Российская певица Манижа Сангин, рожденная в Таджикистане, вышла в финал международного музыкального конкурса "Евровидение", который проходит в Роттердаме. Первый полуфинал конкурса завершился 18 мая, Манижа со своей песней "Russian Woman" выступит на финальном этапе конкурса 22 мая.
Вскоре после полуфинала Манижа дала интервью Радио Озоди (таджикской службе Радио Свобода), в котором рассказала о своем номере, подготовке к конкурсу и о том, почему смысл ее выступления важнее победы на конкурсе.
— Манижа, поздравляем. Какие у тебя ощущения?
— У меня до сих пор нет ощущения, что это происходит по-настоящему. Все как во сне, правда. Самое главное – это, наверное, то, что я очень благодарна своей команде, потому что мы все на все сто отработали вчерашний день, и я надеюсь, что и финал мы отработаем на все сто. Дальше уже все как сложится, это уже не от нас зависит. Самое главное – то, что мы сумели преодолеть все страхи, все волнения, все напряжение, этот прессинг, который происходил несколько месяцев, и вышли на сцену и получилось по-настоящему насладиться выступлением.
— Можешь нам сейчас коротко рассказать о том, как это все происходило, как ты должна была выходить из костюма, как бы ломать стереотипы… весь образ, моменты с костюмами?
— У нас в команде каждый выполнял свою функцию, а автором концепции, что я выхожу из платья, а позади меня будут русские женщины и позади меня будет искусство русских женщин, автором концепции была Ладо Кватания. А само платье – дизайн, конструкция – придумала мама (Наджиба Усманова). Эту калитку, которая открывается, моя мама сделала дизайн со своей подругой. Они работают в фэшн много лет, и они это вместе делали. Эскизы все рисовала мама.
— Сколько времени на это ушло?
— Порядка месяца на это ушло. Мы создавали платье, сами конструкторы, которые делали это платье, они находились в городе Королев. Мы туда ездили на примерку. Это очень сильная творческая мастерская.
— Это там, где находится известное конструкторское бюро?
— Да-да, именно. Мы туда обратились, чтобы оно ездило, колесики были.
— Скажи, пожалуйста, когда ты вышла на сцену, у тебя волнение было? Или ты вышла – и все прошло?
— Кажется, что это три минуты, но мне казалось, что это вечность. За эти три минуты в моей голове пролетает столько мыслей, и позитивных, и страшных, и волнение, и наслаждение от происходящего. Каждый раз, когда хлопали зрители, а они хлопали очень часто, меня отпускало. Но все-таки не зря существуют зрители, они очень нужны артисту. Они помогают это волнение сбить, потому что ты один на сцене, а их столько много вокруг.
— Ты говорила, что тебе не важна победа, а главное передать месседж песни. Почему?
— Потому что у меня четко сформированная позиция. Никакое место не сможет эту позицию изменить для меня.
— Какая именно позиция?
— Никакая позиция в топ-чартах, никакая позиция в рейтинге "Евровидения", никакая позиция в призовом или не призовом месте не сможет повлиять на мою внутреннюю позицию. Мой приоритет, который был до "Евровидения", он останется и после него – говорить правду, быть честным со зрителем, задавать то творчество, которое может вдохновлять людей к изменениям и к счастью. Мне очень важно быть услышанной, и я вроде как была услышанной, и это очень важно.
— То есть 22 мая, когда все будут за тебя переживать, ты не будешь переживать?
— (Смеется.) Не буду. Я буду переживать, наверное, только о том, что как-то нарушены в чем-то наши права, переживать о том, что у кого-то сейчас нет возможности получить документы, гражданство или такая ситуация, что мешает жить полноценной жизнью – это доступ к образованию… Я об этих вещах больше переживаю. А творческие амбиции… Одно дело – это когда ты выходишь на сцену и не уверен в том, что ты делаешь – что-то у тебя не доделано или не чувствуешь этот месседж. А я его чувствую, и я его проживала и проживаю эти два месяца и была примером того, о чем я говорила. Поэтому у меня нет внутренних сомнений, переживаний.
— Ты знаешь, что вчера очень много таджиков, твоих бывших сограждан в Таджикистане, в Европе, в Америке за тебя болели, писали в фейсбуке, инстаграме. Тебе есть что им сказать?
— Я хочу сказать, что я так ими горжусь, я так кайфую от того, какие они современные, разносторонние, потому что они меня понимают, слышат. Круто родиться в Таджикистане и, уехав, сохранить в себе свои внутренние восточные традиции, в то же время развиться, стать европейским жителем. Мне очень приятна их поддержка, потому что мой месседж достаточно противоречивый и я, конечно же, переживала насчет реакции. Но от Таджикистана я не получила ни одной негативной реакции.
— Все-таки тебе важны положительные эмоции?
— Конечно, важны, потому что на этом строится вера в то, что получается что-то менять, что людей с единой позицией с тобой намного больше.
— Ты слышала, что про тебя в марте говорил президент Таджикистана?
— Да, конечно. Мне приятен любой приятный комментарий в мой адрес.
— Я вспомнила одно твое интервью. Мы с тобой говорили, когда тебе было 16-17 лет, и ты тогда проронила такую фразу, что, мол, возможно, ты заниматься певческой карьерой не будешь, потому что это несерьезно. Сегодня мы с тобой говорим с высоты "Евровидения". Что это было?
— (Смеется.) Ой, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Я же была ребенком. Даже когда ты и не ребенок, занимаясь любимым делом, тебя посещает огромное количество сомнений.
— Можно ли предположить, что у тебя тогда что-то не складывалось?
— Да, возможно, не складывалось. Я не чувствовала себя собой. Наверное, тогда я не понимала, зачем мне музыка. Сейчас я себя стопроцентно чувствую собой.
Интервью было впервые опубликовано на сайте таджикской службы Радио Свобода – Радио Озоди
