Федеральная служба безопасности России утверждает, что раскрыла убийство Дарьи Дугиной через сутки после того, как автомобиль с ней взорвался в Подмосковье. В ФСБ заявили, что "преступление подготовлено и совершено украинскими спецслужбами". Исполнителем назвали гражданку Украины Наталью Вовк. И опубликовали видео, на котором якобы эта женщина пересекает границу и заходит в подъезд. В ФСБ говорят, что Вовк приехала в Россию с дочерью месяц назад. И арендовала квартиру в доме, где жила Дугина. По версии российских спецслужб, украинка следила за Дугиной на машине Mini Cooper. И трижды меняла на ней номера.
В день взрыва Вовк с дочерью якобы были на том же фестивале, что и Дугина, а после уехали в Эстонию. Украинские власти свою причастность к гибели дочери праворадикального философа и идеолога "русского мира" Александра Дугина отрицают.
Убийство Дарьи Дугиной и его стремительное "раскрытие", а также место в политике ее отца в эфире Настоящего Времени обсудили публицист Виктор Шендерович и журналист Сергей Пархоменко.
– Дугина западные СМИ называют "мозгом Путина", его советником. Кем он является на самом деле для Путина и для Кремля? Какое его влияние, как думаете?
Шендерович: Думаю, что сильно переоценено нашими друзьями из Вашингтона влияние Дугина на Путина. Другое дело, что он намагничивал много лет этой своей вполне убийственной идеологией идеологическое пространство. В путинской среде, я думаю, он гораздо более популярен, чем у самого Путина. Подозреваю, что Путин гораздо циничнее и вряд ли, так сказать, учился у Дугина.
– А вы как считаете, есть ли у Дугина влияние на Путина?
Пархоменко: Я тоже думаю, что это все легенда. И продукт не очень добросовестной журналистики, которая не склонна обсуждать и пытаться объяснять какие-то сложные вещи, а предпочитает простые штампованные конструкции. Вот сказали "мозг Путина", и как-то можно ничего не объяснять, сказали "опять Распутин", все же как-то когда-нибудь читали что-нибудь, какие-нибудь комиксы или что-нибудь в Википедии про Распутина. Был такой с сальной бородой, в бороде капуста, очень влиял на русского царя, приставал к принцессе Анастасии или как ее там звали – все спуталось в одну кучу. Вот теперь опять Распутин. К сожалению, создали эту легенду вредную и неприятную. Но я бы сказал, что у Дугина есть еще одна фан-группа помимо этих поверхностных западных обозревателей.
– И кто это?
Пархоменко: Это спецслужбы. Там достаточно людей примитивных и дремучих, которые склонны к таким символическим фигурам. Они в свое время из Дугина что-то такое создавали, из Лимонова, Гиркина. Они любят этих деревянных куколок.
– Ручные националисты?
Пархоменко: В том числе люди со всякими завиральными националистическими идеями. Им все это интересно, они прислушиваются ко всем этим НЛП, ко всей этой каше из обрывков каких-то разнообразных философских учений, религиозных суеверий и всякого прочего. Это солдафонам очень близко: такое примитивное хлебово из слов.
– Сейчас Россия обвиняет во взрыве Украину. Киев все отрицает. Считаете ли вы, что кому-то действительно могло бы быть выгодно нанести удар по семье Александра Дугина или даже, как сообщается, по самому Дугину, так как он должен был ехать в этой машине?
Шендерович: По совокупности обстоятельств скорее всего это не Украина. Это могли быть какие-то криминальные разборки или провокация ФСБ. Судя по тому, с какой скоростью подогнан под ответ, можно только констатировать, что эта история уже использована для нагнетания новой ненависти к Украине. То есть повестка старая, но новое топливо в эту печку, и, конечно, в любую секунду по заветам Симоньян все может развернуться в террор против либералов, которые якобы одобряют это убийство.
Инструментально это, конечно, уже использовано и будет использовано. А что это было? Менее всего теперь думаю, что это могут быть украинские спецслужбы. Хотя Дарья Дугина в любом случае погибла в рамках той войны, которую она благословляла и которой была рада. Когда я впервые услышал, что погибла дочь Дугина, то первая мысль была такая, что ужасно, когда дети платят за бессмысленную злобу отцов. Но в данном случае она взрослый и вполне ответственный, уже самостоятельный обозреватель, как выяснилось, я ничего про это не знал. Она погибла на той войне, которую благословляла и звала.
– Сергей, Виктор сказал, что Украине это нужно меньше всего. Вы как считаете?
