Одним из двух участников встречи с Лукашенко в СИЗО КГБ 10 октября был предприниматель Юрий Воскресенский. Еще в изоляторе он давал интервью государственным СМИ, в которых рассказывал, как разочаровался в протестном движении. В этих сюжетах Воскресенского называют "организатором протестов" и "бывшим координатором штаба Виктора Бабарико". Сам Бабарико, который остается в тюрьме, через своих адвокатов передал, что "господин Воскресенский не был членом штаба Бабарико. Он не принадлежал к кругу лиц, принимавших решения, и никогда не получал от Бабарико каких-либо поручений, как и не вел с Бабарико индивидуальных разговоров. Поэтому Воскресенский не уполномоченное лицо". Его слова цитирует TUT.BY.
После встречи в СИЗО с Александром Лукашенко Юрий Воскресенский был отпущен из изолятора под домашний арест. В первом же интервью он рассказал, что "займется подготовкой поправок к Конституции".
О том, в каком состоянии сейчас находится Юрий Воскресенский, и о его вдруг изменившихся взглядах на политику Настоящему Времени рассказала Алеся Воскресенская, супруга Юрия.
– Как себя сейчас чувствует Юрий и что с ним происходит под домашним арестом?
– В данный момент Юрий чувствует себя удовлетворительно. Ему назначили медицинскую лекарственную терапию, поэтому он приходит в себя, принимает необходимые медикаменты, чувствует себя уже получше.
– Как он изменился за время заключения?
– Сильно не изменился, слава богу. Я думала, конечно, он будет сильнее подавлен, но, наверное, события последней недели, когда он давал несколько интервью государственному телеканалу, и потом встреча с президентом, наверное, его как-то немножко ободрили. Плюс неожиданное изменение меры пресечения – это, конечно, тоже сказалось на эмоциональном фоне. Он очень сильно обрадовался. Любой на его месте был бы счастлив.
– Выйти из СИЗО – любой на его месте был бы счастлив.
– Из СИЗО КГБ. Я напомню, что это одна из самых строгих тюрем у нас в стране.
– Что именно ему понравилось в интервью государственным телеканалам?
– Юра содержался два месяца в условиях самой серьезной тюрьмы, и он был готов общаться не только со следствием, но и с представителями СМИ из разряда госканалов не только для того, чтобы донести и высказать какую-то свою позицию, но и в том числе напомнить о себе и привлечь внимание к ситуации, в которой он находился.
– У вас нет ощущения, что его использовали?
– Я не могу сказать, что его использовали, потому что второе часовое интервью с господином Марковым в программе "Марков. Ничего личного" было достаточно искренним (Марат Марков – руководитель ЗАО "Второй национальный канал", ведущий авторской программы "Марков. Ничего личного" на телеканале ОНТ – НВ). Я знаю супруга уже 23 года, и я видела по его глазам, что ответы на вопросы господина Маркова были достаточно искренне им даны.
– Когда Юрий говорил о том, что готовились "цветные революции", были технологии и прочее, – в этот момент он был искренен? Или он это сделал скорее под давлением, на ваш взгляд?
– Если вы посмотрите на контент рассуждений, то это, скорее всего, похоже на лекцию, как политолога, с научной точки зрения, но не было озвучено, что данные технологии применялись в какой-то ситуации. Наверное, человек больше размышлял, нежели что-то имплицировал на какую-то ситуацию.
– На кону у Юрия, за его спиной бизнес какого размера с каким количеством людей? Чем он рисковал, находясь в заключении?
– Смотря с чем сравнивать. Несколько десятков человек, несколько серьезных проектов. Я думаю, человек, имея небольшой бизнес, имея небольшой доход, он всегда рискует в любом случае, потому что самый главный его актив – это семья. Он был основным кормильцем в нашей семье. Человек рисковал очень многим. Любой человек, который вступает в политическое поле, всегда подвергается риску.
– У вас есть понимание, почему он первым из всех, кто был на встрече с Александром Лукашенко, вышел на свободу? Как принималось решение? Кого выбирали, кого не выбрали?
– Я думаю, что он не один из первых – он был в числе освобожденных. Мне все-таки кажется, что Юра был открыт и честен для диалога, поэтому он показал, что он не представляет опасности, поэтому ему и изменили меру пресечения.
– Можно ли из ваших слов сделать такой вывод, что он изначально не был политическим оппонентом Лукашенко, что он не боец против него, оказался в тюрьме случайно? Что называется, устранили ошибку – его отпустили?
– Мне оценивать это сложно. Но я думаю, что это все-таки было недоразумением, потому что не было обоснованных причин, как мне кажется, задерживать моего супруга. Я повторюсь, я же не имела доступа к материалам дела, поэтому я могу комментировать с точки зрения супруги, с точки зрения оценки его политической роли и роли в этой кампании. Мне казалось, она не выходила за рамки правового поля.
– Иными словами, Лукашенко он не враг?
