Только за первые пять месяцев большой войны с Россией боевой опыт получил как минимум миллион украинцев (более свежих данных о количестве участников войны пока нет). Счет раненых идет на десятки тысяч, точные данные власти не раскрывают, The Washington Post со ссылкой на американских чиновников оценивает общие потери ВСУ в 120 тысяч человек. Людям, которые потеряли здоровье на войне, приходится доказывать государству, что их травма связана с участием в боях, – чтобы получить реабилитацию, выплаты и продолжить лечение.

Настоящее Время рассказывает, с какими бюрократическими преградами сталкиваются раненые и кто пытается им помочь.

Год в ожидании справки: история раненого

Боевой путь украинского военного из 72-й отдельной механизированной бригады Семена Гаранова – два дня. Утром 6 марта 2022 года он прибыл в часть, сдал военный билет и отправился на позиции. Семен был водителем БТР и участвовал в битве за Мощун. Это село в 12 километрах от окраины Киева стало для украинской армии форпостом в обороне столицы. И пройти его российские военные не смогли.

Седьмого марта Семена ранили во время минометного обстрела. Далее был месяц лечения, за который Гаранов сменил пять больниц. Последствия минно-взрывной травмы, объясняет военный, ощущаются до сих пор:

"У нормального человека стопа крепится шарнирным суставом к голеностопу и нога работает в разные стороны. У меня нет части шарнирного сустава, пяточной кости и сама стопа в плоскости переломана. Поэтому ногу ровно поставить невозможно, она все время в выгнутом положении. Стопа сильно нагружена: даже если пройти два-три километра без лишних грузов, то ощущения достаточно болезненные".

Тот факт, что Семен получил боевое ранение, дает ему право получить выплаты от государства. Но для этого нужно собрать документы.

Наконец, после прохождения МСЭК раненый может получить помощь от государства. Размер выплат – от 124­ 500 гривен (примерно $3400), если военный частично потерял трудоспособность, до 992 400 гривен (около $27 000), если ранение привело к первой группе инвалидности.

Для Семена все оформление остановилось в начале пути: почти год он не мог получить в части справку об обстоятельствах травмы и направление на ВВК. Говорит, что в части его не успели оформить до ранения, а затем уже не хотели со службы отпускать на комиссию.

"Ты приезжаешь, говоришь непосредственному командиру: мне надо лечиться. Командир передает командиру роты. Командир роты говорит: я пойду к медикам. На каком-то этапе процесс буксует, ты приходишь к своему командиру, а командир говорит: нет времени, давай потом. Или, если твой медик не хочет этим заниматься, ты застреваешь на месте", – говорит Семен Гаранов.

Пока Семен лечился и был в отпуске после ранения, его подразделение перекинули в Бахмут. Военный поехал туда за справкой, но командование решило оставить его на службе – правда, в подразделении, которое не участвует в боях. Более полугода Семен служил и ждал, пока ему дадут справку и направление на ВВК. И лишь сейчас, спустя год после ранения, Семен начал проходить комиссию.

Ситуация Семена Гаранова – не единственный случай, когда раненым военным в частях не выдают справки об обстоятельствах ранения или выдача затягивается надолго. Вот что пишет о своем раненом родственнике жительница Полтавской области Наталья:

"Эту справку должны предоставить в течение какого времени? Нам сказали, что только после расследования, которое продлится месяцы. Уже прошла одна ВВК, на очереди другая, после отпуска по состоянию здоровья. Неужели нельзя сделать все сразу без справок, автоматически, ведь ранение в районе боевых действий получено действующим военнослужащим, выполнявшим задание согласно приказу! Я в шоке! Почему нельзя автоматически все делать, ведь не в баре во время отдыха получил ранение!"

Очередь на электронную очередь: как проходит военно-врачебная комиссия

Но даже если проволочек с направлением на военно-врачебную комиссию не возникло и все необходимые документы на руках, далеко не факт, что саму комиссию удастся пройти быстро. В начале февраля 2023 года украинская служба Радио Свобода опубликовала репортаж о прохождении ВВК во Львове – в клинике амбулаторно-поликлинической помощи. Несмотря на то, что клиника открывалась в 9 утра, военные приходили как минимум за час, чтобы записать на листочек свою фамилию – в живую очередь в нужный кабинет. Раненые рассказывали, что приема приходится дожидаться стоя, в том числе и тем, у кого повреждения ног.

"Три дня стоял в очереди, чтобы пройти УЗИ. Только что выключили электроэнергию, и все! Что делать? Мы во Львове снимаем квартиры, питаемся за свой счет, потому что каждый день должны сюда приходить. Это месяц и больше продолжается. Почему так долго? Потому что один врач сидит на трех должностях. Он принимает до 13 часов в своем кабинете, потом – на ВВК, а потом еще делает анализы", – рассказывал журналистам военнослужащий Андрей.