Пархоменко: Большая война неизбежно приводит к диверсиям и терактам. Это часть любой большой войны. Это элемент любого тактического планирования. Когда идет война, военные действия происходят не только на линии фронта, но и в тылах сражающихся сторон. Я не сомневаюсь, что будут диверсии и теракты на территории Украины и на территории России. Это уже оно или это еще не оно? Или это еще пока самострелы, провокации – вот вопрос, который нам предстоит решить.
У России и российских спецслужб очень плохая репутация, очень плохая история болезни. Мы знаем о множестве политических убийств, мы не знаем о том, как политические убийства раскрывались, таких прецедентов фактически нет. Следствие обычно идет годами, предлагает какие-то фантастические варианты и версии. Никогда речь не заходит ни об организаторах, ни о заказчиках. В лучшем либо в худшем случаях исполнители. Вот таков стиль российских спецслужб. То, что произошло в этот раз, – мгновенное "раскрытие" этого преступления, когда просто из-под кровати вынимают все подробности: съемки, номера автомобилей, имена, документы, фотографии, видео, скриншоты – все подряд. Все это очень похоже на заготовку заранее сделанную, заранее собранную. А о подробностях и о том, чтобы там сходились какие-то детали, никто особенно не заботится.
Оказывается, можно на одном не самом часто встречающемся автомобиле в России ездить с тремя разными номерами, с одним номером въехать, с другим номером выехать, с третьим номером передвигаться по дорогам в России, и это останется никем не замеченным. Оказывается, человек может быть в открытом розыске как особо разыскиваемый преступник, и при этом он спокойно въезжает через границу Российской Федерации, месяц передвигается по столице Российской Федерации и потом выезжает через границу Российской Федерации.
Как-то никому не жарко и не холодно от всех этих совпадений. Мне трудно себе представить, зачем нужно было бы украинским спецслужбам выбирать именно такой объект атаки и именно в этот момент. Мне легко себе представить, зачем российским спецслужбам устраивать провокацию именно сейчас. Еще вчера фраза "убивать их всех" была экзотической. И такой фразы как бы стеснялись. Сегодня на вопрос "Сколько украинцев нужно убить для того, чтобы отомстить смерть Дарьи Дугиной?" российский профессиональный провокатор Холмогоров отвечает, что всех.
– Мы к этому обязательно вернемся. Там он даже опубликовал список, мы его чуть позже покажем.
Пархоменко: И это воспринимается совершенно спокойно, и это воспринимается как должное. И это уже результат. Не прошло еще суток, а результат уже налицо. И если фраза самого Дугина "Убивать! Убивать! Убивать! – это я как университетский профессор вам говорю" воспринималась с каким-то стеснением, что вы его не так поняли, он не совсем это имел в виду, это была фигура речи, это была такая метафора, это был художественный прием, то сейчас можно цитировать это спокойно, потому что имеет право, как-то ему теперь можно, и вообще нам теперь можно. Нам всем, которые на стороне Дугина и его убиенной дочери. Нам можно. Теперь можно, не прошло и суток. Вот зачем эта провокация могла бы быть нужна.
– У Дугина есть еще одно заявление, он его передает через российского бизнесмена, основателя прокремлевского телеканала "Царьград" Константина Малофеева. Там снова говорится про расправу. Стоит ли расценивать это заявление как месть? И в отношении кого она может быть?
Шендерович: Я не склонен обсуждать поведение совершенно несчастного и дополнительно обезумевшего по этому поводу отца. Не важно, что он сказал. Мы можем догадаться о состоянии, в котором он теперь какое-то время будет разговаривать. По сути дела согласен с Сергеем. Разумеется, уже легитимизируется новая отсечка дна, новое дно: убивать, убивать и убивать всех. Вот кому выгодно. Вот зачем. Это прямой ответ, кому выгодно. Нас всегда римское право призывает искать, кому выгодно. Для Украины странный акт точечной мести идеологу, практической пользы никакой, и только оправдываться, что мы не убили, не мы взорвали эту женщину. А для российских спецслужб и российской пропагандистской машины – совершенно новая отсечка в этом дискурсе.
– Я скорее про то, стоит ли ожидать поиска внутренних врагов, точнее продолжения поиска внутренних врагов еще сильнее?
Шендерович: Что тут ждать-то? Читайте Симоньян. Она немножко впереди паровоза побежала, но этот паровоз всегда может ее догнать. Я не собираюсь тут ее цитировать, погуглите, но по смыслу "все, всех брать этих блогеров" – просто блогеров брать, всех, кто с той стороны, просто брать. Она опустевшее место Жириновского постепенно занимает. Жириновский говорил совершенно безумные вещи, потом оказывалось, что через какое-то время реальность настигает риторику Жириновского. В этом смысле при всей брезгливости я бы посматривал на то, что говорит Симоньян. Это может оказаться завтрашней реальностью.
