Настоящее Время

"Они боятся, что выйдут, а в мире никого нет – как в фильмах про зомби". Есть ли коронавирус в СИЗО и тюрьмах России

Настоящее Время

2 апреля 2020 года

Что происходит в российских СИЗО, колониях и тюрьмах во время пандемии: рассказывают сами заключенные, их родственники, адвокаты и правозащитники

Вечером 1 апреля Ольга Романова, исполнительный директор проекта "Русь сидящая", написала на своей странице в фейсбуке о вспышке пневмонии в московском следственном изоляторе "Матросская тишина": "Мы не можем точно проверить информацию, но нам сообщают пятеро сидельцев. СИЗО "Матросская тишина" сегодня. В каждой камере заболевшие. У многих температура и признаки пневмонии. Люди стучат в двери и просят помощи. В СИЗО один врач. Из лекарств – только парацетамол. Совсем худо стало, когда запретили передачи, теперь люди сидят на баланде, нет даже лимонов и лука, чем обычно лечатся арестанты".

В комментарии к этому посту ведущий аналитик УФСИН Москвы Анна Каретникова (в прошлом – известная московская правозащитница и член ОНК) написала, что врач в "Матросской тишине" не один – их 30:

"Я не в этом СИЗО, но я была там вчера. Из того, на что могу ответить. Нет, там не один врач. Там заперты более 30 медработников. Большая часть – в больнице, но ее возглавляет на эти две недели доктор Кравченко, мы с ним на связи. Если есть фамилии – говорите. Как раз за это время, я думаю, врачи больницы могут хорошенько помочь общаку, взяв над ним шефство. Насчет лука и магазина. В магазине заперты пятеро продавцов. А не двое, как обычно. Они должны разносить лимоны и лук".

Также Каретникова сообщила, что СИЗО "Матросская тишина" сейчас полностью закрыт на прием арестованных, а изолированных "по здоровью" в нем накануне (то есть по данным на 31 марта) не было.

"Лежит, одеялом накрылся, кашляет – и ничего не получает"

Корреспонденту Настоящего Времени удалось поговорить с родственником одного из арестантов "Матросской тишины". По словам собеседника, первые заболевшие чем-то, похожим по описанию на коронавирус, появились в СИЗО две недели назад:

"У меня в "Матросской тишине" сидит родственник, две недели он лежит с высокой температурой и очень сильным кашлем. Я не врач, но понимаю, что если у человека две недели даже на фоне антибиотиков держится температура, то здесь что-то не так".

Родственник говорит, что мужчину пролечили амоксициллином, но безрезультатно: "Сначала ему ничего не выписывали, потом все-таки выписали амоксициллин – это самый дешевый антибиотик. 30 рублей стоит. Он пропил его пять дней, как положено. И все равно после этого приема у него температура не опускается ниже 39. Там у него только в одной камере, где он находится, четверо заболевших. С такими же симптомами".

Собеседник утверждает, что за две недели ни одного из заболевших не вызвал к себе врач, им не делали флюорографию и не проводили никаких анализов. "Там только один врач, которая говорит: "Ребят, мне некогда, я сегодня принимаю тубонарий (туберкулезных больных – НВ), и я ничего сделать не могу, я одна". Где там эти 30 врачей, я понять не могу? Видимо, там же, где бесплатный лук, о котором Каретникова говорит. Как он мне рассказал, ребята стучат в двери, чтобы их осмотрели, но никого нет, никто их не осматривает. Так вот и лежат. Он одеялом накрылся, кашляет – и ничего не получает. Он даже не может разговаривать, так захлебывается кашлем", – рассказал родственник арестованного.

Руководитель правового отделения "Руси сидящей" Алексей Федяров сообщил Настоящему Времени, что сейчас он на связи с родственниками нескольких заболевших из "Матросской тишины" и не сомневается в достоверности того, что они рассказывают:

"Анна Каретникова написала в комментарии к посту Ольги Романовой, что в "Матросской тишине" 30 работников. Но она, наверное, имела в виду общие статистические данные, что к больнице, возможно, прикреплены 30 работников вместе с фельдшерами и медсестрами. Но на все общие корпуса врач один, и сегодня этого врача вообще нет, сегодня объявили, что приема не будет. Я врачей понимаю, мне бы очень хотелось им помочь, они завалены больными, у меня к ним нет претензий. Нет лекарств, ничего, кроме парацетамола. Нет персонала. А все остальное только на бумаге", – говорит Федяров.

