Александр Лукашенко не раз во время своих выступлений обещал не держаться за власть посиневшими пальцами. Что получается в итоге и зачем ему референдум по новой Конституции, в интервью Настоящему Времени рассказал политический аналитик Европейского совета по международным отношениям, а в прошлом белорусский дипломат Павел Слюнькин.
– [Лукашенко] держится за власть посиневшими пальцами уже 27 лет. Мне кажется, то, что нужно знать об этих заявлениях, о том, насколько они правдивы. По мнению многих экспертов (я, в принципе, тоже склонен полагать, что в этом есть часть правды), этот формат был предложен Россией – именно конституционных изменений, постепенного обеспечения транзита или возможного успокоения белорусского общества обещаниями о транзите.
Когда обсуждалось первоначально в Сочи, какие же будут изменения привнесены в Конституцию, то очень много говорили о том, что будет создаваться партийная система больше как распределение властей. И в тот момент казалось, что Россия видит в этом как раз и свой интерес: она получает гораздо более комфортную и знакомую, понятную политическую инфраструктуру Беларуси, я сейчас как раз про партийную систему говорю, которая позволит потом получить и партии, которые могут быть подконтрольными Москве.
– Да, я помню, мы много говорили об этом тогда и в наших эфирах: что, мол, Россия создаст себе пару-тройку пророссийских партий, будет их финансировать и таким образом как-то влиять на не всегда сговорчивого Лукашенко.
– Как мы видим, по такому пути белорусские власти не пошли. И чем стабильнее становилось их положение внутри Беларуси, тем больше этот конституционный референдум казался им не нужным. И тот вариант проекта, который они представили в конце прошлого года, напоминает изменения, которые в свое время предлагал Нурсултан Назарбаев в 2019 году. Там есть принципиальные различия, но в целом он подразумевает создание двух таких параллельных институтов власти, которые будут уравновешивать друг друга.
То есть в Беларуси создается и становится конституционным Всебелорусское народное собрание – это такой суперпарламент, в котором около 2,5 тысячи человек, как правило, это представители номенклатуры, чиновничества, региональных властей, парламент, депутаты и просто какие-то лояльные активисты. И в теории, Лукашенко по крайней мере об этом говорил, этот орган должен стать сдерживающим в ходе транзита, который когда-то в будущем в Беларуси будет происходить.
– В вашем представлении на ближайшее обозримое будущее он себя все-таки в каком кресле видит – главы этого Всебелорусского собрания, президента или в обоих сразу?
– Именно так: в обоих. Я думаю, на ближайшую краткосрочную перспективу это единственный вариант, который ему, мне кажется, доступен, в том числе с точки зрения обеспечения внутриполитической стабильности, своей безопасности. Если остаться в одном из этих кресел, то это значит, что ты передаешь огромную часть полномочий какому-то другому человеку.
– Но при этом вы говорите о транзите и имеете в виду, правильно ли я понимаю вашу мысль, что когда он все-таки решится на транзит власти, передачу своей власти кому-то, то он за собой оставит Всебелорусское собрание с правом объявить, если что, импичмент неугодному президенту.
– Ну это говорит он сам, да. Я, наверное, склонен был бы полагать, что в какой-то момент скорее всего так и будет происходить. Другое дело, что я не рассчитываю на то, что это будет происходить в ближайший год. Формально он может занимать эти два поста – и главы Всебелорусского народного собрания, и быть президентом – вплоть до 2035 года.
– Вот сейчас, когда мы видим, что ничего принципиально в стране не меняется, а если и меняется, то в худшую сторону, как вы оцениваете шансы, что белорусы после этого референдума выйдут снова на протесты?
– Я с вами не соглашусь, что ничего не поменялось. Поменялось очень многое, только в худшую сторону. Если в августе 2020 года белорусы видели возможность выходить на протесты, то сейчас Беларусь находится в состоянии подавленном, депрессивном из-за того объема репрессий, которые на них были обрушены. Людей арестовывают за неправильный цвет одежды, за комментарии в фейсбуке, которые критикуют за ввод войск ОДКБ в Казахстан, или если им не нравится то, что происходит в стране.
То есть градус репрессий зашкаливающий, в том числе для самого Лукашенко и того режима, который он построил. Поэтому ни на какие протесты, я боюсь, белорусы не в состоянии будут выйти просто потому, что сейчас Беларусь находится в состоянии такого тоталитарного контроля со стороны властей. И даже те приговоры, которые объявляются оппонентам белорусской власти, они тоже символизируют очень многое: Сергею Тихановскому – 18 лет, Виктору Бабарико – 14 лет, Марии Колесниковой – 11 лет. Дают людям в том числе за такие, казалось бы, это и преступлением не назовешь, но мелочи типа комментария в сети – может и полтора года человек получить.
Поэтому такого народного восстания я не стал бы, наверное, ждать. Власти действительно контролируют очень многие вещи, и, наверное, когда-нибудь эта кровь вскипеть сможет, но мне кажется, точно не из-за референдума.
