1,2. На уходящей неделе было (и еще будет) много брутальной политики, но вот вам две ссылки на тексты о морали. Александр Баунов на Carnegie складно рассказывает, как именно в области морали Россия стремительно европеизируется, а Александр Морозов на “Кольте” доходчиво объясняет, как эта прекрасная морализация превращается российских нежных европейцев в незадачливых марионеток в руках очень довольных и очень богатых политических кукловодов. А у кукол – какая мораль?

3,4. Поэтому следующие две ссылки о религии. Репортаж Сергея Хазова-Кассиа о процессе над тремя настоятельницами так называемого "православного приюта" в селе Мосейцево, которых обвиняют в истязаниях детей и убийстве 13-летней Татьяны Любимовой, и спокойный, подробный текст Ксении Лученко о том, как устроены российские монастыри:

Мы жили вчетвером в домике возле монастырских стен; трое из нас впоследствии стали игуменьями, у меня жизнь сложилась иначе. Это был домик без окон и без дверей, который до революции был монастырской гостиницей. Он был до безобразия разрушен, разорен. В плане бытового неудобства было сразу по максимуму. У нас был небольшой рукомойник, кто-то сжалился и сколотил нам будку, похожую на уличный туалет. Мы из баночки поливали друг другу голову. Мне дали послушание читать псалтырь в храме с двух до четырех часов ночи. Идти [до храма] там примерно с полкилометра через лес, через деревню. И вот такими тропками идешь, индюки на тебя шипят из кустов, собаки лают… Не знаю, каким чудом меня тогда никто не съел.

5. Но вот три истории о молодых людях, которые чуть не съели себя сами, – публикация в ответ на вспыхнувшую с новой силой государственную заботу о предотвращении подростковых суицидов путем запрещения “групп смерти”. Чтобы покончить с собой, никаких групп смерти не надо:

Не знаю, мог бы меня кто-то в подобном случае подтолкнуть к суициду. Я о нем думал бессознательно, не отдавая себе отчет. И я не искал того, кто бы дал мне какие-то инструкции. Возможно, если бы я с кем-то поговорил, пусть даже условным “куратором”, мне бы даже стало легче.

6. Евросоюз празднует 60-летие Римского договора, создавшего единое экономическое пространство шести стран. Теперь стран 28, и во многих из них растет и ширится евроскептицизм. Ярослав Шимов объясняет, почему:

Тревога по поводу того, что золотой век Европы ушел навсегда, в не меньшей мере, чем сами сегодняшние трудности, ведет к смене политических предпочтений. Brexit — самый яркий результат происходящих перемен. Как и избиратели Дональда Трампа в США, многие европейцы чувствуют себя несправедливо “забытыми” либеральной элитой и встревоженными концом многих привычных реалий. Отсюда — стремление вернуться в прошлое с его растущей экономикой, более этнически и культурно однородным обществом, отсутствием чрезмерной политкорректности и относительной изоляцией от далеких и опасных соседей по планете. Отсюда — растущая поддержка националистов и популистов.

7,8,9. Теперь история – и опять все про русскую революцию, но весьма занимательно. Здесь историки Александр Резник и Никита Соколов рассказывают, что пошло не так после Февральской революции, достижения которой вроде бы одобряли все, кроме махровых монархистов. Плюс два материала о “зверствах царизма”: алкогольной реформе, проводившейся в России в годы Первой мировой войны, и судах по делам об оскорблении Его Величества:

Братья Жироховы, крестьяне из Вологодской губернии, стали обвиняемыми в оскорблении государя, повздорив с местным лесником. Он пришел изымать у Жироховых бревна, украденные ими у призванного на фронт односельчанина. Когда братья стали прогонять представителя власти матерной руганью, один из присутствующих заметил, что за брань можно ответить по закону. “***** хотим закон”, — последовал ответ. Тогда лесник возразил, что с законом так обходиться не следует, так как его осеняет императорская корона. “***** ваш закон, корону и государя”, — распалялись похитители бревен. Так Жироховы из обвиняемых в краже превратились в государственных преступников.

10,11. Занимательно-развлекательное. Рассказ о том, как добывают серу из кратера вулкана в Индонезии (с фотографиями) и полная невероятных приключений биография Ивана Беляева – русского генерала, начальника генштаба армии Парагвая, этнографа, лингвиста, друга и благодетеля индейцев чамакоко — этот человек за свою долгую жизнь как будто прожил несколько жизней.

12,13. Модные петербургские феномены. Барахолка на Удельной и книжная ярмарка в Крупе существуют как минимум четверть века – и вот наконец о них с придыханием стали писать в хипстерских изданиях. Здесь – интерактивная фотогалерея с удельной барахолки, а тут – интервью со старожилами Крупы:

У меня в начале 80-х при домашнем обыске по одному из дел КГБ изъяли зарубежные издания, которые даже в те времена по закону я имел право держать. Это были издания западных издательств на русском языке: поэзия Волошина, Цветаевой — то, что тогда у нас в стране не печаталось. Дело касалось одного самиздатчика, он издавал на казенной множительной машине Цветаеву, Пастернака — русскую полузапретную классику. В итоге получил четыре года. Меня пытались привлечь в качестве свидетеля — я отказался. Мне вынесли частное определение, и по этому определению уволили с работы — не за книги, а за отказ стать свидетелем.

14. Вам уже, вероятно, надоели фотографии БГ, который стоит с гитарой и кепкой в грязном подземном переходе где-нибудь в Челябинске. Вот вам ответ на вопрос, зачем он это делает:

Ответ дурацкий: для удовольствия. Я начал и продолжаю заниматься музыкой для удовольствия.

15,16. Кино. Интервью с документалистом Якобом Пройссом о том, что он видел в Тунисе, Марокко и Донецке, и еще одно интервью – с Робером Брессоном, 1983 года, впервые на русском.

17,18. Картинки. Здесь Валентин Дьяконов ищет корни мрачного соцреализма — “сурового стиля” — и выясняет, что общего у плевка Никиты Хрущева, зубов Джаспера Джонса и ножа Лучо Фонтаны, а здесь рассказывается, как изобразительное искусство было крайне эффективной христианской пропаганды, причем не только в католицизме, но и в протестантстве.

19,20. Литература. Большое интервью Екатерины Дробязко с Михаилом Шишкиным, которое уже который день все обсуждают, и занимательная читательская биография Романа Лейбова:

Стихи мне нравились всегда. Первая книга, которую я отчетливо помню, — детгизовский однотомник Пушкина сороковых годов. Чтение стихов в детстве, с одной стороны, полезная вещь, потому что ставит ухо и учит получать удовольствие от этого процесса, с другой — достаточно пагубная практика. Многие тексты ты, как не понимал, так и не понимаешь потом. Возьмем, например, пушкинского “Узника”. Я уверен, что если бы люди читали его не в детстве, они бы понимали, что сидит за решеткой один, а орел молодой — это уже другой. Когда ты читаешь его в детстве, то понимаешь его так: я, орел молодой, вскормленный в неволе, сижу за решеткой. Мандельштама, может, так и надо читать, потому что взрослым понятно не намного больше.

21. Закончим языкознанием. ASAP, овер 9000, челлендж, коворкинг, дезигнер и факапер – зачем менеджерам весь этот ужасный язык? На самом деле ответ на этот вопрос существует.

Отдыхайте! И подписывайтесь на Telegram-канал 7:40 – там удобно вылавливать еженедельные ссылки. На рассылку 7:40 тоже подпишитесь – бонусом к сжатому изложению новостей там каждое утро идут три нетривиальные ссылки для чтения.

Удачи!