После того, как в коридоре одного из крупнейших юридических вузов страны – Московской государственной юридической академии им. Кутафина – установили мемориальную табличку Иосифу Сталину, преподаватели кафедры конституционного и административного права Высшей школы экономики (ВШЭ) отказались с МГЮА сотрудничать. Ранее по этолй же причине из МГЮА ушел экс-президент Адвокатской палаты Москвы известный юрист Генри Резник.

Некоторые выпускники этого вуза также возмутились прославлением памяти человека, "попиравшего нормы права", но желающих прокомментировать свою позицию почти не нашлось.

В интервью Настоящему Времени Илья Шаблинский, профессор кафедры конституционного и муниципального права ВШЭ, которая объявила МГЮА бойкот, рассказал, что юристы не хотят портить отношения с одним из самых влиятельных вузов страны.

— Почему юридическое сообщество в целом, и даже люди, которые публично как будто бы заявили о своей позиции, как Генри Маркович Резник, не очень хотят это комментировать. Что за отношение внутри среды научно-юридического сообщества – есть согласные и несогласные, а вслух не прорывается?

— Я могу только догадываться, наверное, разные причины. Многие, может, большинство считает, что это, в общем, мелочь, не стоящая внимания, не стоящая разговоров специальных. Думаю, что такое объяснение.

— Насколько это важный вуз для людей, которые мыслят свою карьеру в области юриспруденции, будь то прокуратура, адвокатура и все что угодно?

— Это важный вуз, я его закончил, между прочим.

— Ссориться с таким вузом человеку, который, например, планирует когда-нибудь защищать кандидатскую или докторскую диссертацию, не стоит, как вы считаете?

— Да, я думаю, что еще одна причина того, что люди неохотно комментируют, юристы неохотно комментируют, может быть, в том, что не хотят портить отношения с ректором, собственно, с ректором именно. Может быть, допускаю это.

— А вы понимаете, откуда эта доска взялась? На ней написано, что она в 1946 году сделана, если я не ошибаюсь, или в 1949-м, я могу предположить, что сняли ее, например, в 1956-м. Она что, полвека где-то лежала, и ее бережно хранили, в полотенце заворачивали, а потом взяли и достали?

— Заворачивали, да. Это же здание бывшей Высшей партийной школы, Московская ВПШ, там такие встречи с генеральными секретарями проводились, там Хрущев тоже выступал, не знаю, был ли там Брежнев, но Хрущев там точно был. Доску эту сняли, наверное, в конце 50-х годов, спрятали куда-то там в запасник, в подавал куда-то. Как пришло новому ректор ее извлечь, не знаю. Она так лежала, ждала своего часа. То есть здание было передано Московской государственной юридической академии усилиями Олега Емельяновича Кутафина, и вот после этого здание начало жить другой жизнью, но в подвалах хранилась эта доска.

— Среди ваших коллег это обсуждается как курьез или есть люди, для которых это действительно важная история положительная или важная негативная история?

— Не проводил опросов сколь-нибудь представительных, не проводил. Поэтому как я могу это говорить?

— А за себя?

— Для меня это неприятный симптом. Очень неприятный. То есть если ректор (мы говорим, конечно, о решении ректора) крупнейшего, а это крупнейший юридический вуз страны, есть еще юридический факультет МГУ, но МГЮА сейчас, по-моему, крупнее, если ректор допускает, если хотите, прославления, допускает почитать память Иосифа Джугашвили, Иосифа Сталина, о котором, в общем, все понятно, все известно с точки зрения судьбы права.

— Посмеялся над правом в Советском Союзе.

— Да. То это плохой симптом. То есть какая-то часть юридического сообщества, какая-то часть интеллигенции в принципе готова уже принять волю государства, связанную с отменой многих гарантий, многих прав. Вот они готовы, готовы. Лишь бы услужить либо угодить власти.