Большевистский проект, перелопативший бывшую Российскую империю, был устремлен в будущее. Собственно, будущее и было его главным содержанием – построение общества без эксплуатации, уход из истории вообще. Некоторые, самые горячие, головы призывали даже изменить биологический состав человека. Под таким лозунгом революция 1917 года победила, породив поколение мечтателей и авангардистов искусства, быта, экономики, социальной жизни, которые и создали то, что называют “феноменом 1920-х”. Потом, уже в тридцатые, почти всех их убили. Сталинский СССР был тоже про будущее, но уже про самое ближайшее – в отличие от Гражданской войны и двадцатых. В это время население призывали потерпеть ради создания великой могучей державы, которая вот-вот станет таковой. Горизонт будущего сузился, образ его стал более традиционным – но будущее осталось, оно маячило перед советским человеком, побуждая его действовать даже в невыносимых условиях.

Хрущев попытался вернуть дух двадцатых и вновь отодвинул будущее куда-то вдаль. Собственно, не сильно вдаль, а на двадцать лет, как мы знаем из материалов XXII съезда КПСС. “К 1980 году коммунизм будет построен” и “нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме”. Заявление отчаянное и бесшабашное – как почти все, что делал Хрущев. Свергнувший его Брежнев, консерватор по своей сути, дерзкие планы построения коммунизма публично отменить не мог – но он сделал все, чтобы о них забыли. Первая половина брежневской эпохи была посвящена исключительно настоящему – решению, к примеру, социальных проблем, таких как жилищная, а также подавлению реформистского духа шестидесятничества. До поры до времени Брежнев и его окружение были прагматиками, создав для советского человека совсем другой образ будущего – образ персональный, бытовой, житейский и недалекий. Люди вставали в очередь на квартиру, на машину, они рассчитывали, какую зарплату будут получать через десять лет и через двадцать, наконец, даже высчитывали сумму на сберкнижке в момент выхода на пенсию. На идеологическом фронте “коммунизм к 1980 году” был заменен на гениально-изощренные формулы, которые звучали весомо, но ничего, по сути, не обозначали. Например: “совершенствование развитого социализма”. Социализм уже “развитой”, однако его следует медленно, не торопясь, совершенствовать. Что будет потом – одному Суслову ведомо. Слово “коммунизм” исчезло из такого рода риторики, оставшись разве что в лозунгах. Правление скоропортящихся Андропова и Черненко мало что добавило к этому периоду.

Перестройка вернула общее будущее стране, осудив сначала “эксцессы” советского периода, а затем и сам советский период. Это будущее странным образом выглядело как собственное прошлое и чужое настоящее: “Россия, которую мы потеряли” плюс “нормальная жизнь, как в нормальных странах” (то есть на Западе). В каком-то смысле девяностые в России стали продолжением перестройки; будущее виделось в самых разных аспектах как “нормальное” – человечное демократическое (как в Европе или Америке) государство плюс зажиточная жизнь, с возможностью движения вверх по социальной лестнице. И, надо сказать, шанс на это был – немало людей поверили в “нормальное будущее”.

Последний период путинского правления удивителен, помимо прочих странностей, тем, что официальная пропаганда не предлагает ровным счетом никакого образа будущего ни для страны, ни для отдельных граждан. Понятие нормы забыто. Запад – главный враг. Изобилия нефтяных времен в помине нет – и граждан призывают затянуть пояса для того, чтобы сейчас отбиться от якобы врагов. Если в первой половине нулевых – пусть даже и для того, чтобы наворовать побольше – придумывали всякие программы, вроде “Россия в 2020”, то есть если тогда хотя бы формально признавали, что о будущем следует позаботиться и предложить его образ населению, то сегодня ничего подобного нет. Единственной ценностью объявлено прошлое – даже не настоящее. Все прекрасное и великое было когда-то – при князе Владимире, Иване Грозном, Александре Третьем, Сталине. Сегодня надо просто выжить, дать отпор, сцепив зубы прорваться. Не понятно только, куда прорваться – об этом предпочитают помалкивать.

Удивительный феномен отсутствия будущего у нынешней российской власти и нынешнего российского общества я обсудил с Марком Липовецким – филологом, культурологом, литературным критиком, профессором Университета Колорадо (Болдер, США).

Материалы этой рубрики публикуются сначала в мобильном приложении "Пульс Времени", редактор которого ежедневно составляет подборку для серьезного чтения. Устанавливайте приложение и знакомьтесь с Историей Времен Путина первыми.