Он рассказал, что специфика работы врача в СИЗО – это много отчетности, совещаний и других обязанностей, не связанных с лечением больных. "Обходами обычно занимается с обеда – ну заглянул и заглянул. "У тебя температура?" – "Да". Руку просунул в окошко, температуру померил: "Ну 38, хорошо, жди, принесу что-нибудь". Могут принести парацетамол, а могут не принести. Сейчас ничего нет, кроме парацетамола".

Алексей Федяров сообщил Настоящему Времени, что в связи с ситуацией в "Матросской тишине" "Русь сидящая" готовит жалобы в Генпрокуратуру и ФСИН: "Пусть проверяют".

Возможна ли амнистия из-за COVID-19

В разных странах мира – от Ирана, Судана и Бахрейна до Германии, США и Канады – в связи с пандемией коронавируса разгружают тюрьмы и колонии и отпускают часть заключенных. Освобождают тех, кто совершил ненасильственные преступления, тех, кто попадает в группы риска по состоянию здоровья и возраста, тех, у кого срок заключения почти подошел к концу. В одних странах заключенным меняют меру пресечения на домашний арест, в других – отпускают под залог.

Король Бахрейна помиловал 901 человека и 585 заключенным заменил наказание на не связанное с лишением свободы. В Иордании отпустили 1500 человек. В Иране на свободу вышли 85 тысяч заключенных.

Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет призвала государства как можно скорее начать сокращать количество людей в местах заключения: "Во многих странах места лишения свободы переполнены, иногда до опасного предела. Людей зачастую содержат в антисанитарных условиях, а медицинская помощь не соответствует необходимым стандартам или вообще отсутствует. Физическое дистанцирование и самоизоляция в таких условиях практически невозможны". По мнению Бачелет, в первую очередь нужно постараться освободить пожилых заключенных, больных и тех, кто совершил неопасные преступления. Она подчеркнула, что власти должны обратить особое внимание, доступно ли лечение в тюрьмах для женщин-заключенных, в том числе беременных, для инвалидов и несовершеннолетних.

В России о том же говорят правозащитники и адвокаты, но их пока не слышат. На заседании Совета по правам человека (СПЧ) при президенте России несколько его членов предложили провести амнистию из-за угрозы коронавируса (27 марта этого потребовала Московская Хельсинкская группа, рекомендации по освобождению части заключенных подготовила гильдия адвокатов России), но их инициативу назвали "правозащитной истерикой". COVID-19 до сих пор не включен в правительственный список заболеваний, препятствующих содержанию под стражей.

Адвокаты и правозащитники считают, что важно говорить не только об амнистии, которая требует принятия закона и которая предполагает освобождение тех, кто уже осужден (заключенных колоний и тюрем). Людей, которые сидят в СИЗО до приговора суда, можно освободить уже сейчас, просто решением следователей и судей – под подписку, залог или поместить под домашний арест.

"Мы призываем все-таки из наших СИЗО освободить максимально тех заключенных, которым есть куда вернуться: у которых есть прописка, у которых есть близкие, которые будут соблюдать режим карантинный, – говорит член общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Москвы Ева Меркачева. – Это тот же домашний арест. Тех, кто относится к категории относительно благонадежных граждан. Не рецидивистов, у которых пять ходок, – мы говорим про тех, кто впервые совершил преступление, не насильственное. Их в первую очередь нужно освобождать. Если в тюрьмах кто-то заболеет, у нас не готовы медчасти. И нет такого количества аппаратов ИВЛ. Их хватит на день-два, если будет глобальное заражение, но что делать потом?"

Адвокат Дмитрий Сотников приводит примеры обвинений, по которым сидят обвиняемые в московских СИЗО: "Вот реальные истории. Взяли мужчину под стражу, он украл мобильный телефон за 14 тысяч. Стоит ли этих 14 тысяч, если у человека есть дом и его можно отправить под домашний арест, тот риск, которому сейчас подвергают и жизни сотрудников, и жизни других заключенных СИЗО, куда его посадили? Или вот другой случай из моей же практики – молодая женщина украла два велосипеда стоимостью 50 тысяч. У нее маленький ребенок и пожилая мать. Почему бы ее не отпустить под домашний арест? Стоят ли жизни людей, которыми сейчас рискуют, двух велосипедов?"