– Я думаю, безусловно, нет. Вопрос в том, чтобы не делить кого-то на врагов и друзей. Вопрос в том, чтобы конструктивно строить диалог, конструктивно выстраивать линию, когда все друг друга могут и услышать, и понять.
– Юрий начал уже как-то работать над поправками к Конституции? Если да, то в чем выражается эта работа?
– Сегодня только вторник. Юра выпущен был под домашний арест поздно вечером в воскресенье, поэтому я думаю, что мысленно он пока только собирается.
– Он обсуждал с вами это? Ведь на кону будущее страны. Может быть, он говорил: "На мне большая ответственность", – или что-то такое, что позволяет вам судить о том, как эта работа будет происходить? Как это будет выглядеть?
– Я думаю, что Юра не будет главным актором в этом процессе. Есть некоторые вещи, которые он не может озвучить в силу конфиденциальности. Но я чувствую, что на нем озвучена какая-то ответственность, по моему личному ощущению.
– Как была организована эта встреча, что он рассказал? Ведь это довольно удивительное событие и уникальное по меркам Беларуси.
– Да, уникальное, я согласна с вами. В целом вы уже, наверное, увидели по комментариям других лиц, которые присутствовали на этой встрече, она была абсолютно неожиданной. Юра не был извещен об этой встрече, его, как и всех, привели из камеры под конвоем. И только в самой комнате они увидели президента. И все, конечно, были шокированы. Вот это он мне озвучил. Он сказал, что был очень сильно удивлен.
Эта беседа, дискуссия содержательно была обстоятельная, потому что сама продолжительность речи – более четырех часов – говорит о том, что, наверное, обсуждались в целом какие-то ключевые моменты: и по конституционной реформе, возможно, и по освобождению политзаключенных, и по перспективам развития страны. Но я могу только догадываться, потому что подробности он не рассказывает.
– А у вас сердце екнуло, когда вы увидели, что он на встрече с президентом?
– Я думаю, что все удивились, но эмоционально – да.
– Что вы подумали, когда увидели, что он там?
– Удивлена была. Я уже привыкла мыслить не эмоциями, хотя для меня это тоже был сюрприз. Но я подумала, что так как Юрий уже открыто говорил, выступал на прошлой неделе, озвучил свою позицию. В принципе эта позиция была не только о том, чтобы протянуть власти руку, пожать ей руку, но и позиция в целом широкая – чтобы начать диалог между властью и обществом, чтобы уже приходить к какому-то компромиссу, уходить с улиц и садиться за стол переговоров. Я подумала, что это основные акторы, которых собрали за столом. В принципе, безусловно, это удивление для всех.
– Виктор Бабарико говорит, что Юрий Воскресенский никакого отношения к штабу не имеет и его точку зрения не выражает. Что вы на это ответите?
– Наверное, надо детали уточнить у господина Бабарико.
– Он должен выражать мнение Виктора Бабарико или они действительно никак не связаны?
– Дело в том, что Юра участвовал в штабе на этапе сбора подписей. Он координировал сбор подписей по одному из районов города Минска. Наверное, в принятии каких-то ключевых решений по кампании Юра не участвовал – это однозначно.
– Сейчас они могут разойтись во взглядах на будущее страны? И то, что говорит Юрий, может, на ваш взгляд, не совпадать с тем, что думает Бабарико и его сторонники? Или такого быть не может?
– Это, наверное, надо обсуждать между господином Бабарико и Юрием Воскресенским. Когда они свободно смогут общаться, тогда надо у них спросить. Мне достаточно сложно это комментировать.
– Вы, наверное, видели, что последние два дня на улицах в Минске опять возрос уровень насилия со стороны силовиков в отношении людей, которые ходят на улицах. Позволяет ли это, на ваш взгляд, установить диалог скорее или, наоборот, мешает? Может, вам Юрий что-то говорил. Какие выводы должны сделать люди из того, что произошло?
– У Юры есть ряд ограничений, он не имеет доступа к информации. В принципе пересказывать [новости] – я его стараюсь сейчас не грузить. Я хочу, чтобы он пришел в себя. Как-то оценить сегодняшнюю обстановку ему сложно, потому что ему запрещено пользоваться интернетом и другими средствами связи. Если говорить о моей точке зрения, я считаю, что насилие – это всегда плохо. Лучше всегда садиться за стол переговоров и решать все вопросы за столом. Слышать все стороны и вырабатывать общее решение – это единственный возможный вариант развития событий.
– Таким образом власть подталкивает людей за стол переговоров – к конституционной реформе – или, наоборот, обозлит и диалога не получится?
– Вообще мое мнение, что реализация идеи диалога зависит, конечно, целиком от действующей власти. Поэтому и действующая власть должна понять, что необходимы какие-то меры, чтобы прийти к общему знаменателю, и люди, которые выходят на протесты, тоже должны понять, что надо искать какие-то пути разговора с властью. Забрасывать друг друга обидными комментариями или другими выпадами – это бесперспективно.
