Второго февраля Симоновский суд Москвы заменил оппозиционеру Алексею Навальному условный срок на реальный по делу "Ив Роше" и отправил политика в колонию. В день суда тысячи сторонников оппозиционера вышли на улицу в его поддержку, сотни были задержаны. В автозаке оказался и Дмитрий Марков, один из лучших фотографов современной России. Маркова задержали и составили на него протокол об участии в несогласованной акции протеста, суда по его делу еще не было.
В отделении полиции, куда Маркова увезли от здания Мосгорсуда, он сделал фотографию, которая мгновенно стала мемом и одним из символов современной России. На ней полицейский в полной амуниции и балаклаве сидит под портретом президента Путина:
В интервью Север.Реалиям фотограф рассказал, что ему понравилось, как снимок разошелся по сетям: уже через 40 минут после того, как он был сделан, его увидели омоновцы в отделении, где он находился. "Раньше, если ты автор и тебе нужно получить аудиторию, у тебя должен был быть посредник в виде средств массовой информации, а сейчас с социальными сетями ты минуешь этот этап. Прошло минут 40, смотрю – менты идут, в телефоны уставившись, друг другу показывают и хохочут", – рассказал он.
– Вы специально приехали в Москву, чтобы прийти к суду?
– Нет, я уже был в Москве по своим делам. Когда был объявлен митинг 31 января в поддержку Алексея Навального, у меня вечером был запланирован эфир для благотворительной организации, с которой я работаю 14 лет, со дня основания. Я просто не мог пойти, потому что понимал, что, если меня загребут, я не смогу из автозака провести этот эфир. Поэтому я остался дома. Но 2 февраля, когда было объявление приговора, я решил пойти. И поехал к суду с самого утра, в 11 часов.
Меня действительно это очень волнует. Это не какая-то моя журналистская работа, а мое человеческое отношение, моя гражданская позиция. Я специально оставил удостоверение дома, чтобы не иметь никаких преференций по сравнению с людьми, которые вышли. Когда нас привезли в отделение и всех посадили, начали оформлять, в какой-то момент полицейский говорит: "Стоп-стоп, а есть у нас тут иностранцы или журналисты?" И я отмолчался. Я понимал, что, в принципе, можно было выйти, но я чувствовал, что мне важно пройти всю эту историю как обычному человеку, каких было там большинство.
– Что вы успели увидеть до того, как вас забрали?
– Да ничего я не успел увидеть. Вокруг суда была воронка из оцепления, и подойти нельзя было ни с какой стороны. Я пытался обойти, минут двадцать плутал. На основной дороге, которая к суду вела, стояла группа, человек десять, и я вместе с ними встал, закурил. И, собственно, постоял я там минуты четыре. От оцепления отделилась группа "космонавтов" (надо сказать, все вежливо было), они подошли: "Пройдемте" – меня просто из толпы выцепили.
Мы пошли к автозаку. Возле автозака один "космонавт" другому говорит: "Так троих надо было взять, а не одного!" А меня уже погрузили внутрь. Там я вспомнил себя в мытищинской электричке в начале нулевых: когда я ездил на учебу, то садился в Пушкине, в восемь утра ты в тамбуре стоишь, и можно было ноги поджать – и ты бы не упал, потому что тебя со всех сторон подпирают. Здесь реально было то же самое, народ был набит, как шпроты в банке.
– И долго вы так простояли?
– Недолго, полчаса или минут 40. После меня как раз тех двух счастливчиков еще привели, которых надо было добрать.
Забавно очень, что я стоял с тремя ребятами, электриками, и ирония в том, что у них были паспорта с пропусками именно к этому суду, где они должны были налаживать какую-то электрику. И они объясняли "космонавтам", что у них есть пропуска, что они работают на объекте, они к "Московской электросети" относятся, государственное предприятие. И они, такие наивные, пытались объяснить все вежливо, а "космонавты" кивали, кивали, но совершенно никак не реагировали. А те думали, что просто объяснят: "Товарищ майор, произошла чудовищная ошибка, у нас и пропуска, вот у нас это…" Им в ответ: "Да-да, сейчас в отделении пропуска вы и покажете".