– Сергей уже говорил, упоминал русского националиста Егора Холмогорова, обозревателя государственного телеканала RT. Он опубликовал в телеграм-канале "список Дарьи". И в нем есть Пархоменко Сергей Борисович. Сергей, как вы восприняли это? Понимаете ли вы, что это значит вообще?
Пархоменко: Нет, я не понимаю, что это значит. Я хотел бы вернуться к вашему предыдущему вопросу. Вы задавали его так: будут ли в Кремле искать виновных в убийстве и так далее? Мне кажется, что это не совсем верно сформулированный вопрос. Искать виновных в убийстве не будут. Реальные виновные в убийстве никому не нужны, они никому не интересны и никто не станет их искать. Искать будут тех, кого можно приплести к этой истории, за кем можно начать гоняться, воспользовавшись этой историей как поводом, как оправданием, как инструментом. Им нужен инструмент.
В любой политике, даже в такой страшной политике, изуродованной, криминальной, политике, как та, какова сегодня в России, всегда есть эта проблема, проблема предмета, с которым нужно как-то работать. Есть такой расхожий образ, он мне кажется достаточно точным, что футболистам нужен мяч, они не могут просто так бегать по полю. Им нужен предмет, который они будут гонять. Вот этим тоже нужен предмет, который они будут гонять. Им нужно произносить какие-то слова, им нужны какие-то образы, им нужны какие-то фигуры, им нужны какие-то поводы. Вот они их создают. Вот это они будут искать. И каждый на свой лад.
Холмогоров, обезумевший не от горя в данном случае, а от того, что можно, "сейчас моя очередь", "сейчас мне можно", – вот эта манера раздирания на себе рубашки и "отойди, я психический". Вот мы видим ее в такой форме, в этом человеке. И во многих еще людях мы увидим что-нибудь подобное, которые решат, что сейчас им можно, сейчас наступил их момент и сейчас им пора. У них появилось, так сказать, объяснение. И у них появился мяч, который можно гонять. Вот они и гоняют каждый своим способом.
– Если я не ошибаюсь, Владимир Путин говорил об убийстве Бориса Немцова, что оппозиции нужна сакральная жертва. Сейчас политолог Федор Крашенинников написал, что он допускает, что Дарья Дугина может стать такой сакральной жертвой, только для Кремля. Как считаете, станет ли Дарья Дугина сакральной жертвой для российских националистов и консерваторов?
Шендерович: Уже лепят, уже делают, уже используют. Они по полной отыграют эту повестку, в этом можно не сомневаться, уже отыгрывают – до какого дна еще это дойдет, не знаю. Скажет ли кто-нибудь притормозить – не знаю. Или, наоборот, решит и скажет: "Давайте туда дальше, гоните в эту сторону". Только об этом речь. До какого дна еще, какую еще отсечку дна, какое новое дно будет обнаружено в этой истории. А то, что уже используют, – конечно, мы же уже видим.
– Читаю ленты информационных агентств, Путин посмертно наградил орденом Мужества Дарью Дугину.
Пархоменко: Мне кажется, мы очень легко разбрасываемся словом "сакральная". Сакральное – это что-то важное, большое, масштабное и даже в чем-то красивое. Сакральное – это какой-то культ, какая-то религия, это какая-то вера, это какие-то ритуалы, это какие-то образы, это что-то разноцветное. Ничего сакрального в этой истории нет и не будет. Это технический элемент и технический инструмент, это элемент комбинации.
Мы видели, как они технологично склепали эту версию убийства, собрали ее из заранее заготовленных элементов, приложили одно к другому. Туда же все пошло: и "Азов", и какие-то таинственные удостоверения, и смена номеров – все подряд, хотя не сходится ничего ни с чем в этой версии, начиная от выключенных на протяжении двух недель, как теперь выяснилось, камер видеонаблюдения на стоянке там, где был этот фестиваль. Это что, вот эта девица из "Азова" выключила? Сама с пассатижами там ползала, перекусывая провода, что ли? И за месяц никто не починил?
Это все вещи сугубо технические. Ничего, никаких ритуалов и никакой сакральности – слово совершенно лишнее. Я думаю, что сколько нужно будет, пока новую не придумают техническую идею, будут отыгрывать эту, отвлекая от собственных провалов, отвлекая от собственных преступлений. Пока работает, сколько-то дней продержится, а дальше вся сакральность закончится, истечет.
