Настоящее Время

Екатерина. "Человеческая жизнь там ничего не стоит"

Проект Радио Свобода при участии Настоящего Времени

20 октября 2020 года

Выучить арабский язык, поехать в Объединенные Арабские Эмираты, заработать и вернуться в Россию – таков был план студентки из Санкт-Петербурга Екатерины Шмидтке. В 2009 году она поступила в Институт арабского языка в Дамаске. Но за несколько лет мирной жизни в Сирии Екатерина так и не преодолела языковой барьер. Заговорить на арабском ее заставили гражданская война и сирийская тюрьма.

Этот текст — часть совместного проекта Радио Свобода и Настоящего Времени "Арабская ночь. Истории россиянок в Сирии".

В 2009 году я поступила в институт арабского языка в Дамаске. Выучить язык оказалось не так просто. Во-первых, в группе были студенты из 18 стран, и общались мы в основном на английском. Во-вторых, сирийский диалект, как оказалось, сильно отличается от литературного. Так я задержалась в Сирии надолго. Сначала я жила в относительно богатых районах Дамаска, а потом переехала в спальный районе победнее. По-моему, я там была единственной иностранкой, и на английском там уже никто не говорил. Прожила я там недолго в городе начались демонстрации.

Демонстрации, свобода и "территория демократии"

Со стороны первые шествия в Дамаске выглядели очень весело. У меня была подруга из Великобритании, я ей как-то сказала: "Смотри, они за президента, за Башара Асада".

Сирийцы поддерживают Башара Асада. Дамаск, Сирия, 2011 год

Она ответила: "Да, но мне кажется, что им не важно, за кого выходить на улицу, у них здесь просто праздник".

Действительно, потом появились демонстрации против президента. Нам тоже хотелось в этом поучаствовать. Но мы как иностранцы боялись.

Есть такое слово "мухабарат" это сирийская служба безопасности, на самом деле служба доносов, которая занимается контролем населения. У каждого студента, который приезжает в Сирию и проводит в стране больше трех месяцев, появляется некий друг. Не все студенты догадываются, что он из мухабарата. Это люди в штатском, которые следят за всем, что происходит в жизни иностранцев. Если что-то им не нравятся, они об этом доносят.

Однажды я познакомилась с человеком, который в 1996 году был военным. Ему приснился сон, что он выстрелил в бывшего президента Сирии Хафеза Асада. Утром он рассказал про сон своим сослуживцам. За завтраком рассказал, а после обеда уже был в тюрьме. Там его пытали и говорили: "Мы из тебя выбьем эту дурь, у тебя даже сны будут патриотические". Он отсидел в тюрьме пять с половиной лет за сон. Когда наступил 2011 год, он сразу начал агитировать людей на восстание.

Демонстрация противников режима. Идлиб, Сирия, 2012 год
Демонстрация противников режима. Идлиб, Сирия, 2012 год
Демонстрация противников режима. Идлиб, Сирия, 2012 год

Сами сирийцы, с которыми я общалась, говорили, что они хотят революцию, но она будет быстрой. Они думали, что их "арабскую весну" поддержит Европа. Три месяца и в Сирии наступит демократия. Я спрашивала: а что такое демократия? Мне говорили: "Демократия – это свобода". Хорошо, а что такое свобода? "Свобода это демократия".

По воспоминаниям Екатерины, первые несколько лет после начала конфликта граждане Сирии продолжали свободно перемещаться по стране. В Дамаске можно было сесть на автобус, который ехал на территорию, подконтрольную "Исламскому государству" или Свободной сирийской армии. Главное было – пройти проверку на блокпостах. И, как правило, ее проходили все, у кого не было с собой оружия.

Месть по-арабски звучит как "интикама"

В 2012 году мы поехали в пригород Алеппо, чтобы навестить наших друзей. Из-за большого количества блокпостов мы не успели добраться до их деревни, пока было светло, поэтому решили переночевать в Алеппо в гостинице. В каждом отеле в Сирии есть человек из мухабарата. Он живет там и пишет отчеты о постояльцах. Когда мы заселялись, он попросил наши паспорта, а следующим утром отвез на допрос. Там нас спросили, какого мы вероисповедания. Моя подруга Кристина евангельская христианка, и она об этом честно сказала. Тогда один из сотрудников стал спрашивать, что это значит, в какой степени она верит в бога. И Кристина предложила ему взять Евангелие. В Сирии есть христиане, есть даже православные и католические церкви, но распространение Евангелия считается преступлением. За это сажают в тюрьму, так же, как за внебрачные связи и попрошайничество. Тогда мы этого не знали.

Один из сотрудников сирийской службы безопасности, который нас допрашивал, сказал, что хочет провести со мной ночь. Я отказалась. Он разозлился, говорил грубые унизительные вещи, а в конце сказал: "Я тебе отомщу". На следующий день он отвез нас в полицейский участок.