Что происходит в колониях

Сергей (имя нашего собеседника изменено по его просьбе) уже несколько лет отбывает срок в одной из российских колоний. Срок его заключения подходит к концу. Каждый день он читает новости и следит за опытом разных стран, освобождающих заключенных. Родственник Сергея передал корреспонденту Настоящего Времени ответы на вопросы о том, что происходит в колонии в связи с угрозой коронавируса и как там лечат заключенных.

"О какой амнистии можно говорить в России, если у нас собираются сажать людей, нарушивших карантин? В то, что в России начнут отпускать, не верится, хотя я не теряю надежды, – рассуждает Сергей. – Если кто-то занесет вирус в колонию, он распространится моментально. Неделю назад у нас изолировали человека с подозрением на коронавирус. Насколько я знаю, тестов здесь нет, и выяснить настоящий диагноз здесь пока не могут. Если честно, тут особо не лечат. Когда я болел гриппом, то лечился сам чесноком и луком".

Сергей рассказывает, что за несколько последних недель видел некоторых сотрудников в масках: "Я думаю, это более сознательные сотрудники, которые переживают за себя и за других. Мы тоже стали просить выдать маски, но нам отказали".

Алексей Федяров из "Руси сидящей" рассказывает, что ситуация в разных местах заключения складывается кардинально по-разному: "Информация приходит из Ярославля, Чувашии. Есть колонии, где начальники сумели организовать тестирование сотрудников и заключенных. Ввели жесточайшие меры карантина, и заключенные за это благодарны. Мне пишут в личку, говорят: "У нас вот нормальный оказался хозяин". Из одной колонии пишут, что пришел зам по безопасности и оперативной работе. И это важнейшая фигура в колонии. И даже его не пустили, потому что у него были признаки ОРВИ. На две недели отправили в самоизоляцию".

Сотрудница проекта "Русь сидящая" Наталья Филимонова со ссылкой на родственников заключенных рассказывает о происходящем в СИЗО и колониях Новосибирской области. В СИЗО-1 Новосибирска с 3 апреля запрещают передачи с лекарствами: "Посылки, отправленные ранее, будут выданы после карантина. По информации от арестантов, вчера увезли тяжелого с признаками ОРВИ в ЛИУ-10″. Запреты на получение лекарств в посылках есть и в исправительной колонии № 14 Новосибирской области, рассказала Филимонова: "Родные иногородних осужденных фактически лишены возможности передать лекарства своему сидельцу".

"Рабский труд. У осужденных нет возможности дойти до врача на осмотр, чтобы получить рецепт на лекарства. Родственники тоже не могут привезти необходимые препараты без назначения врача. Болеют все: кто полегче – работают", – пишет правозащитница о женской колонии ИК-9. В исправительной колонии № 2, по ее данным, "болеют многие, если не сказать большинство": "Температура, кашель. Лечения нет, прежде всего потому, что самые тяжелые не могут выстоять очередь в медчасть. Один умер, одного увезли в ЛИУ-10″. Диагнозы заболевших в Новосибирской области заключенных неизвестны – многие жалуются, что их даже не осматривают, о тестировании заключенных на коронавирус тоже ничего не сообщается.

Адвокат, который на минувшей неделе ездил навестить своего подзащитного в одной из колоний во Владимирской области, рассказал Настоящему Времени на условиях анонимности: "На входе в колонию тебе замеряют температуру, но никто не требует надеть маску, бахилы и перчатки. Сами сотрудники ничего такого не носят. Я приезжал в своем респираторе и на меня смотрели как на идиота, мол: "Что там у вас в Москве придумали, коронавирус какой-то? Ха-ха!"

Что происходит в судах

Еще на прошлой неделе новых задержанных и тех заключенных, которым следствие требует продлить арест, привозили в суды без средств защиты. 25 марта аспиранту МГУ Азату Мифтахову (его обвиняют по делу о нападении на офис "Единой России") продлили арест на полгода. Конвоиры, доставившие Мифтахова в зал суда, были без масок: "Азата конвоировали в том же порядке, который и был до коронавируса. На Азате не было никакой защиты. Я предполагала, что вообще не будет конвоирования, что судебное заседание будет проходить в форме видеоконференции. ФСИН озвучивает профилактические меры, а на деле все было так, как и до коронавируса", – говорит адвокат Азата Светлана Сидоркина.