Другой военный, а в прошлом журналист Мирослав Откович опубликовал фото унитаза в клинике, "утопленного" в пол. Таким туалетом, написал Мирослав, раненым воспользоваться сложно.

После огласки руководство начало в клинике ремонт и приняло помощь от волонтеров: те организовали бесплатный ксерокс, кулеры с водой, кресла для сидения. Теперь клиника работает с 8 утра, а не с 9. В учреждении появилась электронная очередь, талончики в которую выдают с помощью четырех компьютеров. Но только за талоном все равно нужно отстоять живую очередь.

Настоящее Время пообщалось с одним из военнослужащих, который сейчас проходит ВВК в той самой клинике во Львове. Он планирует вернуться на службу после лечения, поэтому попросил не называть его настоящего имени. В тексте мы будем называть его Олегом.

Олег получил огнестрельное ранение осенью 2022 года в Луганской области: пуля раздробила ему плечевую кость. Сейчас у раненого стоит аппарат внешней фиксации – металлическое устройство, которое удерживает кость снаружи.

На ВВК Олег пришел, чтобы продлить отпуск по состоянию здоровья: лечение еще продолжается. И здесь он чуть было пошел по неверному пути – потому что единой схемы действий для всех не существует. Олег решил, что ему нужно сначала пройти пятерых врачей и лишь тогда записываться в кабинет, где сообщат вывод комиссии. А очередь в этот кабинет была расписана на месяц вперед. Но одна из врачей отправила его посоветоваться с заведующей, и та объяснила: чтобы продлить отпуск, достаточно посетить травматолога и не ходить по всем кабинетам.

"Основной вызов – что в начале никто ничего не объясняет, а по факту все получилось проще, – рассказывает Олег. – Я пришел к травматологу, он отправил меня на рентген, затем написал вывод, что мне нужно заменить метод фиксации – то есть мне не отпуск нужен, а дополнительное лечение. Но сам факт: я думал, что ВВК – универсальная процедура, и собирался все делать по четким правилам, но оказалось, что правила бывают также разные".

Теперь военный ждет направления из воинской части, чтобы ему сделали новую операцию. Но в части ему говорят: это направление могут выдать на месте врачи военно-врачебной комиссии. А в комиссии его со всеми вопросами отправляют в часть.

По своему опыту Олег рассказывает: не хватало специалиста, который еще бы до записи в кабинеты на месте разъяснил процедуру.

"Было бы хорошо, если бы для военных были предусмотрены социальные работники, которые бы помогали разбираться в юридических тонкостях. У всех разное образование, разный опыт, разные ранения. Я считаю себя неглупым человеком, но мне разобраться во всех нюансах было сложно, – говорит Олег. – Если бы государство выделило деньги на соцработников, это бы существенно упростило военным жизнь. К примеру, я хочу больше работать над реабилитацией руки, я хожу на процедуры в государственной клинике. И хотел бы лучше делать упражнения, чем разбираться с документами".

Облегчить бюрократию: чем занимается организация "Принцип"

"Когда человек стоит в очереди за документом, чтобы потом походить пешком с этим документом без руки, без ноги или без глаза, – это не про уважение", – считает Маси Найем, украинский адвокат и военнослужащий.

Маси впервые мобилизовали еще в 2015 году. Он был командиром взвода во время боевых действий на Донбассе, воевал в Новгородском (сейчас поселку вернули старое название – Нью-Йорк) и Авдеевкой. В 2016-м демобилизовался. Но в 2022-м, когда Россия от вооруженной поддержки боевиков перешла к полномасштабной войне против Украины, снова пошел воевать. Пятого июня автомобиль, в котором был Найем, подорвался на фугасе. Военного сильно ранило в голову, он потерял глаз. Хотя лечение продолжается, Маси уже объявил о возвращении на службу.

Ощутив на себе то, как государство относится к раненым, Маси Найем решил создать общественную организацию, которая будет заниматься защитой прав военных.

"Первый самый большой ужас: нигде нет четкой информации, что должен сделать военный после того, как его ранили. Я юрист, представь себе, я просыпаюсь в больнице – и до сих пор не понимаю, какая у меня инвалидность, что мне можно дальше делать, какие куда документы отправить", – описывал военный ситуацию в интервью Настоящему Времени.

О запуске организации "Принцип" Маси Найем объявил в начале февраля 2023 года, возглавила организацию Любовь Галан. Вскоре на официальных страницах "Принципа" стали публиковать инструкции: на какие выплаты военные могут претендовать в случае ранения, как можно добиться отпуска по состоянию здоровья, что делать, если в части не выдают справку об обстоятельствах травмы.