Я плакала не переставая. Казалось, что условия в камере были ужасные. Кормили, как правило, один раз в день, но была горячая еда. Иногда они говорили: "Дождь идет, кто же в такую погоду пойдет вам жрать покупать?" Полицейские издевались над нами: смеялись, били разными предметами. Всего мы просидели там 10 дней. Потом нас перевели в настоящую тюрьму. Вот там было действительно ужасно.

Тюрьма в Алеппо, Сирия

От увиденного я не могла идти. Полицейский тыкал в меня кольтом, чтобы я двигалась. Но я делала шаг и останавливалась. На полу повсюду лежали люди. Места не хватало, это было переплетение грязных человеческих тел. У всех был одинаковый цвет одежды – буро-коричневый от пота и крови. Некоторые были избиты, у кого-то гноились раны. От зловония кружилась голова.

Нас поместили в камеру, где было около 20 человек, в основном уголовницы и проститутки. В камере не было ни воды, ни окон, ни вентиляции – дышать было очень тяжело. В туалет нас выпускали два раза в день. Вода текла по стенам, капала с потолка. Везде были вши, началась чесотка. Когда кто-нибудь просил открыть дверь, чтобы проветрить камеру, сотрудники тюрьмы говорили: "Ах, ты подышать хочешь? Иди сюда!" – вытаскивали женщин за волосы, избивали до крови и закидывали обратно.

Кормили нас один раз в день. Давали две холодные вареные картошки и три лепешки хлеба. Иногда еще давали ложку хумуса, скисшей сметаны или оливкового масла. В холле, куда выходила дверь нашей камеры, проходили "допросы". Пол там был в грязи и в крови. Заключенный, который раскладывал еду по мискам, сидел примерно там же. Проходя мимо, сотрудники тюрьмы били его, пинали, и он ронял еду из рук. Девушки в нашей камере часто болели, травились, а из лекарств нам давали только анальгин.

Мы спали на каменном полу. Сначала у нас были одеяла, но они быстро промокли и покрылись красивой разноцветной плесенью. Воздух был горячим, а стены холодными. Видимо, из-за этого Кристина (подруга) заболела. У нее начались жуткие боли в области почек. Она постоянно кричала, не могла ни есть, ни пить. Потом она начала синеть и терять сознание. Я стучала в дверь камеры, просила: "Помогите, моя подруга умирает". Они мне отвечали: "Когда сдохнет, сообщи". У них так было принято. Мы слышали, как в камерах кричали: "У нас труп!" И охранник, что-то дожевывая, говорил: "Ну, сейчас, доем и вынесу его".

Человеческая жизнь там ничего не стоит. В этой тюрьме пытали почти всех. Насилие длилось по несколько часов.

Нас не пытали, скорее всего потому, что мы иностранки. Нам говорили, что мы политические преступники. Сколько еще мы будем сидеть в заключении, никто не отвечал. Повезло, что еще в полицейском участке я успела сообщить другу о том, что нас задержали. Спустя 20 дней российское посольство все-таки нашло нас. Стали готовить документы о нашем переводе в тюрьму Дамаска для дальнейшей депортации.

Через неделю нас привезли в дамасскую тюрьму Кафер Сусси. Наконец-то к нам пришел посол. Он объяснил, что нас считают политическими преступниками за распространение Евангелия. Примерно через неделю нас отправили в Россию.

В Петербурге Екатерина Шмидтке закончила курсы фотографии и несколько раз возвращалась в Сирию, чтобы запечатлеть жизнь в стране. В 2017 году она ездила в Турцию и Германию, чтобы пообщаться с сирийскими беженцами. Там Екатерина сняла документальный фотопроект "Молитвы о воле" – это серия портретов тех, кто пережил сирийскую тюрьму, с рассказами о том, через что они прошли.

Умм Мадж
Мухаммад
Кристина Чапп
Умм Амр

Читать далее

Марина. "Я очень хочу отсюда уехать – было бы куда"

Марина познакомилась со своим будущим мужем – сирийцем – в Китае. Оба учились там в магистратуре. В 2012 году после окончания университета переехали в Латакию. Мужа Марины призвали в правительственную армию

Лилия. "Сирийцы смотрят на тебя как на королеву"

Посмотреть Сирию Лилию пригласил ее соученик Ахмед. Он ухаживал за Лилией, звал замуж, но она не соглашалась: год назад у Лилии умер муж, и она осталась одна с маленьким сыном. Позже этот сын, будучи уже взрослым, попадет в сирийскую тюрьму, а Ахмед обманом заставит Лилию выйти за него замуж

Светлана. "Лучше под бомбами, чем в Россию"

Светлана приехала в Сирию через несколько дней после августовского путча 1991 года. Во время гражданской войны в Сирии Светлана возвращалась на родину, но решила, что даже под бомбами жить лучше, чем в России