Она считает, что ему продлили арест сразу на шесть месяцев, а не на два, как происходило до этого, в том числе из-за пандемии коронавируса и непонимания, что будет дальше.

Адвокат Дмитрий Сотников рассказывает о своем опыте работы в судах на прошлой неделе: "Привезли в суд подзащитного, он без маски. Судья без маски. А общение с улицей идет постоянно. Все последние недели людей постоянно выдергивают из СИЗО. И даже если у сотрудников и заключенных будут маски и перчатки... Это все большая фикция. Маски нужно менять каждые два часа. То есть нужны три маски на шестичасовую смену сотрудника и шесть масок – на 12 часов. А кто их будет выдавать в таком количестве? К тому же без перчаток маска не работает. Вирус передается и через эпидермис. А если вы коснулись рта или глаза, перчатки надо менять."

На этой неделе ввели новые правила при проведении судебных заседаний, рассказывает Сотников. Адвокат приехал на судебное заседание, а его подзащитного не привезли: "31 марта обвиняемых перестали доставлять в суд на продление. При этом ведь могли бы проводить видеоконференции с участием обвиняемых – но их [просто] не проводят. То есть государство пошло от противного: не изменять людям меру пресечения, а рассматривать меру пресечения в отсутствии людей". В своем фейсбуке Дмитрий написал: "Сейчас в погоне за показателями следователи закидают суды арестами и продлениями. Суды все это удовлетворят. А ФСИН закроет для посещения следователями СИЗО. Это апокалипсис системы по-русски".

"В тюремном туалете появилось мыло – три куска". Что происходит в СИЗО

Посещения для защитников в СИЗО Москвы ограничили с 30 марта (а свидания для родственников отменили вовсе). Теперь адвокатам измеряют температуру и могут закрыть доступ в изолятор, если обнаружат признаки заболевания. По словам адвоката Анны Ставицкой, в СИЗО "Лефортово" посетителям нужно приходить со своими масками, перчатками и бахилами (но если масок и бахил нет с собой, их можно было взять в коробке на входе). Сами сотрудники изолятора, рассказывает Анна, еще 27 марта (когда она была в "Лефортове" последний раз) были без масок: "Я провела часов семь в изоляторе. За это время видела человек трех в масках. При этом сотрудников там целая куча, просто такое броуновское движение. Все ходят туда-сюда. А когда я заходила в кабинеты ИЗ 99/1, то разводящий не разрешил мне взять с собой сменную маску и совершенно никак это не объяснил, просто нельзя и все. Хотя по рекомендациям маску надо менять через 2 часа, а мы сидели с 11 до 20.30″.

Кроме того, в "Лефортове" Анну попросили заполнить документ о том, что она предупреждена об уголовной ответственности в случае заражения другого человека и о необходимости сообщить, была ли она в течение последних 14 дней в странах с неблагополучной эпидемиологической ситуацией, а также о том, были ли у нее температура и недомогание до прихода в изолятор. Такие же документы просят подписывать в других СИЗО и колониях.

Ева Меркачева беспокоится как за здоровье и жизнь заключенных, так и за то, что у сотрудников ОНК в условиях коронавируса не будет возможности держать руку на пульсе и следить за соблюдением их прав:

"Человек находится в заключении не по своей воле, он пока не признан виновным. А тут ему ограничивают право на встречи с адвокатами, на общение с близкими. Меры, которые начинают принимать, с одной стороны, нарушают права человека. С другой – не защищают от заражения. В СИЗО люди находятся в скученности и не могут свободно передвигаться. Невозможно сократить и количество сотрудников. А каждый сотрудник – это источник потенциального заражения. Потому что у сотрудника есть дом, родственники, он ходит в магазины, аптеку, ездит на общественном транспорте. Исключить, что вирус попадет в СИЗО через сотрудников, нереально, что бы кто ни говорил. А если это произойдет, то эпидемия вспыхнет молниеносно".

Самих арестованных не спешат информировать о происходящем. Азат Мустахов узнал о карантине, введенном в Москве (формально он называется "обязательным режимом самоизоляции"), от своего адвоката Светланы Сидоркиной. "В последний раз я с Азатом разговаривала 25 марта, – рассказывает Светлана. – Он от меня узнал о том, что сейчас творится в Москве. То есть до заключенных информация достоверно не доводится. Им доступна только информация из СМИ, но этот доступ есть не у всех. Не у всех в камерах есть телевизоры. А общих разъяснений для них никто не делает".

