В Украине скоро может быть принят на вооружение новый ударный беспилотник: сегодня он уже практически готов и проходит испытания. Об этом в интервью Настоящему Времени рассказал Олег Болдырев – руководитель проектов украинского концерна "Укроборонпром". По его словам, разработка будет похожа на иранский дрон-камикадзе "Шахед", но имеет особенность: "Мы, украинцы, очень жадные люди: у нас будут камикадзе с возможностью возврата". Также он рассказал о ремонте танков и иностранного вооружения и о том, как приходится "колхозить", чтобы как можно скорее вернуть это оружие в бой.
– Я процитирую: "Дальность 1000 километров. Вес боевой части 75 килограммов, завершаем разработку". Это сообщение в фейсбуке от концерна "Укроборонпром" от 17 октября. Речь идет о новом ударном беспилотнике?
– Да.
– В последнее время мы слышим, видим, читаем, что глубоко в тылу России происходят взрывы, в том числе на военных аэродромах. Эти взрывы и разработка беспилотника: они связаны?
– Я не могу ответить... извини (смеется).
– Ты курируешь всю линию беспилотников в "Укроборонпроме"?
– Не совсем так, я занимаюсь прикладной частью линии БПЛА в "Укроборонпроме", в самой управляющей компании. То есть занимаюсь контактами с вояками, контактами с производителями.
– Что вообще можно сказать о новом беспилотнике? Что это будет? И когда он может быть принят на вооружение?
– Он уже есть. Я бы назвал его "нулевым пациентом". Машина летает, машина сейчас проходит обучение, потому что мы, говоря о ударном беспилотнике, говорим про вариант камикадзе. Но мы, украинцы, очень жадные люди. У нас будут камикадзе с возможностью возврата.
– Это исключительно украинская разработка или Украина взяла какой-то стандарт и сделала так же?
– Практически все БПЛА состоят частично из иностранных комплектующих. Это – честный ответ. Извини, но Украина не делает видеокамеры нужного разрешения. Но все собрать, положить все в планер, подружить, создать программное обеспечение, которое будет обслуживать беспилотник, увязать его с наземной станцией и потом побороться с РЭБ (средствами радиоэлектронной борьбы) – это украинское.
– Сможет ли новый аппарат переломить ход войны?
– Борис, мне кажется, ты создаешь вундерваффе (супероружие, часто вымышленное либо которое невозможно построить – НВ). Это неправильный подход. Любое количество БПЛА, если их не миллионы, не смогут переломить ход войны. Но они смогут изменить правила этой войны.
Массовое использование российских "Орланов" уже изменило правила наземного перемещения, маскировки, кучу всего для наших войск. Мы движемся в сторону войны беспилотных роботизированных систем, и каждый новый военный конфликт это подтверждает. Также подтверждает, например, недавнее использование плавающего беспилотника.
– Это единственный в Украине беспилотный комплекс, который может бить по тыловым объектам Российской Федерации?
– Нет. Мы сейчас участвуем в крупном и самом жестоком военном конфликте в Европе. Мы находимся в его первых рядах. Мы наблюдаем его с самых козырных мест. А все производители имеют редчайшую возможность создать устройство, дрон, и испытать его тут же, в течение нескольких недель на фронте. Внести необходимые изменения, тут же испытать, тут же внести изменения.
– Что касается ударов по дальним целям Российской Федерации. Есть ли в Украине оружие, которое еще может добивать по каким-то тыловым целям?
– Конечно.
– ОТРК "Гром"?
– Не буду комментировать. Не буду, не хочу, боюсь комментировать ракетную программу. Но отечественный военно-промышленный комплекс, ОПК так называемый, меня невероятно удивил в 2022 году. Мы начали ремонтировать танки уже со второго дня войны, только 24 февраля как-то растерялись, судя по всему. А с 25 февраля уже пошел ремонт танков.
Моя любимая история: у нас есть танк, который уже шесть раз заходил на ремонт в Харьковской области. Мы считаем его заговоренным, возможно, за него приходят люди подержаться. Это все делают сотрудники предприятия "Укроборонпром". Мы это делали весну, лето, осень, заходим в зиму.
– Что больше всего нужно сейчас на линии фронта? Какое оружие?
– В стране, не на линии фронта. Мы имеем сейчас дело с ракетами и "Шахедами", поэтому линия фронта еще и над нами проходит. По моему глубокому убеждению, самым животрепещущим вопросом являются средства ПВО и воздушные силы, то есть самолеты.
– Может ли Украина изготавливать ПВО для нужд украинской армии? Или, может, уже его делает?
– Не отвечу. Прости.
– Недавно была информация о новых снарядах: 152 и 122 мм. 152 мм – и вправду тот снаряд, которого не хватает на фронте?
– Всего не хватает. Всего советского набора не хватает.
– Это обычный снаряд или он какой-то там... с головкой самонаведения?
– Это обычный снаряд, но его ТТХ получше, чем у классического советского. Как минимум количество осколков от него больше. Я предполагаю, что и траектория поточнее.
– Сейчас все говорят о переходе на натовский калибр... Что важнее для украинской оборонки: 152 мм, советский калибр, или 155 мм?
– Конечно, и то, и то.
– Но чего больше не хватает?
– Конечно, 152.
– Иностранное вооружение – его же нужно как-то ремонтировать? Оно в Украине ремонтируется или его вывозят за границу?
– Министр обороны недавно описал модель, по которой можно и нужно работать с иностранной техникой. Создана трехуровневая модель. Уровень номер 1: ремонт на месте. Второй уровень: здравствуй, "Укроборонпром", здравствуйте, заводы. И третий уровень: это уже за рубеж.
Я уважаю партнеров. Дать нам оружие – это политическое решение. Но в конечном счете все сводится к какой-то фирме, которая выпускает запасные части к условной гаубице. И там... ну... не всегда есть понимание, как мы сильно опаздываем. Время. Основной рычаг – это время, не деньги.
Вопрос твой так стоит: колхозим ли мы? Да, колхозим. Если нет какой-то финтифлюхи, то никто не говорит: "Извините, вот этого патрубка нету, машина уходит на стоянку". Обычно это звучит так: "Давайте что-то подберем".
– Есть военные заводы, которые перестали работать?
– Конечно.
– Из-за их безопасности или просто разбили?
– Разграблено, разбито, и, например, то, что было в оккупации, тоже не работало. Все, что отвоевывается, начинается в первую очередь с оценки убытков и составления плана запусков.
– То есть все заводы, которые были в оккупации, могут функционировать дальше?
– Они обязаны. И будут функционировать. Если принято решение, что необходимость есть в другом, значит, его разберут, условно говоря, на оборудование, перевезут в другие места, а этот завод будет заниматься чем-то другим. Но если есть необходимость в стране – ну... значит, наши заводы будут его делать. Мы государственное предприятие. Наша задача – обеспечение нужд государства.
– В одном из своих интервью, июньском каком-то, ты сказал, что ты плохой пропагандист...
– Да, похоже на то.
– В связи с этим: хватит ли украинскому ВПК запаса сил и прочности, терпения, чтобы выстоять в долгой, возможно, войне?
– Спасибо за вопрос. Хватит ли у ВСУ времени, сил, желания и людей, чтобы противостоять? Вооруженные силы обычно говорят: "До бесконечности". Хватит, конечно. Сколько будет воевать армия, столько будет работать "Укроборонпром".