"Мы уделяем больше всего внимания справке об обстоятельствах ранения, потому что она является основной. И, к сожалению, с ней больше всего проблем и возникает. Во-первых, очень много раненых. Воинские части просто не успевают вовремя отправить справки на ВВК. Можем сталкиваться с саботажем, когда военный еще должен побороться за документы. Выдача справок затягивается. И здесь мы всегда рекомендуем обращаться письменно – подавать рапорт на истребование справки, регистрировать его в строевой части. Если там рапорт не принимают, отправлять его "Укрпочтой" рекомендованным письмом с описью вложения. Именно такой способ – письменное обращение военнослужащего в воинскую часть – в большинстве случаев помогает истребовать справку", – объясняет руководитель направления по правовой работе общественной организации "Принцип" Анастасия Володенкова.

На этой неделе "Принцип" опубликовал "Правовой навигатор для военных, которые получили ранения": в нем юристы разобрали каждый из этапов в оформлении ранения и привели примеры рапортов, которые нужно заполнить, если справок не дают. В организацию только через страницу в фейсбуке обращаются как минимум полсотни военных в неделю: спрашивают, как решить разные проблемы. Ответы на наиболее типичные вопросы юристы "Принципа" публикуют отдельными постами, но у организации нет ресурса оказывать детальную правовую помощь каждому заявителю. Юристка Анастасия Володенкова объясняет: команда "Принципа" сейчас сосредоточена на том, чтобы поменять саму систему, а не разбираться с индивидуальными случаями. Представители организации вошли в рабочую группу вместе с представителями Минобороны Украины, Министерства цифровой трансформации, Минсоцполитики, Министерства по делам ветеранов.

"Работа состоит в автоматизации процессов, упорядочении электронных документов и обмене ими, предоставлении надлежащего сервиса, профессиональной переподготовке кадров, возможности для военного проходить реабилитацию там, где он живет", – формулирует задачи Анастасия Володенкова.

Идею рабочей группы еще в конце января поддержал вице-премьер и глава Минцифры Михаил Федоров. Он сообщил о планах перевести многие процессы в ВВК в электронный вид.

"К примеру, военного ранили под Бахмутом. Эвакуировали в киевский госпиталь на реабилитацию. После лечения бойцу нужно возвращаться в свою часть, чтобы получить бумажное направление на ВВК. Затем собрать кучу документов, необходимых для прохождения ВВК, которая вообще может быть в другом городе. И такой "квест" нужно проходить, даже если военному ампутировали руку или ногу", – так Михаил Федоров объяснял, почему нынешняя система не годится.

"Я как военный должен поехать в свою военную часть, взять направление на ВВК, поехать на ВВК, взять документ о том, что мне разрешают пойти в отпуск. Я это должен сделать с ранением. Потом привезти эту бумажку обратно в военную часть, написать рапорт, чтобы меня отправили в отпуск. И у меня вопрос, который меня удивляет: а можно было из этих раненых военных не делать курьеров? Это же неправильно", – говорил о том же Маси Найем.

Кроме Министерства цифровой трансформации, о планах "перезапустить" процессы в военно-врачебных комиссиях говорила и замминистра обороны Украины Анна Маляр. Маляр выделяла такие направления, как внедрение электронных очередей, использование электронного документооборота в процессах ВЛК, пересмотр количества ВЛК и сервисное обслуживание в военных учреждениях (ВЛК – сокращение от украинского "військово-лікарська комісія"; то же, что ВВК). По ее словам, которые приводила пресс-служба Минобороны Украины, с начала полномасштабного вторжения России система уже начала меняться: "Было создано 66 внештатных ВЛК в военных медицинских учреждениях, а также дополнительно в учреждениях здравоохранения разных форм собственности еще 340 внештатных ВЛК".

Юристка Анастасия Володенкова из команды "Принципа" говорит, что у чиновников, которые входят в рабочую группу, есть понимание проблемы и желание упростить процедуры для военных. Но какими будут первые решения и когда именно стоит их ждать, она пока не раскрывает.

"Бегать и просить должна ошарашенная гибелью мужа мать-одиночка". Ветеран об украинской бюрократии

"Изменения должны быть на уровне идеологии. Например, если мы говорим о налоговой, то возникает какая-то карательная история в голове. А это должен быть сервис. Точно так же всю систему с ВВК и прочим нужно переосмыслять – и из нее строить нормальный сервис. Человек уже и так довольно много заплатил. И очень странно, что ему приходится взаимодействовать с системой, которая создает впечатление, что ее задача – от тебя избавиться, а не помочь тебе", – рассуждает ветеран Кирилл Золотарев.