Кроме того, адвокаты заметили в СИЗО проблемы с качеством дезинфекции. "Мне рассказал мой подзащитный, предприниматель Константин Пономарев, что в СИЗО 99/1 дезинфекция не проводится, ничего не моют, никакие специальные лампы не включают, – говорит Анна Ставицкая. – А там, где работники находятся, моют и лампы такие ставят. Правда, кое-что все-таки изменилось. Если раньше в тюремном туалете никогда не было мыла, то теперь оно появилось, даже три куска".

"Пересидеть бурю": что предпринимает ФСИН и чего боятся заключенные

В последние дни ситуация в московских СИЗО стала меняться. 31 марта сотрудников следственных изоляторов перевели на двухнедельный график работы. То есть те, у кого началась смена, должны будут оставаться на службе и не покидать СИЗО в течение 14 дней. "Такие меры продиктованы необходимостью защиты подозреваемых, обвиняемых и осужденных от проникновения инфекции в СИЗО", – сообщается на сайте ФСИН.

Ведущий аналитик УФСИН Москвы Анна Каретникова прокомментировала эту новость у себя в фейсбуке: "Две недели они отсюда не выйдут. Даже за сигаретами. Спасибо им. Две недели они смогут узнавать о здоровье близких лишь во внерабочее время по телефону. Это – казарменное положение. Для людей в погонах и без погон. Что ж, не зря говорят, что судьбы арестантов и сотрудников в чем-то схожи".

На сайте ФСИН перечисляются и другие меры, принятые в связи с "режимом особых условий": приостановлены посылки и передачи, работает только интернет-магазин. Длительные и краткосрочные свидания с родственниками отменены. По информации ФСИН, арестованным и заключенным предоставляют медикаменты, средства индивидуальной защиты (без уточнения, какие именно), бесконтактные градусники и дезинфицирующие средства.

Настроения в СИЗО меняются, говорят адвокаты и общественные наблюдатели. Люди переживают, опасаются за близких, которых они теперь не могут видеть. Адвокат активиста Константина Котова, осужденного на четыре года и отбывающего срок в колонии, Мария Эйсмонт рассказала, что он тревожится за своих пожилых родителей, которым сейчас в условиях изоляции особенно нужна помощь с продуктами.

Беспокойство вызывает положение заключенных с тяжелыми хроническими заболеваниями. На прошлой неделе адвокат Дмитрий Сотников заявил в Гагаринском суде ходатайство об изменении меры пресечения на домашний арест заключенному москвичу с третьей степенью инвалидности и второй стадией рака: "Мой подзащитный всю жизнь проживал в Москве, имеет прописку. Он тяжело болен и находится в зоне риска. Я говорил об эпидемиологической угрозе – и судья в судебном акте указал, что мои доводы являются предположением. Предположением! Это вот такое у нас отношение судей. Судьи, следователи, прокуроры – это продукт нашего общества с тем же исконно "русским авосем". Они не верят в коронавирус так же, как бабушка, которую лишают проездного, чтобы она не села в автобус, а она все равно куда-то несется".

"Заключенным сотрудники СИЗО внушают, что им нужно "пересидеть", что тюрьмы – это безопасное место переждать бурю, – рассказывает Ева Меркачева. – Я встречалась на днях с заключенными. Они переживают, что выйдут, а в мире никого нет – знаете, как в фильмах про зомби. Они переживают за близких и за то, что происходит на свободе. Те, которые разумные и мыслящие, понимают, что тюрьма – это не то место, где можно "пересидеть" во время эпидемии".

Читать далее

"Главврач сказал: шейте маски". Как российская провинция готовится к вспышке COVID-19 – объясняем на примере Новгородской области

В провинциальных минздравах пересчитывают аппараты ИВЛ и готовятся выделять для заболевших корпуса инфек...

"Я висел, как окорочок". Заключенные колонии в Петрозаводске рассказывают о пытках

Заключенные ИК-9 Петрозаводска рассказывают, как их обливают холодной водой и выставляют на мороз за жалобы...

Бунты курортников и крестный ход. Эпидемия холеры в Одессе 1970 года в документах из архива КГБ

В 1970 году в Одессе произошла вспышка холеры – одна из самых известных эпидемий в истории СССР. Настоящее Вр...