– Личное незаконное задержание отрезвляюще на них не подействовало?
– Нет-нет, у них виноваты были не "космонавты", которые их забрали с улицы, не менты, которые им оформляли протокол под копирку, где было написано, что 500 человек орали: "Мусора – позор России!", как у меня в протоколе. Нет, виноваты были, конечно, эти вот 20-25-летние ребята, которых загребли за гражданскую позицию.
– А силовики считают, что они на стороне добра и они лупят зло своими дубинками?
– Ну да. Даже вот фотография, которую я сделал, очень показательная. Для полной картинки не хватает, конечно, видеть людей, которые сидели в зале напротив этого омоновца. Там молодежь 25 лет, а мужику, очевидно, под 50. И он стесняется, боится показать свое лицо, в помещении сидит в балаклаве, несмотря на то, что жара. Показательно же очень.
Навальный очень много говорил про страх, и это – одна из иллюстраций этого страха. Хотя, я не знаю, чего они боятся-то? Пластиковых стаканчиков в голову? Никто не кидается на ОМОН, кроме этих непонятных видеороликов, очевидно постановочных. Может, силовиков накачивают, объясняя, что среди тех, кто выходит протестовать, есть какие-то убийцы и им стоит серьезно опасаться за свою жизнь?..
– Появилось много фотожаб на ваш снимок.
– Ну забавные. Мне больше нравится то, как это разошлось. Раньше, если ты автор и тебе нужно получить аудиторию, то у тебя должен был быть посредник в виде средств массовой информации. А сейчас с социальными сетями ты минуешь этот этап.
Я опубликовал картинку, и прошло минут 40, смотрю – менты идут, в телефоны уставившись, друг другу показывают и хохочут, и наши ребята, которые сидят, тоже начинают смотреть в телефон, потом смотреть на меня. И прибежал омоновец, злой такой. Он не понял, кто это снял, обратился в ту часть этого зала, откуда снимали, как он понял: "Вот, вы тайком!.. И вообще, это все очень!.. Короче, плохо!" И убежал, я подумал, чуть ли не плакать. Он очень был оскорблен.
Конечно, прекрасно было бы ответить ему в этот момент: "Чувак, извини, ничего личного. Я делаю свою работу!"
– Вы собираетесь еще участвовать в акциях протеста?
– Да, наверное. Получить уголовку за многократные административные нарушения – тоже есть перспектива, и этого, конечно, не хочется. Но как журналист, как фотограф я точно продолжу в этом участвовать, и это одна из форм моей поддержки протеста. И, конечно, я буду поддерживать ФБК.
– Что думаете о перспективах протеста? Насколько в России люди готовы жить так, как они живут, и дальше поддерживать своего "нацлидера"?
– По моим ощущениям, у нас местами какая-то шизофрения. Мы сейчас были в Гдове, снимали сюжет про автолавку. Мне хотелось показать этот сюжет со всем местным колоритом, потому что очень многие не знают, что бывает автолавка – автомобиль с продуктами, который ездит по отдаленным деревням, и у многих бабушек, которые там живут, это единственный способ купить себе колбасу или хлеб.
Одни люди там тепло с нами разговаривали, а другие наоборот: "Вот, если это будет у Навального, я вам!.. Знаем мы, вы приехали смотреть, как мы плохо живем. А мы хорошо живем!" Я говорю: "Так плохо или хорошо? Если вы хорошо живете, почему вы тогда против того, чтобы это снимали?" Вот такая шизофрения в головах у людей: они кричат одно, думают другое, по факту происходит третье.
Конечно, это результат пропагандистской работы. Даже в отделении мы с полицейским разговаривали – просто идет набор таких шизоблоков: проплачено Западом, воровали и всегда будут воровать, с этим ничего не сделаешь. Я даже начал что-то говорить, а потом чувствую, что у меня просто нет сил по сто раз переубеждать человека. Хотя многие полицейские пытались диалог завязать, послушать позицию. Одна девочка по-доброму пыталась меня переубедить, и я, конечно, поблагодарил ее за усилия.
Полностью интервью опубликовано на сайте Север.Реалии
