрессивную войну в Украине и что российская армия совершает там военные преступления. Ничего нового он не сказал. Он говорит правду и всегда ее говорил. Продвигаться? Ну как оно может продвигаться? Суда пока не было. Но я думаю, что они готовили вот это дело.
– По госизмене, имеется в виду.
– Да. Насколько я знаю от Володиного адвоката, это дело было заведено еще в августе, то есть последние месяцы они готовили вот это вот дело. Теперь, когда, в принципе, уже все есть: есть статья антивоенная, есть вторая статья, по которой его привлекают за организацию мероприятий в поддержку политзаключенных в Москве (дело о нежелательной организации) в октябре 2021 года, и третья о госизмене. Теперь, мне кажется, им должно быть достаточно. 24 года там, по-моему, максимальный срок. Я думаю, что они на этом успокоятся. Возможно, назначат уже дату суда.
– В каком состоянии сейчас Владимир? Знаю, что вы не виделись с ним с апреля, с момента его задержания. Он уже полгода в СИЗО, но знаете ли вы, в каком он состоянии, его мысли, переживания?
– Володя – боец, и он вот так вот просто не сдастся. Я знаю, что он будет продолжать бороться. Он продолжает работать, находясь за решеткой. А я буду все делать для того, чтобы продолжать его работу здесь. Я буду работать столько, сколько будет необходимо для того, чтобы, наконец, этот режим в России рухнул. И тогда политзаключенные выйдут на свободу, включая Володю.
– Известно ли вам, применялось ли к нему физическое насилие?
– Нет, насколько я знаю, пока нет.
– Вы говорите, он продолжает работать. Что делает?
– Читает, пишет, делает то, что делал всегда. Много пишет.
– А вам письма его, возможно, доходят какие-то? Какие у него внутри переживания? Что он обо всем этом думает?
– Волнуется о детях, о том, что пропускает это драгоценное время с ними, и это можно понять. Эта власть пытается забрать отца у моих детей уже много лет. Они пытались его дважды убить. Володя выжил. Конечно, они ненавидят его за одно за это. Но это не значит, что мы сдадимся, нет. Будем продолжать.
– Как дети переживают?
– Дети у нас крепкие, дети у нас замечательные, сильные. Они, я думаю, все понимают. Они страдают без папы, но я думаю, что они понимают, кто их отец и чем он занимается, почему эта власть обходится с ним именно таким образом.
– А как вы им это объяснили?
– Как объяснила? Мы не считаем нужным скрывать что-либо от детей, потому что у нас двое подростков в доме, они сами все быстрее найдут, чем я. Они сидят в соцсетях больше, чем я когда-либо сидела. Они все прекрасно понимают и всю информацию добудут, если что, сами. Поэтому я предпочитаю говорить с ними откровенно.
– Мне кажется, что ваш ответ будет очевиден, но я все же задам этот вопрос. Почему, по вашему мнению, российские власти преследуют вашего мужа?
– Они преследуют всех людей, которые не согласны с тем, что эта власть делает, и сопротивляются. Эта власть преследует всех людей, которые не хотят бояться и отказываются бояться, отказываются перестать сопротивляться тому насилию, которое она несет. Это нормальное поведение любого тоталитарного государства – преследовать всех несогласных. У Володи сильный голос, он слышен, и поэтому, конечно, таких людей, как Володя, эта власть воспринимает как личных врагов. Они пытаются сделать так, чтобы эти голоса замолчали. Действительно, очевидный ответ.
– Мы начали с вами разговор о том, что вы в безопасности. Вы говорите, что да. Но вы вот сейчас говорите о том, что власть преследует всех, кто не согласен, кто публично и громко об этом говорит. И вы делаете то же самое.
– Я борюсь за человека, которого я люблю, за своего лучшего друга, за партнера. Все, что происходит, меня возмущает и как жену политзаключенного, и как мать троих детей, и как российскую гражданку. Я буду бороться с этой властью. До сих пор Володя прекрасно это делал за нашу семью, за нас обоих. А теперь, когда его возможности, скажем так, стали ограничены, его работу буду продолжать я. Я не боюсь их.
– Можете ли вы ответить, где вы находитесь?
– Я нахожусь везде: вчера я была в Варшаве, сегодня я в Лондоне, завтра я буду во Франции.
– То есть не в России, я имею в виду.
– Нет. Я не в России, потому что если я сейчас вернусь в Россию, я окажусь в клетке, и не потому что это я такая важная, а потому что эта власть будет использовать меня, чтобы оказать давление на Володю. Я не могу позволить им этого делать, у нас трое детей, и я не могу лишить их второго родителя. Поэтому я буду продолжать работать, буду продолжать пытаться находить время, чтобы быть мамой, между поездками.
– Получается?
– Ну, это нелегко, но получается.
– На какой исход вашей борьбы вы рассчитываете?
– Я верю в теорию малых дел. Я верю, что если каждый из нас будет делать что-то, даже если это будут какие-то небольшие действия, каким угодно способом оказывать сопротивление, то в результате мы сможем изменить ситуацию. Знаете, что я хочу для России? Чтобы она стала скучным демократическим государством. Вот просто скучным демократическим государством, где в парламенте будут обсуждаться вопросы бюджета, а не ядерной атаки против Украины. Все, чего я хочу.
– И главное, что месяцами это может обсуждаться, и главное, чтоб скучно это было. А когда это может произойти?
– Это будет зависеть от нас от всех. Будет зависеть от того, какое давление будет продолжать оказывать Запад на Путина. Это будет зависеть от нас, россиян, от того, будем ли мы готовы рисковать многим, своей безопасностью, возможно, очень часто, для того чтобы этот кошмар прекратился.
Это будет зависеть от сопротивлении украинцев этому вторжению. В этом я не сомневаюсь, они, конечно, будут продолжать бороться, потому что они отстаивают свои дома, свою землю, будущее своих детей. Это будет зависеть от всех сторон, от всего того, что мы будем делать сейчас.