В 2014 году Кирилл работал системным администратором в харьковском информагентстве. Когда начались боевые действия на Донбассе, его мобилизовали. Кирилл перенес два ранения, из-за второго чуть не погиб – и теперь считает 22 октября 2014-го второй датой рождения.

"Был в прикрытии. На нас наскочила группа противника. Когда уже после боя я к своим перебегал, меня встретил очередью хлопец, который сидел в пяти метрах в посадке.
Мне повезло. С пяти метров – и не убил. Живой", – рассказывал Золотарев в интервью своей редакции через год после ранения.

Кирилла признали негодным к военной службе и дали инвалидность. Теперь он помогает украинской армии как волонтер и поддерживает связь с друзьями, которые сейчас на фронте. Корреспондент Настоящего Времени попросил ветерана рассказать, как была устроена бюрократия в армии и изменилось ли что-то за неполные девять лет.

Кирилл рассказывает: оформление документов существенно упрощается, если в части их заполнят вовремя. Ведь прежде чем выдать справку об обстоятельствах травмы, в части проводят служебное расследование.

"Расследование начинается с боевого распоряжения. Если этот документ был правильно заполнен и ты шел выполнять задачу, которая была письменно оформлена и заведена в журналы, – это хорошо. Потому что, если ты пошел что-то выполнять с устного приказа, инициативы или еще чего-то, расследование усложняется. Если журнал в какой-то момент не велся четко или, не дай бог, сгорел, как часть наших документов под Дебальцево (нас самих не было под Дебальцево, но наши документы были), – все также усложняется. Нужна дополнительная работа, дополнительные решения комиссий и прочее, чтобы "родить” документ", – объясняет Золотарев.

Положение Кирилла осложняло то, что фактически он напрямую подчинялся руководителю разведки сектора, а оформили его сначала в территориальный батальон. Его ранили как раз тогда, когда началось переоформление из тербата в разведывательный батальон. В итоге расследование должна была проводить служба в части, которая о самом военном не знала ничего – только видела документы. Кириллу пришлось лично ехать в часть, а затем самому искать боевое распоряжение.

"Мы на тот момент намотали с мамой две тысячи километров за полтора дня, чтобы найти, кто мне сделает документ, предоставить основания, потому что в свое время не было проведено расследование – в суматохе, со всеми переводами. Одни не хотели браться, потому что нас уже переводят, а другие не поняли, что нужно делать расследование, потому что нас еще не перевели", – вспоминает Кирилл.

Отношение врачей к раненым тоже бывало разным. Золотарев рассказывает, что, когда его ранило в первый раз, осколок доставал хирург, который в процессе жалел, что не успел перед пенсией перевестись в российскую армию. Кирилл это происшествие воспринимает с юмором – говорит, что и тогда лишь посмеялся: "Трудно говорить с человеком на экзистенциальные темы, когда он ковыряется в тебе скальпелем".

От армейских друзей Кирилл слышал рассказы о том, что раненого или заболевшего солдата врачи воспринимают как уклониста – например, если у него серьезные грыжи, но человек какое-то время держится благодаря физподготовке, а потом все-таки обращается к медикам. К тому же военные и гражданские с одними и теми же болезнями оказываются в разных условиях. У гражданского, к примеру, после терапевтического лечения спины есть возможность восстановиться: носить корсет, не поднимать тяжелого. У военного нет возможности облегченно нести службу, он возвращается к тем же нагрузкам.

Описывает Кирилл и более тяжелые случаи – причем как из прошлого, так и из настоящего:

"Когда я лежал в госпитале, была такая ситуация: у военного ранение в голову, в госпитале в Днепре его состояние стабилизировали. У человека большие проблемы с мозгом, с психикой, сильные повреждения. Но нейрохирурги его "подлатали" – и оформляют выписку. Жена получает на руки человека, которого невозможно в такси посадить, потому что он непредсказуем в своих реакциях, нелогичен в действиях. Это последствия ранения в бою, но мы не предоставляем жене раненого никакого сервиса по уходу.

Или недавно у меня был разговор. Военный погиб. Его мама в Польше, жена в Украине. И брат едет помочь жене оформить выплаты по погибшему. Где-то в этом месте идет сбой: не государство приходит к жене погибшего с определенной долей пусть даже дежурного, но почета, предоставляет набор документов, дает что-то подписать и берет банковскую карту. У нас ты должен побегать, попросить. И особенно плохо, если бегать и просить должна ошарашенная гибелью мужа мать-одиночка".

Возвращаясь к параллели с налоговой, Кирилл Золотарев говорит: раненые военные уже заплатили государству "налог кровью" и заслуживают уважительного отношения. Ветеран считает, что нужно создать патронатную службу и привлечь в нее волонтеров, которые уже и так многие годы подряд помогают военным вставать на ноги и решать проблемы с государством.