Угледар – еще один город в Донецкой области, который российские войска уже почти два года пытаются захватить. До войны в нем жили 15 тысяч человек, но из-за ежедневных артобстрелов и авиаударов России город в значительной мере был разбит и практически опустел. Тем не менее в нем остаются чуть больше сотни человек, которые отказываются уезжать, несмотря на то, что существуют на грани выживания.
Андрей Друмов – полицейский. Он грузит в машину полный багажник продуктов и отправляется в Угледар:
"Очень много гуманитарной помощи. Но основное – это хлеб, которого там нет. И водичка", – показывает он.
Угледар по-прежнему пытаются захватить российские войска. Силы обороны Украины пока держатся, но дорога, по которой Друмов едет в Угледар, простреливается.
Андрей рассказывает, что выжить в Угледаре очень тяжело. Те, кто остался, живут в подвалах. Первый человек, которому он привез продукты, – Антон.
"Ты знаешь, что твоя Юля звонила? Она сказала, чтобы я тебя отсюда забрал, – говорит полицейский. – Юля мне звонила, я с ней разговаривал. Я сказал, что я тебя даже насильно заберу сегодня. Девушка твоя переживает".
Антон тем не менее уезжать из фронтового города не хочет.
"Пускай переживает. Это ее проблемы. Она решила, что парень ее. Я не знаю, что она решила", – грубовато отвечает он.
Второй адресат гуманитарной помощи – Вера. У ее матери недавно был инсульт. Полицейские настаивают, что женщину нужно эвакуировать. Вера против: она говорит, что ее мать для этого слишком старая.
"Сто лет ей, она 1924 года рождения. Ее уже трогать нельзя, – объясняет она. – Я ее вот так за ногу возьму – и шкура отошла. И рана там, перематываю те раны. Ее уже никак трогать нельзя".
Полицейский спрашивает, что будет, если мать Веры умрет?
"Ну что, похороним, если умрет. Здесь же все хоронят, ямки выкапывают и хоронят, а что же делать? – говорит она. – А что, думаете, там будет лучше? Перехороню потом возле детей, у меня дети даже безымянные лежат, даже крестов на могилах нет. Я никуда от них не поеду".
Вера поясняет, что у нее было два сына, но они погибли в Угледаре.
Полицейские говорят, что выжить в Угледаре очень сложно: ни воды, ни еды нет, если их не привезут полицейские или волонтеры. Чтобы добыть воду, в свое время в подвале одного здания даже пробили скважину:
"Сорок или пятьдесят метров они продолбили. Но чтобы была вода, нужна горючка на генератор. Нет ее – нет воды", – объясняют волонтеры.
Полицейский Андрей говорит, что война очень меняет людей, особенно тех, кто находится на грани выживания.
"Они не общиной живут, они уже каждый на себя все тянет. Условия жизни все сложнее и сложнее, поэтому они тянут каждый на себя, – объясняет он. – Нет здесь жизни, они порознь живут. И это проявление именно войны".
Второй полицейский, который возит нас по Угледару, тоже Андрей, рассказывает, что родом из этого города.
"Я здесь родился, в детский сад ходил, в школу. Встретил здесь свою любовь, супругу. Дети родились здесь, – перечисляет он. – Больно мне заезжать в этот город. Бабушкиной квартиры уже нет".
На другой локации, куда полицейские привозят еду и гуманитарную помощь, картина иная: там несколько человек живут общиной, дружно. Полицейские выдают им таблетки для обеззараживания воды: воду (дождевую и снег) люди набирают в бочки и затем растапливают и используют для готовки.
"Мы уже полгода, наверное, пьем эту воду. Но еще никто не умер и даже никто не заболел ни разу, слава богу", – рассказывает местная жительница Светлана Ремезова.
Светлана показывает продукты: крупы, макароны еще есть, но мясных консервов практически не осталось. Есть у общины и проблема с освещением: в основном свет идет от масляной лампы. Аккумулятор есть, но он совсем слабенький.
"Аккумулятор мы бережем, включаем буквально на полчасика, на двадцать минут, – говорит Светлана. – Если бы нам помогли с ним волонтеры, это было бы очень хорошо".
В это время полицейские получают от военных сообщение, что по Угледару скоро будет новый авиаудар. Выезжая, мы видим, как на город падают российские авиабомбы.
"Это лотерея, да. Мы заезжаем, лекарства привозим, продукты питания, воду. Люди бы не выжили сами по себе: все зависит от полицейских, которые туда заезжают, – замечает Друмов. – Да, они бы как-то питались, но то, что они должны получать, они бы не получали".
